Андрей Уваров. Что будут обсуждать Путин и Бердымухамедов в Ашхабаде?

Итак, 2 октября состоится долгожданный, первый за 10 лет, визит российского президента в Ашхабад. Путин едет в Туркменистан по приглашению туркменской стороны

Основной дипломатической составляющей визита, видимо, будет комплекс мероприятий, посвящённых 25-летию установления дипломатических отношений между Российской Федерацией и странами Средней (Центральной) Азии. Есть, однако, и практические вопросы, требующие скорейшего и, главное, эффективного разрешения.  МИД РФ отмечает: «Ожидается, что в ходе переговоров будут рассмотрены ключевые вопросы развития двустороннего сотрудничества в политической, торгово-экономической, научно-образовательной и культурно-гуманитарной сферах, а также актуальные региональные проблемы».

После развала СССР отношения между двумя странами охлаждались и даже переживали периоды напряжённости. 2016 год стал поворотным, Ашхабад уже встречал на своей земле министра обороны России С. Шойгу и министра иностранных дел С. Лаврова, наметились сдвиги в торговле.

Летом текущего года Владимир Путин  наградил Гурбангулы Мяликгулыевича орденом Александра Невского «за большой личный вклад в укрепление отношений стратегического партнёрства между Российской Федерацией и Туркменистаном». Через несколько дней президент России провел телефонные переговоры с главой Туркменистана, поздравил Бердымухамедова с 60-летием, и лидеры двух стран обсудили развитие двухсторонних отношений в экономической, политической и культурно-гуманитарных сферах.

Туркменистан – предмет пристального интереса многих стран мира. Углеводороды и Каспий – это точки, на которые наводят резкость и Запад, и Восток. Очень «внимательны» к Туркменистану США, Китай, Турция и Иран. В Вашингтоне Ашхабад рассматривают не только как бывшую республику СССР  со всем, что из этого вытекает, но и как посредника в переговорах контролируемого американцами Кабула и движения «Талибан», с представителями которого у Ашхабада существуют обширные связи.

Вашингтон не раз настаивал на аренде военного авиабазы «Ак-Тепе» (бывшая база 152 ИАП ВВС СССР), просил для использования авиабазу в Мары, заодно бывшие советские подземные склады в Кушке. В прошлом году в Ашхабаде побывал десант во главе с исполнительным директором Делового совета «Туркменистан – США» Эриком Стюартом, куда входили  представители ведущих энергетические компании мира, в том числе Shell, Total, BP, Chevron, Conoco/Phillips, Exxon/Mobil.

Чуть позже бывший глава корпорации Exxon/Mobil Рекс Тиллерсон стал госсекретарем США и явно не потерял интереса к Ашхабаду.  Однако США упорно гнёт свою линию на «демократизацию» Туркменистана, что Ашхабаду решительно претит. С Россией проще.

Кстати, как считают аналитики, вопросы поставок туркменского газа стороны обсуждать не будут, хотя обсуждение отраслевых вопросов, конечно, не исключается. В последнее время Туркменистан активно ищет инвесторов в строительство различных газопроводов, особенно это касается полумифического проекта ТАПИ (транснациональный магистральный газопровод протяжённостью 1,735 км из Туркмении в Афганистан, Пакистан и Индию. Проектная мощность — 33 млрд кубометров газа в год. Предполагаемая стоимость проекта — $7,9 млрд).

Вместе с тем Ашхабад интересуют поставки сельскохозяйственной продукции, в частности, фруктов в Россию. Если это так, то придётся оговаривать трафик (через Казахстан) и таможенные льготы.

Туркменистан испытывает серьёзную экономическую депрессию, ведь на фоне общемировых кризисных явлений он пострадал от падения цен на углеводороды, да и проведенные в сентябре V 2017 года Азиатские игры в закрытых помещениях (Азиада) потребовали громадных бюджетных средств. Как ни странно, но в богатейшей, по общему мнению, стране в этом году стали дефицитом сахар и масло, были введены ограничения на покупку иностранной валюты.

Вполне возможно обсуждение двумя лидерами перспектив взаимодействия России и проекта ЦАРЭС (Центральноазиатское региональное экономическое сотрудничество, куда входят Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Монголия, Афганистан, Пакистан, Китай и Азербайджан). Однако самым серьёзным вопросом может стать проблематика Афганистана и нависающих оттуда над Центральной Азией угроз исламского радикализма. Для Туркменистана это сложный узел. В стране уже давно и активно действует религиозное подполье (например, в Марыйском велаяте), поддерживающее связи с афганской стороной.

Как считает Александр Князев, у туркменской правящей элиты давно установлены нормальные отношения с движением «Талибан», в том числе в военно-политическом плане. Талибы получали из Туркменистана топливо, лечились в Туркменистане, а благодаря устоявшимся отношениям Ашхабада и Киева даже покупали украинские танки (якобы для Пакистана, через посредничество Туркмении), а также ремонтировали свои самолёты в Конотопе.  Бывший губернатор пограничной с Туркменистаном афганской провинции Герат Мохаммад Исмаил Хан даже обвинял Туркменистан в поставках талибам оружия.

Попытка налаживания связей официального Ашхабада с  афганскими талибами из этнических туркмен, понятна: это своего рода буфер. Однако в Афганистане хватает  и не туркменских группировок, которые поддерживают «Исламское государство». При прозрачности туркмено-афганской границы и племенной системе туркменского общества это может сыграть злую шутку. Оперативные коридоры для броска в Туркменистан уже давно готовы. И армия Бердымухаммедова может не сдержать вторжение: бой под Тагтабазаром в июне 2015 года, постоянные стычки на границе с «автономными бандами», и попытка прорыва в Тедженский оазис в августе 2017 года это подтверждают. А в Серхетабаде (бывшая Кушка) уже не стоят русские, на которых можно положиться.

Для Кремля это всё вполне очевидно.  Остаётся понять, чего хочет  президент Туркменистана.