ИноСМИ: Как НАТО следует противодействовать ядерным угрозам Путина?

По словам высокопоставленного чиновника из отдела Госдепартамента по противоракетной обороне, попытки защитить Европу от атаки российских баллистических ракет будут делом «чрезвычайно сложным и дорогостоящим».

Помощник госсекретаря Фрэнк Роуз (Frank Rose) заявил, что «по масштабам и уровню развития стратегические ракетные силы России» превосходят американских и натовских оборонительных перехватчиков, которые во всем остальном «пригодны для защиты от столь мощной силы». Комментарии Роуза прозвучали на ежегодной конференции Атлантического совета, посвященной противоракетной обороне.

Западные официальные лица выразили обеспокоенность в связи с риторикой России относительно ядерного оружия и межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Стремительно ухудшающиеся отношения между НАТО и Россией, усугубляемые конфликтом на Украине, вновь выдвинули прочность и эффективность ПРО в центр обсуждений.

В своем недавнем заявлении президент России Владимир Путин сообщил о том, что его страна поставит на вооружение 40 новых МБР. Он объяснил этот шаг озабоченностью по поводу трансатлантических систем противоракетной обороны вблизи российских границ. Российские ракеты, по словам Путина, будут в состоянии «превзойти даже самые технически продвинутые системы противоракетной обороны».

Трансатлантические лидеры возразили против логического обоснования этого шага, утверждая, что созданная в Европе система противоракетной обороны направлена не против России, а против Ирана. По словам Роуза, силы ПРО США «не направлены против России и не были разработаны с этой целью».

Но очередное заявление Путина по поводу МБР, последнее в ряду шагов по модернизации и укреплению обороны России, подняло важные вопросы о том, на что должны быть ориентированы системы противоракетной обороны в Европе.

Как сообщил Фридрих Вильгельм Плёгер (Friedrich Wilhelm Ploeger), до недавнего времени бывший заместителем командующего ОВВС НАТО, развернутые в 2010 году системы противоракетной обороны НАТО «были предназначены для защиты от ограниченной по масштабам угрозы, такой как Иран, а не от угрозы, подобной России».

Первый вопрос заключается в том, можно ли направить натовскую систему ПРО на отражение потенциальных угроз, исходящих из России. Европейский поэтапный адаптивный подход (EPAA), который служит основой архитектуры противоракетной обороны НАТО, состоит из ракетных радиолокационных станций (РЛС) в Турции, корабельных зенитных ракетных комплексов «Иджис» в Средиземном море и запланированных к размещению на суше «Иджисов» в Польше и Румынии, которые будут завершены в 2018 году.

Но хотя, с тех пор как альянс заложил основы инфраструктуры противоракетной обороны в 2010 году, телеметрия НАТО и перефокусировалась с Ирана на Россию, по словам директора европейской программы Центра стратегических и международных исследований Хизер Конли (Heather Conley), «ее география не поменялась».

Несмотря на заявления России, EPAA был главным образом нацелен на сдерживание иранских, а не российских ракетных угроз, что затрудняет задачу переориентации существующей инфраструктуры на полноценное отражение возможных атак с Востока. Даже если бы было возможно полностью реорганизовать системы ПРО, направив их на Россию, Роуз предупредил своих коллег, что «следует быть реалистами в отношении технических возможностей [натовских] систем противоракетной обороны».

Кроме того, Роуз признал, что «у альянса нет политического консенсуса», чтобы ввести подобное изменение в действие. А ввиду еще не завершившихся переговоров по Ирану, ценой выбора в пользу переориентации сил противоракетной обороны на Восток может стать оставленный без прикрытия южный фланг НАТО.

Второй важный вопрос состоит в том, следует ли направлять натовскую систему ПРО на отражение угроз из России. Сторонники такой меры считают, что это поможет сдержать Россию от дальнейшей агрессии и успокоить встревоженных союзников из Восточной Европы.

Ян Бжезинский (Ian Brzezinski), старший научный сотрудник Атлантического совета, утверждает, что «следует пересмотреть программу противоракетной обороны НАТО, чтобы придать ей дополнительные силы перед лицом российских возможностей» и что EPAA должен быть приспособлен к «реализации своего потенциала на Востоке» и адаптирован к новым условиям безопасности, разительно отличающимся от тех, в каких НАТО начинал работать в 2010 году. По словам Конли, склонность России действовать через «риторику ядерного шантажа... только усугубит напряженную ситуацию», что делает надежную стратегию сдерживания принципиально важной для альянса.

Противоракетная оборона становится одной из самых пророческих тем трансатлантической безопасности, по мере того как Россия повышает ядерные ставки, а НАТО проявляет сдержанность, вместо того, чтобы следовать ее примеру. В отношении ядерных вопросов, по словам Конли, НАТО «продвигается со скрежетом, ... неохотно и безынициативно». Ядерное сдерживание уже давно является подлинной проблемой, которую на встречах руководства НАТО старались не замечать, однако российское «бряцание ядерным оружием» вновь выдвинуло ее на первый план.

Конли полагает, что ядерное оружие остается «весьма спорным» вопросом для НАТО, ввиду еще наличествующих в Европе антиядерных настроений, берущих свое начало в эпоху холодной войны. Но, говорит Конли, НАТО «нуждается в новом взгляде на свою ядерную доктрину», какую бы неловкость ему при этом ни приходилось испытывать. Определяя способы противостояния российским военным действиям в Европе, НАТО не должен «ограничивать себя в непредвзятой оценке» собственного военного и ядерного потенциала.

Однако, по мнению других, такой шаг может еще больше отдалить Россию от международного сообщества, усилить напряжение в отношениях между Россией и Западом и уменьшить шансы на взаимное сотрудничество в других приоритетных областях безопасности. Как заявил Мустафа Кибароглу (Mustafa Kibaroglu) c кафедры политологии и международных отношений университета MEF в Стамбуле: «Мы нуждаемся в России, когда имеем дело с Ираном, мы нуждаемся в России, когда имеем дело с Северной Кореей, и мы нуждаемся в России, когда имеем дело с исламским государством [ISIS]».

Противоракетная оборона всегда была одним из самых политически спорных вопросов в отношениях Россия-НАТО, а взятая на вооружение альянсом риторика рискует ограничить его собственную позицию по этому вопросу в будущем. На протяжении десятилетий «мы не уставали повторять, что наши системы ПРО не направлены против России», сказал Роуз. Если НАТО внезапно изменит направление своего дискурса, это, как считает Роуз, «по сути обеспечит русским политическую победу — право сказать: «Так и есть, и что мы вам говорили?»

Последствия такого шага не сводятся к одной Европе: китайцы вполне могут обеспокоиться тем, что направленная на Северную Корею американская система противоракетной обороны может обратиться против них. Но остается вопрос: следует ли позволять опасениям по поводу российского «Мы же вам говорили» определять позиции НАТО по вопросу ПРО — озабоченность, которая будет только расти среди восточных членов НАТО, если военная агрессия России в Восточной Европе не утихнет.