Forum 24: пока Путин сидит в своем бункере, российское общество становится неуправляемым

По каким-то неизвестным причинам чешская пресса внезапно утратила интерес к событиям в России. Конечно, у нас можно прочесть об основных событиях последних дней: о том, что на референдуме о поправках в конституцию Путин снова одержал триумфальную победу, что кое-где в его империи проводятся протесты противников, а также военные учения. Но нет структурированного анализа многих фактов, который позволил бы чешскому читателю составить полное представление о направленности общественного развития в этой для нас по-прежнему крайне важной стране.

Максимум, о чем сегодня можно прочитать, так это что 78% голосов в поддержку предложенных Путиным поправок свидетельствуют о его все еще большой популярности среди населения, или о том, что помпезный военный парад и учения в разгар коронавирусной пандемии могут говорить о захватнических амбициях Кремля. Однако без внимания остаются буквально поворотные события, которых в эти дни в России происходит необычайно много.

То, что результаты всенародного голосования о конституционных изменениях трактуют как успех Путина, доказывает полное незнание состояния российского общества. Результаты плебисцита скорее доказывают, что московский режим утратил всякие границы и случайные «поправочные» фальсификации превратил в основной инструмент своей власти. Грубые явные нарушения уже не скрываются, и их с гордостью признают: «Да, мы врем и обманываем, ну и что?» Как говорили раньше, «чья власть — того и вера». На самом деле не перед кем даже было разыгрывать представление: мир уже воспринимает режим Путина как отщепенца, стоящего вне человеческих законов.

Чем, собственно, было это всенародное голосование? Референдумом оно не было, потому что результаты ничего не решали, а носили только рекомендательный характер. Как не раз подчеркивали власти, поправки к конституции уже заранее утвердила Государственная дума и Конституционный суд, и они вступили в силу еще до плебисцита. Более того, брошюры с конституцией в новой редакции лежали в свободном доступе в местах проведения голосования. Я намеренно использую эту расплывчатую формулировку, так как избирательных кабинок не было. Именно из-за необязательного характера голосования в избирательных кабинках с урнами просто не было необходимости. Голосовали везде, где разрешили власти: в парках, в пригородных лесах на пнях, на расстеленных покрывалах, в больших магазинах на тележках и даже клали избирательные бюллетени в открытый чемодан на капоте автомобиля.

Голосование продолжалось целую неделю, и промежуточные результаты никак и ничем не защищались: каждый день бюллетени подкладывали в одну и ту же кучку. По ясным причинам не было необходимости и в работе международных наблюдателей. На сайте российского правительства в списке поправок отсутствовала одна, вероятно, самая малозначительная. Там были такие поправки, как запрет на гомосексуальные браки и усыновление детей однополыми парами, верховенство российских законов над международными нормами, закрепление в законе категории Бога и религиозного воспитания в школах. В общем, все что угодно, за исключением, пожалуй, самого главного — обнуления всех предыдущих президентских сроков Путина, который таким образом получил возможность править вплоть до 2036 года. Эту преференцию объяснили реализацией неотъемлемого права россиян на жизнь в стабильном и счастливом государстве.

Тех, кто думает, что уж что что, а хотя бы желаемая стабильность в российском государстве есть, я разочарую своими следующими строчками. То, что сейчас можно наблюдать в России, это прямая противоположность стабильности и начало социального и экономического разложения.

Вертикаль власти, которую так упорно выстраивал Путин, лежит буквально в руинах. Общество становится неуправляемым. Как и везде, отчасти ослаблению российского государства способствовала коронавирусная эпидемия, но главное — откровенно циничные методы, которыми власть с ней боролась. Когда потребовалось провести военный парад и последующее недельное совершенно бессмысленное голосование, эпидемию объявили поверженной. Так же, как в фарсе с плебисцитом, «коронавирусные цифры», которых нужно было достичь, объявили заранее. После окончания представления болезнь внезапно потребовала возвращения ограничительных мер во всех сферах жизни и в первую очередь — отмены права на собрания.

Сам же Путин не поддался искушению ослабить меры безопасности и до сих пор остается в строго охраняемом бункере, вход в который оснащен специальным дезинфекционным тоннелем. В общественной жизни Путин не участвует. Например, он и слова не сказал о продолжающихся неделю массовых протестах в Хабаровске и других городах Дальнего Востока. Терпение у граждан Хабаровского края лопнуло после того, как арестовали их любимого губернатора Сергея Фургала по подозрению в тяжких, хотя и давних преступлениях.

