Какой Россия выйдет из украинского кризиса — европейская или азиатская

Прогноз Центра BESA No. 1 061, 11 января 2019 года

Нынешний кризис в отношениях между Россией и Западом является продуктом множества фундаментальных геополитический разногласий как внутри, так и вовне пространства бывшего Советского Союза. Все тенденции в двусторонних отношениях указывают на то, что сущностные противоречия между этими лагерями продолжат свое действие и в будущем.

Успешная экспансия Запада на ту территорию, которая всегда считалась «российским задним двором» остановила проекцию силы Москвы и ослабила ее распространение на север Евразии — между быстро развивающимися Китаем, Японией и другими азиатскими странами, а также технологически современной Европой. Геополитическая неудача на западных границах страны побудила московскую политическую элиту пересмотреть свою позицию в Евразии. Политики и аналитики дебатируют о том, принадлежит ли страна к западной цивилизации или к азиатской, или представляет собой евразийский симбиоз.

Многие тенденции в российской истории цикличны, включая поиск азиатскости или европейскости. Этот поиск обычно следует за геополитическими переменами, невыгодными для России. В 19-м веке, например, после катастрофического поражения в Крымской войне (1853−56) против Британии и Франции российские интеллектуалы стали задумываться над тем, насколько европейской была в действительности Россия.

Нечто похожее происходило после разрушения Российской империи в 1917 году, а также после развала Советского Союза в 1991-м. И хотя в каждом из этих случаев русские реагировали на европейское военное и экономическое наступление тем, что с интересом смотрели в сторону Востока, реальность была такова, что поворот в ту сторону никогда не представлялся возможным. Наиболее развитые территории находились в европейской части страны. Русские смотрели в сторону Востока, главным образом, из-за своих пустующих земель в Сибири и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Сегодня тяга России в сторону Востока имеет иное побуждение — наличие мощного Китая, граничащего с Сибирью.

Источником технологического прогресса на сегодня остается Европа, но также Япония и Китай. Никогда в своей истории Россия не имела таких возможностей по развитию Сибири и трансформированию ее в (энергетический) оплот мировой экономики.

Географическое положение России уникально и оно останется таковым на протяжении нескольких десятилетий по мере того, как ледовая шапка Северного Ледовитого океана будет существенно сокращаться. Этот океан будет трансформироваться в сеть торговых путей, что даст России историческую возможность стать морской державой.

Китайские и японские человеческие и технологические ресурсы на российском Дальнем Востоке и европейские ресурсы на российском западе могут трансформировать страну в страну возможностей.

Геополитическое положение России следует учитывать при анализе позиции Москвы в соперничестве Китая и США. Помимо чисто экономического и географического напряжения, которое Азиатско-Тихоокеанский регион сформировал в восточных районах России, российская политическая элита рассматривает нарождающуюся американо-китайскую конфронтацию как возникновение шанса на укрепление своей слабеющей позиции в пост-советском пространстве. Русские правы, когда считают, что и Вашингтон, и Пекин будут отчаянно нуждаться в российской поддержке. И эта логика формирует уклончиво-бездейственный подход Москвы к Пекину и Вашингтону. С позиций холодного расчета в международных отношениях Россия желает позиционировать себя таким образом, чтобы США и Китай активно конкурировали между собой, чтобы в выгоде осталась Россия.

Став союзником Китая, Россия рассчитывала бы на рост своего влияния в Центральной Азии, где могущество Китая после распада Советского Союза в 1991 году возросло экспоненциально. И хотя Москва никогда официально не озвучивала своих озабоченностей на этот счет, невозможно отрицать наличие таких озабоченностей внутри российской политической элиты.

Однако если Москва выберет сторону США, то американские уступки могли бы стать более значимыми. Самыми большими призами стали бы Южный Кавказ и Украина, в то время как расширение НАТО на «российский задний двор» было бы застопорено. Другим регионом, где Москва могла бы получить фундаментальные уступки, мог бы стать Ближний Восток — например, в Сирии, если этот конфликт продолжится.

Решение по этим альтернативам — помимо масштабного стратегического мышления — для россиян, увязших в многолетних дискуссиях, будет представлять собой цивилизационный выбор о том, является ли их страна европейской, азиатской или евразийской. География неумолимо тянет Россию к Востоку, но культура тянет ее к Западу. При том, что решения такого рода, обычно, основываются на геополитических расчетах, культурная близость также играет свою роль.

