А ведь бесплатно раздавали квартиры, еду и билеты в театр…

16 ноября 2017, 15:12 • 1159 • Аналитика

Автор Расим Гусейнович Агаев — политолог, журналист-международник, автор книг по политической истории Ирака, единственный азербайджанский автор, чья книга об известном геологе Мирали Кашкае вышла в знаменитой серии «Жизнь замечательных людей»

На постсоветском пространстве не осталось незамеченным 100-летие со дня Октябрьской революции, изменившей весь ход истории. И нам приходится констатировать чисто идеологическую и нравственную болезнь, которая разъедает российское общество, а вместе с ним и так называемые независимые государства Евразии. Точнее, речь идет о двух недугах, имманентно присущих политической практике большинства стран, возникших на месте бывшего Советского Союза. Первый — это неуемное желание правящих элит переписать под себя историю, а второй — политическая мстительность, которая подменяет цивилизованное оппонирование, общепринятый принцип, которым давно руководствуются европейцы, и на которых так хотели бы быть похожими евроазиаты.

Вообще-то это дело, как говорится, сугубо внутреннее — расстрел царской семьи, приведенный в действие по личному указанию В.И.Ленина, с согласия всех руководящих деятелей Совнаркома — тогдашнего советского правительства. Может показаться, что касается оно исключительно русских, их великой истории, захватывающей, полной восстаний, революционных переворотов. Однако будем помнить, что «Божиею… милостию Николай Второй, император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский… и прочая, и прочая, и прочая» являлся правителем всех земель, вошедших позже в состав СССР. Сразу оговоримся, предмет наших суждений — не перипетии события, произошедшего в Екатеринбурге 17 июня 1918 года. Нас смущает идейно-политическая возня вокруг него. Мы вновь становимся свидетелями новой трактовки трагической истории вообще и вытекающих из этого обстоятельства нравственных и политических выводов.

Ура! Наш царь! Так выпьем за царя!

Это — Пушкин, между прочим, еще молодой — 26-ти лет от роду, вольнолюбивый. А написал эти строки уже слывший великим, Александр Сергеевич, за два месяца до восстания декабристов, романтичных гвардейских офицеров, набравшихся антимонархических идей в тогдашнем центре европейского свободомыслия — Париже. За несколько дней до своего знаменитого выхода на Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге лидеры, как сказали бы сейчас, антигосударственного переворота — Пестель, Рылеев и др. — за бокалом бургундского неспешно обсуждали главный вопрос предстоящей революционной акции: как быть с царем?

Пушкин

То есть недопущение восшествия на престол нового императора — Николая I и последующее низвержение царизма считалось вопросом решенным. Но вот как быть с самим царем, помазанником, между прочим, божьим. Тут были серьезные расхождения: кто-то полагал, что достаточно ограничиться домашним арестом или ссылкой, иные требовали казни, третьи полагали это слишком мягкой мерой и требовали смерти и царю, и всей царской семье — вплоть до малых детишек. Вот так.

А что касается Пушкина, так он уже в 18 лет определил свое отношение к царской персоне: «Самовластительный злодей, тебя твой трон я ненавижу! Твою погибель, смерть детей с жестокой радостию вижу!» Не стихи, а большевистский приказ Я.Юровского, зачитанный в подвале купца Ипатьева.

Можно, конечно, сослаться на влияние якобинцев и прочих французских революционеров, за которыми грозно маячит Великая французская революция — пример для Европы и всего мира. Да только как объяснить в таком случае тот факт, что царской головы добивались и Стенька Разин, и Емелька Пугачев. Скажете, разбойники, беглые казаки, чего, мол, с них взять. Согласен, не без этого. Да только куда деться от цареубийства в кремлевских покоях. Сказывают, притом, знающие историки, что в те жуткие мгновенья, когда пьяная солдатня, ведомая братьями Орловыми, набросилась на царя Павла (его лицо стало неузнаваемым, пришлось покойника гримировать), жуткие крики венценосной жертвы доносились до покоев изволившего почивать наследника престола, который на следующее утро проснулся Александром I… Тоже ведь безвинно убиенный, никому и в голову не приходит причислить Павла к лику мучеников, святых — нет никакого политического навара.

царь Павел Первый

ЦАРСКАЯ ОХОТА

А Павел был не первым и не последним — от 16-летнего Федора Годунова (1605 г.) до Александра II (1881 г.), того самого — реформатора — после семи безуспешных покушений! Было бы правильней сказать, что в России долгое время процветала революционная мода — цареубийство, этакая царская охота. Так что смерть Николая Второго как бы венчает эту многовековую революционную традицию. Из чего можно утверждать, не боясь слишком ошибиться, что царь и строй, который он отождествлял, были приговорены. Ленин лишь нажал на курок.