Молчание Путина вызывает непривычную сумятицу в среде кремлевских пропагандистов, которые один день клеймят протесты как «хулиганство пьяных подростков», а на следующий уже называют реализацией права на протестные собрания. Известные лица с российских телеэкранов спешно покидают страну, пока еще это возможно. В лидерстве Путина сомневаются даже в ближайших к нему олигархических кругах. Поддержка Путина в России превращается в опасную антисоциальную позицию. Конечно, в его распоряжении по-прежнему лично преданная ему Национальная гвардия, но и на нее Путин уже не может положиться на 100%. Полицейские массово переходят на сторону протестующих и отказываются выполнять приказы руководства.

Ко всему этому примешивается неотвратимо грядущий экономический кризис и общий предпринимательский скепсис по поводу ближайшего будущего России. Осенью ожидается ряд крайне непопулярных экономических мер: девальвация или деноминация национальной валюты, снижение социальных выплат и резкое падение ВВП (по самым скромным оценкам, на 20%). Осень в России выдастся, мягко говоря, напряженной.

Помпезный военный парад тоже не должен вводить наблюдателей в заблуждение насчет реальных возможностей российского государства. Велико искушение погасить внутренний пожар какой-нибудь маленькой победоносной войной. Однако любая маленькая война требует определенной военной концентрации и рациональной силы. Россия этими элементами не обладает. Каждый раз, когда ей ничто не угрожает, она показывает по телевизору, как виртуальные ракеты поражают на карте американскую Флориду. Однако повсюду, где происходят реальные столкновения, как в Сирии, а сейчас и в Ливии, московские экспедиционные силы терпят неожиданное поражение, неся большие потери. Как известно, ничто не подрывает позицию президентского альфа-самца в глазах его подданных, как проигранная война. Поэтому Кремль на всякий случай прибегает к гибридным войнам. От реальных они отличаются тем, что, во-первых, не могут быть проиграны, а во-вторых, в них точно так же нельзя победить. Их цель не победа и захват чужих территорий. Как может кремлевская элита начать войну против Запада, если именно там хранит свои деньги, скупает недвижимость и отправляет туда своих детей жить и учиться?

Замечательный пример гибридного подхода к войне — судьба Донецка и Луганска. Это также пример удивительной беспомощности российской политики. Чисто теоретически русское население этого региона было «спасено от полного уничтожения украинскими фашистами». Традиционная война заканчивается присоединением «освобожденных территорий» к стране-победительнице. Но вместо этого Донецк и Луганск превратились в «ничью землю», где правят вооруженные группировки, которые палят во все, что движется.

В реальной войне врать опасно, так как в заблуждение вводится и собственное командование. Японский адмирал Ямамото говорил: «Кто начинает лгать, тот признает, что война проиграна». В гибридной войне все наоборот: там ставка на ложь делается с самого начала. Распятый мальчик в Славянске, виртуальные ракеты, поражающие цели во Флориде, слова о том, что Запад сбил боинг и отравил Скрипалей — вот ключевые составляющие гибридной войны, ее глубинный смысл. Такая война ведется не за территории других государств. Те, вероятно, даже не знают, что Россия уже с ними воюет, точно так же, как средний американец не знает, что Северная Корея уже почти стерла с лица земли его страну или что Иран уже сто раз отомстил за смерть генерала Сулеймани. Нет, гибридная война ведется исключительно за умы собственного населения. Поэтому военный парад и статья Путина об исторической правде Второй мировой войны — это типичные примеры гибридных технологий.

Изменить результаты Второй мировой войны невозможно. Она давно прошла. Восстановление Советского Союза тоже немыслимо. Точно так же практически невозможно вернуть России «исторические территории, великодушно отданные братским народам». Не остается ничего другого, как рисовать ракеты, уничтожающие Флориду, и рассказывать, что Сталин освободил литовцев от немецкого ига и щедро одарил их исконно российскими землями. Все это звучит так же правдоподобно, как лозунг недавнего путинского плебисцита: «За обнуление путинских президентских сроков наши деды в войну проливали кровь!»

Однако, как показывают результаты всех последних опросов общественного мнения, даже гибридная война может завершиться сокрушительным поражением.