Как думать о Владимире Путине

Владимир Путин — это мощный идеологический символ и чрезвычайно эффективное средство проверки на идеологические пристрастия. Он стал героем популистских дискуссий по всему миру и проклятием для прогрессивистов. Я не хочу сравнивать его с нашим президентом, но если вам известно, что американцы думают о Путине, вы наверняка сможете сказать, что он сам думает о Дональде Трампе.

Позвольте с самого начала подчеркнуть: моя речь не о том, что думать о Владимире Путине, поскольку каждый из вас способен принять собственное решение на сей счет. Я хочу рассказать о том, как о нем думать. И здесь важно помнить одну основополагающую истину, хотя ее часто забывают. Наши глобалистские лидеры после окончания холодной войны всячески умаляют значение суверенитета, однако это отнюдь не означает, что данный вопрос хотя бы на секунду перестал быть важнейшей темой в политике.

Владимир Владимирович — не президент какой-нибудь феминистской некоммерческой организации. Это не активист, борющийся за права трансгендеров. Это не омбудсмен, назначенный Организацией Объединенных Наций, чтобы показывать слайды на тему «зеленой» энергетики. Он избранный лидер России — суровой, довольно бедной и могущественной в военном отношении страны, которую в последние годы часто унижали, грабили и вводили в заблуждение. Его задача заключается в том, чтобы защищать исключительные права своей страны и ее суверенитет в той международной системе, которая стремится ослабить суверенитет в целом, а на российский суверенитет смотрит как на угрозу.

По американским меркам, Путин далеко не всегда соблюдает демократические процессы. Он силой подавляет мирные демонстрации. При нем арестовывают и бросают за решетку политических оппонентов. Кое-кого даже убивают. Например, корреспондента Анну Политковскую, которая писала нелицеприятные материалы о Чечне, в 2006 году застрелили в подъезде собственного дома в Москве. Спустя несколько месяцев в Лондоне полонием-210 отравили шпиона Александра Литвиненко. А в начале 2015 года на московском мосту застрелили активиста Бориса Немцова. Доказательства причастности путинского окружения к этим убийствам только косвенные и довольно шаткие, но они заслуживают тщательного изучения.

Однако если бы мы оценивали лидеров по традиционным меркам, принимая во внимание то, как они защищают границы и содействуют процветанию своих стран, Путин считался бы превосходным государственным деятелем нашего времени. Кто в состоянии соперничать с ним на мировой арене? Пожалуй, только турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган.

Когда Путин в начале 2000 года пришел к власти, его страна была беззащитна. Она обанкротилась. Ее раскроила на части новая клептократическая элита, действовавшая в сговоре с давними противниками России американцами. Путин изменил эту ситуацию. В первом десятилетии 21-го века он сделал то, что в 1920-х годах в Турции сделал Кемаль Ататюрк. На руинах империи Путин построил государство, придав ему направление движения и цель. Он приструнил российских плутократов. Он восстановил военную мощь страны. И он довольно резко и открыто не согласился с тем, что Россия должна раболепствовать в той мировой системе, которой заправляют американцы, и которую формируют иностранные политики и лидеры бизнеса. Российские избиратели ставят ему в заслугу то, что он спас страну.

Почему же американские интеллектуалы становятся яростными идеологами, когда начинают говорить о «международной системе»? Возможно, потому что они сами изобрели эту систему и исходят из того, что нет и не может быть никаких законных исторических причин, по которым тот или иной политик может выступить против нее. Они говорят, что таких причин нет у лидера Филиппин Родриго Дутерте, который постоянно укрепляет свои позиции. То же самое они говорят о Дональде Трампе. Но чаще всего они говорят это о Владимире Путине. Эти люди исходят из того, что Путин поднялся наверх из рядов КГБ с единственной целью: стать олицетворением зла, которое наши праведные лидеры должны искоренить.

Нельзя сказать, что Путин появился из ниоткуда. Российский народ не только мирится с ним; он уважает и почитает его. Чтобы лучше понять, почему он правит страной 17 лет, нужно вспомнить, что спустя несколько лет после краха коммунизма средняя продолжительность жизни в России стала ниже, чем в Бангладеш. Это бесчестье и позор, в котором виноват Борис Ельцин. Бесшабашный оппортунизм Ельцина в конце 1980-х годов сделал его незаменимым врагом коммунизма. Но он не смог стать полноправным отцом-основателем современного государства. Александр Солженицын, которого некоторые люди считают величайшим человеком 20-го столетия за его произведения о коммунизме, полагал, что посткоммунистические руководители сделали страну еще хуже. В 2000 году Солженицын написал: «В результате ельцинской эпохи все основные области нашей политической, экономической, культурной и нравственной жизни были уничтожены или разграблены. Будем ли мы и дальше грабить и уничтожать Россию до тех пор, пока ничего не останется?» Именно в этом году к власти пришел Путин. И он дал ответ на вопрос Солженицына.