Это первое и главное. Второе — к этому времени Николай уже не был царем. Кстати, Ленин на заседании Совнаркома, после звонка о расстреле царской семьи, так и сказал, что в Екатеринбурге казнен «бывший царь Николай Второй»… А вот политическое убийство произошло ранее и другими политиками — отречение царя от престола состоялось под давлением Временного правительства, Госдумы и ведущих лидеров той революционной поры: Родзянко, Гучковых, Керенских и прочих столичных либералов, чьи имена практически не фигурируют во всякого рода расследованиях, предпринятых после распада СССР. Отчего такая избирательность?

Подведем итог. Решение Ленина и его соратников явилось следствием не только личных убеждений, не только партийных теоретических установок. Оно являлось отражением общественного сознания, неприятия практически всеми политическими и интеллектуальными элитами, широким народным массивом самодержавия, видевших в нем первопричину всех несчастий, обрушившихся на Русь. Чего нельзя сказать о расследованиях и исследованиях о трагической странице российской истории, начало которым было положено нынешними неолибералами ельцинского призыва.

В.И.Ленин

Теперь, как видим, волна «очищения» докатилась и до Путина. Правда, на сей счет в России высказывается и такое мнение: «Нельзя забывать, что именно в годы правления Путина произошло прославление царственных мучеников. Вот почему возможное втягивание президента в очередную историю с очередной „находкой“ может преследовать цель его компрометации».

Всякая попытка переписать историю под себя или под сиюминутные идеологические или политические интересы неизбежно трансформируются в бдительную политику. Она тем более отвратительна, когда касается трагических событий. Увы, приложила руку к реанимации давно забытых теней и Церковь, суетливо угождая новым веяниям. А ведь помнится, как тогдашний глава Русской православной церкви точно с такой же суетливостью первым благословил политическое убийство царя, добившись от него признания о том, что «в согласии с Государственной думою признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть».

ПРИКАЗАНО ЗАБЫТЬ!

За всей этой суетой вокруг очередной переоценки и ревизии прошлого просматривается другое — вместе с царской семьей перезахоронить и один из самых великих свершений в истории государства российского — период трансформации традиционной империи в империю социалистического типа со всеми его величайшими свершениями: строительством общества социального благополучия, победой над фашизмом, формированием двухполярного мира с утверждением ведущей роли в мировом раскладе сил советской державы. Что прикажете делать с этими историческими достижениями, господа? Просто перечеркнуть? Но ведь это значит лишь одно — неуважение к собственной истории. Так же, как и то, что она, эта история, у нас переписывалась уже не раз. Что из этого вышло? Вот в азербайджанских учебниках уже нет упоминания о советском периоде развития. Приказано забыть?

Не думаю — это все слова из старой народофронтовской песни. Она, эта песня, как была сильна неприятием всего советского, так и осталась. Но вот что любопытно — справедливо упрекая коммунистов в искажении национальной истории, национал-демократы переплюнули их именно в этом плане.

В результате Эльчибей — свой, ему бы памятник, а вот Нариманов — чужой. Памятник ему снести не решились, а каменный комиссар Мешади Азизбеков вдруг исчез. Словно его и не было. Вместе с остальными бакинскими комиссарами.

демонтированный памятник Мешади Азизбекову в Баку

Разговорился недавно с одним юнцом о нашем бакинском метро. Услышал много интересного от племени молодого, незнакомого. Оказывается, власти правильно сделали, что одну из станций назвали «20 Января» — самого холодного дня в Баку (?!) и «28 мая» — тоже хорошо — день весны. Хорошо бы новым станциям присвоить имена июля, августа, сентября… Это — иллюстрация к разговору об исторической памяти.

А вот другой сюжет. В одной из школ по старой традиции попросили лучших учеников подготовить для дискуссии доклады о Великой отечественной войне, в которой сражался и Азербайджан. Как говорится, в порядке военно-политического воспитания подрастающего поколения. Доклады — еще куда ни шло. Но что творилось во время дискуссии! Оказывается, во всем виноват был Советский Союз и лично Сталин. А Гитлер такой же вождь германского народа, как Сталин советского. А кто был тогда вождем азербайджанского народа, участники дискуссии так и не припомнили…

Возможно, это дело скорее единичное, чем всеобщее. Но вот, подумалось мне, что если создать комиссию, издать соответствующий высочайший циркуляр — объективно отражать исторические факты, имевшие место в Азербайджане с 1828 года по сегодняшний день. Что из этого получится, господа? Может, кто-то и напишет, что за 80 лет Азербайджан впервые очертил пределы своего государства, он впервые обрел государственное устройство европейского типа, стал страной передовой индустрии и аграрного производства, что это была страна с бесплатной учебой, бесплатным медицинским обслуживанием, что азербайджанское государство раздавало населению бесплатные квартиры, билет в театр стоил 3 рубля, цены на хлеб, масло, мясо, молоко оставались неизменными десятилетиями, а если когда и повышались — на копейку-другую. Может и найдется исследователь, который расскажет обо всем этом. Да только кто ему поверит сегодня…