Atlantic Council: Украина не может сохранять нейтралитет в путинской войне с историей

Россию повсеместно обвиняют в том, что она преуменьшает серьезность вспышки коронавируса, но недавно Кремль проговорился об истинных масштабах кризиса, перенеся ежегодный парад Победы с привычной даты 9 мая на начало сентября. Это решение далось Москве нелегко. Празднику, который знаменует триумф Советского Союза над нацистской Германией, отводится главная роль в попытках Владимира Путина восстановить национальную гордость России после распада Советского Союза. Таким образом, малейший сбой в праздновании его семьдесят пятой годовщины — это удар по авторитету и престижу всего путинского режима.

При Путине культ вокруг советского опыта во Второй мировой войне достиг новых высот и послужил прекрасным противоядием от стыда и унижения первых постсоветских лет. Эта стратегия оказалась успешной как внутри страны, так и на международном уровне, сместив акцент прочь с советских преступлений против человечности и предоставив Кремлю редкую возможность поставить Россию на праведную сторону истории. Важно и то, что это позволяет Кремлю узаконить авторитаризм современной России, привив людям чувство гордости за авторитарное прошлое.

Эта зацикленность на Второй мировой войной во многом сказывается на международных отношениях страны. Так, сейчас развернулась дипломатическая конфронтация с Чехией по поводу решения местных властей в Праге снести памятник советскому генералу Ивану Коневу. В ответ российский министр обороны Сергей Шойгу возбудил уголовное дело. Образ Конева особенно важен, так как он был ключевой фигурой в советской оккупации Центральной Европы, которую Кремль предпочитает рассматривать как освобождение, достойное хвалы и почитания. Неудивительно, что многие чехи с такой трактовкой не согласны. Этот эпизод — красочный пример попыток Москвы навязать свой взгляд на историю другим, используя советские памятники как фигуры на геополитической шахматной доске.

Новый раунд исторических войн начался осенью 2019 года с резолюции Европарламента, которая возложила равную ответственность на Советский Союз и Германию за развязывание Второй мировой войны. Владимир Путин в ответ развернул серьезное наступление. Особой мишенью для нападок российского лидера стала Польша. Путин назвал поляков сообщниками Гитлера, который в 1938 году устроил раздел Чехословакии. Положивший начало Второй мировой войне нацистско-советский пакт изображался, напротив, как прагматичная победа советской дипломатии. Советскому вторжению в Польшу в сентябре 1939 года — сообща с Гитлером — внимания практически не уделялось.

Недавний всплеск исторических комментариев Путина продолжает эволюцию его публичных заявлений о Второй мировой войне — на фоне осторожного осуждения пакта Молотова-Риббентропа в конце 2000-х годов они кажутся все более прямолинейными. При этом путинская тяга к русофильскому ревизионизму Второй мировой войной не ограничивается. Другая его излюбленная тема — это история российско-украинских связей.

В феврале 2020 года Путин дал пространное интервью российскому информационному агентству ТАСС, где поделился собственной интерпретацией украинской истории. Это весьма показательное интервью подтвердило, что исторические представления Путина о российско-украинских отношениях вращаются вокруг мысли, что русские и украинцы — это «один народ», искусственно разделенный и жаждущий объединения. И, похоже, российский лидер в своих убеждениях совершенно искренен. Однако украинцы за них трагически расплачиваются необъявленной войной, которая длится последние шесть лет.

Украинский опыт экстремальный, но далеко не исключительный. Прибалтийские государства тоже неоднократно подвергались аналогичным нападкам за попытки почтить освободительные движения двадцатого века и осудить советскую оккупацию — в то время, как противники российского влияния обычно критикуются в терминах Второй мировой войны и клеймятся российским истеблишментом как «фашисты».

Такое поведение проявляется все заметнее с 2000 года, когда Москва постепенно заново обрела геополитическую уверенность в своих силах, утраченную за время потрясений после распада Советского Союза. В самом деле, исторические войны стали важной чертой путинского правления, став легко узнаваемым символом российского стремления восстановить свой международный авторитет и возродить свое региональное влияние.

Масштабный урон от вспышки коронавируса означает, что скоро мы будем жить в постпандемическом мире, который потребует новых идей и новых трактовок прошлого. Наше понимание истории и ее влиянию на будущее развитие мировых дел окажется под вопросом. Вероятно, развернется новая битва за историю. Сорвавшись со старта раньше других и запустив четко очерченную ревизионистскую трактовку, Россия может обеспечить себе в этой грядущей войне значительное преимущество.

Избежать этого конфликта Украина себе позволить не может. С нынешним подходом украинских властей, — похоже, «политика памяти» заключается в том, чтобы по возможности избегать неловких или спорных исторических тем, — страна невредимой не останется. Так что украинцам придется разрабатывать и продвигать собственные исторические трактовки.

При демократии здоровая конкуренция между историческими интерпретациями не только возможна, но и желательна. Тем не менее, когда история становится оружием агрессии, всякая двусмысленность исключена. Чем раньше мы признаем роль истории в масштабной гибридной войне России против Украины, тем успешнее мы сможем ответить на ее вызовы.

Украинские власти должны понимать, что история — это главным образом не прошлое и даже не настоящее. История — это будущее. Либо мы начнем продвигать собственную трактовку истории, либо получим чужую и враждебную, навязанную извне — Россией. Поражение в исторической войне будет автоматически означать утрату национального самосознания. А в конечном итоге приведет и к гибели самой страны.

Какие шаги следует предпринять Украине в настоящий момент? Правительство должно признать роль инструментов мягкой силы в продвижении исторических трактовок. Это означает, что урезать финансирование культурных инициатив — вроде поддержки украинской литературы и кинематографа — больше нельзя.

Вместо того, чтобы избегать спорных тем, Украина должна поощрять национальный диалог, который может привести к выработке общих точек зрения. Мы должны поместить эти украинские точки зрения в более широкий международный контекст, чтобы подчеркнуть центральную роль страны в европейской истории, начиная со времен Киевской Руси и заканчивая украинским опытом в эпицентре тоталитаризма двадцатого века.

Кризис из-за коронавируса ускоряет глобальные тенденции и может стать переломным моментом, который возвестит рассвет новой эры. После веков, проведенных в тени, Украина получит шанс перехватить инициативу и дать отпор подавляюще русоцентрическим трактовкам, которые окружают страну. Чтобы обеспечить будущее страны, Украине придется сперва выиграть битву за свое прошлое.