Le Point: как Путин будет влиять на Ближний Восток

Чтобы объяснить это возвращение Москвы, нужно вернуться в сентябрь 2015 года, когда «Джабхат ан-Нусра» (террористическая организация запрещена в РФ — прим. ред.) вплотную подошел к тому, чтобы захватить Дамаск. Падение сирийской столицы повлекло бы за собой эффект домино в регионе вплоть до Кавказа, который находится всего в 600 километрах от Сирии. Для Владимира Путина сохранение власти Башара Асада всегда было всего лишь инструментом, а не самоцелью. В целом, Путин смог, затратив небольшие средства, воспользоваться войной в Сирии, чтобы обеспечить возвращение России на международную арену. Российское вмешательство создало ему необычайный образ в регионе. В отличие от американцев, он сумел доказать свою верность союзникам. Его портрет висит в домах восточных христиан. Кроме того, операции послужили ему для испытания нового военного арсенала. Учитывая, что россияне предлагают недорогое, но эффективное оружие, контракты не заставили себя долго ждать.

К тому же он воспользовался ошибками Запада на Ближнем Востоке. Главный промах восходит к временам арабской весны, когда Запад решил встать на сторону «умеренных» исламистов для свержения диктатур и преобразования арабского мира. В тот момент я выступил с предостережением против этой иллюзорной логики. Запад ослеп из-за политкорректности, как это нередко бывает. В любом случае, умеренного исламизма не существует, как нет и умеренного большевизма. Разумеется, я сейчас говорю об исламизме, а не об исламе. В результате мы разрушили ливийский заслон вместе со страной, и потоки мигрантов хлынули в Европу со всем известными катастрофическими последствиями. Исламизм же резко пошел в гору в Магрибе.

Запад повторяет старые ошибки, которые уже были допущены в Афганистане в 1980-х годах и в Ираке в 2003 году. Сам Путин был вне себя, когда занимавший пост президента Дмитрий Медведев принял решение воздержаться в 2011 году на голосовании в Совбезе ООН по резолюции, которая создала условия для применения силы в Ливии. Моя поддержка перестройки служит подтверждением моего неприятия любых форм диктатуры. Тем не менее, нужно смотреть в лицо геополитическим реалиям. Если вы организуете в арабских странах выборы, то к власти повсюду придут исламисты. Вам и правда этого хочется?

утин же придерживается геополитического реализма и умело играет с равновесием: он поддерживает привилегированные отношения с Дамаском и Анкарой, хотя те являются давними врагами друг друга. Кроме того, ему удалось совершить настоящий подвиг и заключить с аравийцами соглашение о ценах на нефть без ущерба для тесных отношений с Ираном. Об этом мало кому известно, но сегодня Россия продает оружие Саудовской Аравии. Последний, но от этого не менее значимый момент: к Путину прислушиваются в арабском мире, а российские военные при этом постоянно согласовывают свои действия с израильским штабом.

Теперь он будет пытаться стабилизировать Ближний Восток, но для этого ему нужно вернуть в игру Запад. В расширенную игру. Дело в том, что в душе он не отказался от мысли о большой договоренности с Западом, которая бы включала в себя Украину. В этом плане его намеченный на 9 декабря визит в Париж приобретает особую значимость.

До настоящего времени украинская политика Путина остается серьезной проблемой в том плане, что Украина все еще представляет собой мощный очаг напряженности в Европе. Но для достижения такой договоренности он считает, что Запад должен сделать выбор и раз и навсегда подчеркнуть, что его враг номер один — не Россия, а исламизм.

Стоит принять во внимание и еще один фактор: за последние месяцы Путин пришел в отношениях с Пекином к настоящему военному альянсу, который подразумевает существенную передачу технологий. Как мне кажется, нужно любой ценой избежать подталкивания России к Китаю. Это противоречит интересам как России, так и Запада. Китай нуждается в России для трансформации в экономическую и военную сверхдержаву, а также в качестве цели для своей избыточной демографии.

Однажды Жак Ширак рассказал мне о разговоре с основателем современного Китая Дэном Сяопином по поводу политики одного ребенка. Его наследие играет определяющую роль для будущего страны. Сяопин был не против перехода к двум детям на семью. «Куда вы денете всех этих людей?» — спросил его Ширак. Тот ответил, что подумывает о «северных провинциях», имея в виду Сибирь…