Путин совершил два поступка, благодаря которым заслужил преданность Солженицына и других россиян. Он обуздал миллиардеров, которые грабили страну, и восстановил позиции России на мировой арене. Давайте рассмотрим это по очереди.

В России сохраняются элементы клептократии, которая основана на контроле олигархов над природными ресурсами. Но мы должны помнить о том, что Путин унаследовал эту олигархию. Не он ее создавал. Передача природных ресурсов и полезных ископаемых России в руки связанных с КГБ коммунистов, которые стали называться бизнесменами, была трагическим моментом для России. Кроме того, это позор для Запада. Западные политологи обеспечивали идеологическое прикрытие этой краже, представляя ее в качестве «перехода к капитализму», а западные корпорации и банки обеспечивали финансирование.

Позвольте мне подчеркнуть один момент. Те олигархи, которые за пять лет после распада Советского Союза превратили Россию в вооруженную плутократию, называли себя капиталистами. Но в основном это были люди, которые воспитывались как новое поколение коммунистической номенклатуры: Борис Березовский, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский. Эти люди хорошо понимали масштабы и характер государственной собственности, и они руководили программами приватизации. Они получили доступ к западному финансированию и с готовностью применяли меры насилия и запугивания. Он взяли власть в свои руки как и планировали тогда, когда готовились стать коммунистическими аппаратчиками; однако они стали собственниками, а не чиновниками. Поскольку при коммунизме всем владело государство, для них это стало щедрым вознаграждением. Ельцинская власть строилась на состояниях этих миллиардеров, а их состояния строились на ельцинской власти.

Ходорковский в последнее время стал символом путинских правонарушений, потому что Путин посадил его в тюрьму на десять лет. Безусловно, суд над Ходорковским не соответствовал западным стандартам, однако Ходорковский был главным и одним из самых непристойных участников приватизации. Бывший корреспондент New York Times в Москве Стивен Ли Майерс (Steven Lee Myers) в написанной недавно биографии Путина подсчитал, что Ходорковский вместе с другими олигархами в 1990-х годах заплатил 150 миллионов долларов за главное добывающее подразделение нефтяной компании ЮКОС. А в 2004 году его оценили примерно в 20 миллиардов долларов. Иными словами, эти люди приобрели долю одного из самых главных нефтяных активов в России менее чем за 1% реальной стоимости. Путин назвал этих людей «назначенными государством миллиардерами». Он считал их мародерами, которые грабят Россию, и попытался вернуть ей то, что у нее было украдено. Он также понимал, что России нужно вернуть контроль над своими огромными запасами нефти и газа, от которых зависела значительная часть Европы, так как это был единственный геополитический рычаг влияния, оставшийся у Москвы.

А еще Путин восстановил позиции своей страны за рубежом. За 10 лет до его прихода к власти Россия потерпела поражение в Афганистане, подобное вьетнамской катастрофе для США. После этого поражения она не сумела остановить кровопролитный мятеж исламистов в Чечне. Хуже всего было то, что она испытала унижение от США и НАТО в 1999 году во время войны в Сербии, когда администрация Клинтона поддержала националистическое и исламистское движение за независимость в Косове. Это была последняя война, в которой Соединенные Штаты сражались на одной стороне с Усамой бен Ладеном, и Америка сполна воспользовалась этой возможностью для того, чтобы указать России на ее низкое положение в международном порядке. В то время США относились к России как к досадной помехе, и всячески пренебрегали ею. Путин стал президентом через полгода после того, как Ельцин позволил расчленить российскую союзницу Сербию. Заняв должность президента, Путин заявил: «Мы не потерпим никакого унижения национальной гордости россиян, не потерпим никаких угроз целостности нашей страны».

Именно ослабление позиций России, примером чего стала война в Сербии, имел в виду Путин, когда назвал распад Советского Союза «величайшей геополитической катастрофой 20 века». Это заявление очень часто неверно понимают и неправильно интерпретируют. Он не имел в виду возврат к коммунизму. Но когда Путин заявил, что восстановит мощь России, он говорил это вполне серьезно. Путин отразил военное наступление исламистских армий в Чечне и Дагестане, и занял очень жесткую позицию в отношении терроризма. Среди прочего, он принял решение не вести никаких, даже тайных переговоров с захватчиками заложников.

