Danas: если понадобится, Путин с легкостью заменит Вучича

Причины ускоренного вооружения Сербии, конечно, не в том, что Сербия собирается защищаться от внешнего нападения, потому что такое нападение просто нереально. Если бы наступали какие-нибудь сильные державы, то, скажем, несколько подержанных МиГов-29 нисколько не помогли бы. Об этом в интервью «Данас» заявил Веско Гарчевич (Vesko Garčević), черногорский дипломат и профессор Школы Фредерика С. Парди глобальных исследований в Бостонском университете, где он преподает дипломатию, межкультурную коммуникацию и изучает Балканы в международных отношениях.

«Основная цель состоит в том, чтобы продемонстрировать силу в регионе, и я бы связал это с идеей „сербского мира", а также с возможностью показать, что Сербия находится в расцвете сил и может воплощать свои идеи не только на уровне риторики, но и с помощью вооруженных операций». Кроме того, как добавляет Гарчевич, вооружение вызывает беспокойство в регионе, особенно в Боснии и Герцеговине и малых государствах.

«Это то же самое, как если бы ваш сосед ходил перед вашими окнами и размахивал пистолетом или все время покупал автоматы. Как бы вы себя чувствовали, видя это? Вам точно это было бы неприятно». Судя по всему, именно такие чувства испытывают Черногория, Босния и Косово. «Чем они могут возразить Сербии? Этот, как я бы выразился, имидж военного тоталитаризма и популизма, играющий исключительно внутреннюю роль, призван продемонстрировать, насколько сильна Сербия и насколько силен ее режим. Это также послание тем, кто находится в оппозиции этому режиму. Происходящее в Сербии — доказательство военного (воинствующего) популизма. Вооружение — лишь один из элементов этого процесса».

Веско Гарчевич: Роль России на Балканах не слишком менялась последние несколько лет. Балканы сами по себе не относятся к ее ближнему зарубежью, в котором Россия наиболее заинтересована. Я имею в виду Украину, Молдавию и Кавказ. Но, конечно, в глазах России Балканы очень привлекательны, поскольку не интегрированы в ЕС, а такие страны, как Сербия, не хотят входить в НАТО. Все это дает ей возможность вести определенную деятельность на Балканах и использовать Сербию, а точнее ее влияние в регионе, для достижения собственных национальных целей.

Что касается российского влияния на местных политиков, в том числе на Вучича в Сербии, а также на часть руководства Республики Сербской в составе Боснии и на некоторых политиков в Черногории, то с точки зрения Москвы, например, Вучича легко заменить.

В собственных глазах он, может, и силен, но в их представлениях он не незаменим. Русские очень рискуют, если потеряют Сербию на Балканах, и кто бы ни пришел во главу страны, это будет их человек, поскольку для этого созданы все предпосылки. Одна из них — зависимость от российского газа и поставок нефти, так как Россия полностью контролирует происходящее на рынке энергоносителей.

Покупкой предприятия «Петрохемия Панчево», которая весьма вероятна, они, скорее всего, завершат этот процесс. Кроме того, Россия влияет на страну в культурном плане через церковь и разные объединения.

Вы живете полностью в ее атмосфере, и Россия может заменить Вучича, когда пожелает. Даже те, кто считаются демократами, состязаются в том, кто лучше похвалит Россию и сблизится с ней.

Что касается газа, то Сербия полностью зависит от России, и я бы не стал отделять вооружение от вопроса цен на газ. Вы хотите, чтобы Россия не увеличивала вам цены на газ в три раза, как обещала, но вы ей должны предложить что-то взамен, и эти вещи тесно взаимосвязаны. Вы им можете предложить предприятие «Петрохемия Панчево» как один из вариантов, а кроме того, вы крайне привлекательны для России в качестве постоянно покупателя ее вооружений.

— Простые граждане начнут платить, когда вырастут цены на газ. Это сильно ударит по карманам обывателей. Предполагаю, что люди будут очень недовольны. Снижая цены на газ, но тратя при этом бюджетные средства на вооружения, вы идете на так называемые невидимые расходы, и граждане не сразу понимают, что кто-то из их кармана оплачивает то, что им на самом деле и не требуется в таких количествах.

Чтобы понимать это, нужно обладать несколько другим образом мыслей и расчетов, а большинству людей это не свойственно, и поэтому им всегда можно преподнести подобные вещи под популистским соусом.

— Помню, что когда я служил представителем Черногории при НАТО, часто противники альянса, особенно в сербской части Черногории, утверждали, что членство повысит наши расходы на оборону. А мы чаще всего приводили пример двух европейских государств: Сербии и Кипра, которые не являются членами ни одного военного объединения и тем не менее тратят на оборону больше всех. Нет ни одного члена НАТО на европейском континенте, кто тратил бы столько на оборону в процентах от своего ВВП, сколько тратит Сербия.

Что касается АЭС, то это дорогой проект. Во-вторых, он сопряжен с опасностью для окружающей среды, ведь если ее построят на берегу Дуная, а АЭС должна находиться близ какой-нибудь реки или озера, то соседняя страна, согласно конвенции ООН, должна дать на это свое согласие. В данном случае это Румыния или Болгария.

Черногория уже сталкивалась с амбициозными планами Албании, которая собиралась строить АЭС на Скадарском озере, и тогда Черногория протестовала в Международном агентстве по атомной энергии, требуя, чтобы этот проект не реализовывался без согласования с Черногорией. Думаю, у них не было ни сил, ни денег на реализацию этого проекта. Такие идеи хорошо звучат и легко «продаются» общественности.

— Я считаю, что США и ЕС, прежде всего, должны учитывать, что, в отличие от других регионов мира, вложения в Западные Балканы могут принести большие политические дивиденды. Потому что большинство граждан, пусть и не в Сербии, хотят, чтобы их регион был интегрирован в евроатлантические структуры.

Первым шагом, краткосрочным, были санкции в отношении тех, кто дестабилизирует Боснию и Герцеговину, а это, в первую очередь, Додик и Республика Сербская. Это скорее реакция, а не проактивная политика, которая является второй среднесрочной мерой и предполагает большую вовлеченность Запада в изменение избирательной системы. Это открыло бы новые возможности для представителей гражданских партий, и после проведения выборов с их участием наконец решился бы вопрос о Европейском суде.

Если бы избирательная система изменилась, сформировалась бы весьма прочная основа для того, чтобы страна получила статус кандидата в члены Европейского Союза и чтобы в Боснии и Герцеговине что-то наконец начало меняться.

Когда этот Гордиев узел будет разрублен, нужно будет перейти к коренным изменениям в Дейтонском соглашении. Необходимо стабилизировать страну и открыть перед ней, прежде всего, европейские перспективы. С другой стороны, Брюссель мало что делает для того, чтобы эти перспективы стали явью. Брюссель ставит перед Боснией и Герцеговиной заведомо невыполнимые задачи, и поэтому у него всегда есть объяснение, почему Босния и Герцеговина топчется на месте. По сути мы ходим по замкнутому кругу.

(…)