В российской внешней политике почти на всем протяжении истории страны присутствует одна тема. Если не считать Израиль, в мире нет ни единого государства, у которого более опасная граница с исламским миром, чем у России. Казалось бы, именно через эту призму следует рассматривать поведение и действия россиян. Именно этим Запад должен объяснять российскую политику, у которой, на первый взгляд, нет никакой очевидной логики и рациональной основы. Однако возбуждение, царящее на Западе и направленное против Путина, не позволяет западным странам сосредоточить на этом свое внимание. Запад игнорирует то, что российская интервенция в Сирии направлена против ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. пер.), и что Москва предоставила убежище разоблачителю секретов американской разведки Эдварду Сноудену.

Здесь уместно вспомнить два случая громкого возмущения действиями Путина, которое выражали западные прогрессивисты. Всему миру эти эпизоды показались пустяками. Но для прогрессивистов они были чрезвычайно важны. Первый случай произошел в 2014 году, когда зимняя Олимпиада, которую планировалось провести в Сочи, дала возможность нанести России экономический ущерб. Большинство мировых лидеров с радостью поехали на Игры, начиная с Марка Рютте (Нидерланды) и Энрико Летты (Италия), и кончая Си Цзиньпином (Китай) и Синдзо Абэ (Япония). Однако три лидера — британец Дэвид Кэмерон, француз Франсуа Олланд и американец Барак Обама натравили на Россию прогрессивистов из своих стран, которые пришли в исступление из-за короткого списка российских внутренних проблем. Во-первых, в тюрьме сидел нефтяной магнат Ходорковский. Путин освободил его до начала Олимпиады. Во-вторых, были любительницы перформанса, которые называли себя Pussy Riot. Их посадили в тюрьму за нарушение российских законов о богохульстве, потому что они сорвали религиозную службу непристойными выкриками о Боге (западное телевидение почти никогда не показывало перевод). Их Путин тоже выпустил на свободу до начала Олимпиады. А еще была статья 6.21 российского кодекса, которую западная пресса каким-то странным образом назвала «законом против пропаганды гомосексуализма». Если точнее перевести формулировки закона, то получается, что он направлен против «нетрадиционных сексуальных отношений с детьми». Конечно, некоторым американцам хочется, чтобы Россия менее серьезно относилась к религии и гомосексуализму. Однако стоит заметить, что это внутренние вопросы страны. Есть некий дисбаланс в том, что эти случаи Запад превращает в дипломатические инциденты и выступает из-за них со всевозможными угрозами.

Второй кампанией против Путина стала попытка уходившей администрации Обамы посеять сомнения в легитимности состоявшихся в ноябре президентских выборов. В этих целях она стала делать намеки на то, что российское государство каким-то образом пыталось сорвать их. Это из ряда вон выходящий случай в истории инсинуаций и влияния на общественное мнение. Я ни в коем случае не претендую на роль независимого эксперта в вопросах кибершпионажа. Но любой человек, прочитавший открытые документы, на которых строятся обвинения, найдет в них одни только предположения, спекуляции, доводы властей и попытки выстроить логику путем многократных повторений. В середине декабря на страницах New York Times появилась статья под заголовком «Как Москва нацелила идеальное оружие на американские выборы» (видимо перепутал, статья называется «Идеальное оружие: как российская кибердержава вторглась в США» (The Perfect Weapon: How Russian Cyberpower Invaded the U.S.)). Основная часть утверждений в этой статье принадлежит неназванным источникам из администрации, а также сотрудникам фирмы кибербезопасности CrowdStrike, которая по заказу демократов изучала взломанные компьютеры в Национальном комитете Демократической партии. Авторы цитируют тех, кто работал в секретном комитете НКДП по борьбе с хакерами, в том числе, председателя партии Дебби Вассерман Шульц и партийного адвоката Майкла Сассмана. А потом правительство опубликовало в январе доклад Национального совета по разведке, в котором излагалась суть проблемы: более половины доклада было посвящено жалобам на предвзятость российского международного телеканала RТ.

Опять же, мы не знаем, что известно разведывательным ведомствам. Но нет никаких находящихся в открытом доступе доказательств, оправдывающих заявление сенатора от Аризоны Джона Маккейна, который сказал, что Россия совершила «акт войны». Будь это так, дискуссия о доказательствах продолжалась бы и при администрации Трампа. Однако она просто испарилась, когда перестала быть полезным политическим инструментом.

Было еще два надуманных скандала с Путиным, которые оказались бурей в стакане воды. В ноябре Washington Post опубликовала черный список новостных организаций, распространявших «фейковые новости» в угоду Путину. Однако оказалось, что список этот составила в основном группа политических активистов под названием PropOrNot, которая была создана специально для этих целей. Она внесла в свой перечень некоторые издания лишь на том основании, что их взгляды на определенные вопросы совпадали с оценками RT. Затем в декабре администрация Обамы заявила, что обнаружила в электросети Вермонта российский компьютерный код, дав ему мелодраматическое название Grizzly Steppe (Мрачная степь). И тут же газеты запестрели заголовками на эту тему. Но это была ошибка. Так называемый российский код можно было купить в магазине. Обнаружили его, по словам одного журналиста, в одном-единственном компьютере, который даже не был подключен к электрической сети.

Демократы идут на что угодно ради дискредитации Путина. Почему? Существует такое понятие, как дух времени. Какой-то вопрос вызывает бурные страсти у всего человечества, и определенные люди становятся символами этой проблемы. Так полвека тому назад в моде было освобождение от колониализма. Вспомните Мартина Лютера Кинга, который поехал в Норвегию за Нобелевской премией и сделал остановку в Лондоне, чтобы выступить с речью о южноафриканском апартеиде. Какое это имело отношение к нему? В практическом плане — никакого, но в символическом — прямое. Это была возможность поговорить об актуальном вопросе морали.

Сегодня у нас иной дух времени, иная мода. Сегодня страсти на Западе вызывает суверенитет и самоопределение. Почему? Это имеет прямое отношение к тому, как в конце холодной войны завершился конфликт между США и Россией. В 1980-х годах эти страны были великими державами, в чем никто не сомневается. Но в тоже время, они вели себя сдержанно, поскольку у них были жесткие ограничения. Возглавляемые ими альянсы были хрупкими, а после падения Берлинской стены их судьбы разошлись. Соединенные Штаты получили возможность формировать правила мировой системы, и они в полной мере воспользовались этой возможностью. А России предложили подчиниться этой системе.

Это вызвало непримиримые противоречия, которые проявились в российском конфликте с Украиной двухлетней давности. Согласно официальной точке зрения США, Россия вторглась на территорию соседнего государства после того, как славная украинская революция изгнала плутократию. Затем Россия аннексировала украинские военно-морские базы в Крыму. Согласно российской точке зрения, на Украине было свергнуто демократически избранное правительство в результате вооруженного мятежа, поддержанного Соединенными Штатами. Согласно российской версии, чтобы враждебный блок НАТО не создал собственную военно-морскую базу на Черном море, России пришлось забрать Крым, который в любом случае исторически является российской территорией. Обе точки зрения в полной мере верны. Но дело в том, что одно слово имеет разные значения для американцев и для русских. Например, мы говорим, что русские не верят в демократию. Но как отмечал великий журналист и историк Вальтер Лакер (Walter Laqueur), русские в большинстве своем пришли к выводу, что «демократия это то, что произошло с их страной в период с 1990 по 2000 год, и им такая демократия больше не нужна».

В заключение я хотел бы сказать следующее. Мы ничего не добьемся, если будем исходить из того, что Путин смотрит на мир точно так же, как и мы. Одним из самых независимых мыслителей в Вашингтоне является калифорнийский конгрессмен и приверженец Рейгана Дана Рорабахер (Dana Rohrabacher). Я вспоминаю, как несколько лет тому назад на обеде в Вашингтоне один из гостей устроил ему выговор, заявив, что Рорабахеру должно быть стыдно, так как Рейган выступил бы против Путина в вопросе соблюдения прав человека. Рорабахер с ним не согласился. Дар Рейгана как внешнеполитического мыслителя, сказал он, заключался не в идеализме. Он состоял в его умении правильно расставлять приоритеты и видеть, что является самой большой угрозой. Сегодня самой большой угрозой для США является не Владимир Путин.

Так почему же люди думают о Путине так, как думают? Потому что он стал символом национального самоопределения. Консерваторы-популисты смотрят на него точно так же, как прогрессивисты когда-то смотрели на Фиделя Кастро. Это человек, который говорит, что не подчинится окружающему его миру. Не нужно быть коммунистом, чтобы должным образом оценить то, как Кастро, несмотря на все свои перегибы, выкроил пространство для независимости своей страны.

Точно так же и Путин своими действиями наверняка будет завоевывать симпатии даже среди некоторых врагов России, а именно, среди тех, кто чувствует, что международная система их не удовлетворяет. В целом, если кому-то такая система нравится, они будут считать Владимира Путина угрозой. А если не нравится, они будут ему симпатизировать. Путин стал символом национального суверенитета в борьбе с глобализмом. Оказалось, что это очень важная борьба нашего времени. И как показывают прошедшие выборы, сегодня это верно как никогда.