Увязанным с культурным аспектом является также страх русских насчет того, что они (так же, как и весь остальной мир) не знают, как будет выглядеть мир при китайском руководстве. США, может быть, и представляют собой угрозу России, но для российской политической элиты это, все-таки, «известное». Евразия под водительством Китая будет представлять больший вызов Москве, учитывая то, насколько российские границы и регионы открыты для огромных сегментов населения Китая.

Российский подход к нарождающейся американо-китайской конфронтации, скорее всего, будет оптимистичным. Российский выбор будет основан на том, какая из сторон предложит Москве больше для разрешения ее проблем на пространстве бывшего Советского Союза.

Эмиль Авдалиани — преподает историю и международные отношения в Тбилисском государственном университете и в Государственном университете Ильи (Грузия). Работал на различные международные консалтинговые компании, пишет статьи о развитии событий в военной и политической сферах на постсоветском пространстве.

Прогнозные документы Центра BESA публикуются благодаря щедрости семьи Грега Россхандлера.

Комментарий

1. При выборе для опубликования этого материала мы исходили из того, что российскому читателю будет умилительно ознакомиться с рассуждениями грузинского исследователя о том, какой станет Россия «после украинского кризиса» (интересно, когда наступит это «после») — «европейской, азиатской или евразийской.

2. Нет никаких сомнений в том, что пораженческая внешняя политика Горбачева-Ельцина-Путина содействовала «успешной экспансии Запада на ту территорию, которая всегда считалась «российским задним двором», однако, представляется сомнительным, чтобы это до конца ослабило «проекцию силы Москвы» «на север Евразии».

3. Справедливости ради, тем не менее, следует признать тот факт, что именно в высоких северных широтах что-то да было сделано — силами Минобороны проведена экологическая зачистка территорий, построены базы (взять, хотя бы «Арктический Трилистник») и иные оборонные объекты, что-то планирует и даже делает Росатом с его плавучими энергоблоками для Севера и т. д.

4. А вот «пустующие земли в Сибири и в Азиатско-Тихоокеанском регионе» (и вовсе не только там) — это да! Это — не упрек, а настоящее предъявление обвинения в адрес команды Путина-Медведева всех 20 лет пребывания во власти.

5. И конечно, позор России — то, что «источником технологического прогресса» для нее «на сегодня остается Европа, но также Япония и Китай». Именно это, а также финансовая и идеологическая коленопреклоненность нынешнего режима — причина его нерешительности, если не сказать трусости, во внешней и внутренней политике. В этом — корень постоянной пассивности, вечного ожидания отмены санкций и улучшения отношений, отсутствия проактивной позиции, стремление выжать последние соки из народа своей же страны в угоду внешним «партнерам» и на ради их выгоды.

6. Нужно совсем потерять рассудок, чтобы ждать от американцев «призов» в виде Южного Кавказа и Украины, приостановки расширения НАТО на «российский задний двор» и Сирии в обмен на вассальное подчинение Вашингтону (как бы это подчинение ни называлось и в какую бы форму они ни облекалось). Первым же требованием Вашингтона в обмен на согласие улучшить отношения станет сдача Крыма и дальнейшее предательство Новороссии.

7. С чего бы это Китай стал делиться своими позиция в постсоветской Средней Азии тоже совершенно непонятно. Если наш президент думает, что подарками в виде мороженого и банек из сибирского кедра он сможет вернуть Москве Астану, Ташкент, Бишкек, Ашхабат и Душанбе, то его ждет глубокое разочарование. Необходима исключительно активная целенаправленная работа.

8. «Вызов» применительно к деятельности российских властных группировок, вообще, звучит как издевка. Начать с того, что России несвойственна характерная для западной культуры традиция рыцарских турниров, где и бросали вызов. Древние практики поединков с целью оправдаться на княжеском суде и краткий период нелегальных дуэлей не в счет. В первом случае вызов бросали не ради прекрасных дам или высокопарных личностных утверждений, а просто, чтобы оправдаться. Во втором — традиция не прижилась и на политическую культуру страны никакого влияния не оказала. Да, и нынешние властные группировки с теми, кто в прошлом, все-таки, находился, чтобы вызов бросить или принять, ничего общего не имеют.

9. Точно так же звучит «элита». Если не использовать этот термин в ветеринарном значении, то он значит «представители потомственной аристократии, готовые и идущие на самопожертвование ради своей страны и народа». Где вы у нас видели аристократию? И уж тем более, готовую жертвовать собой! Те военнослужащие, которые готовы складывать или складывают свои головы, вряд ли, даже сами себя назовут аристократией.

10. Так что, хватит «вязнуть в многолетних дискуссиях»! Пора бы и самим действовать, а не на остальных оглядываться!

Сергей Духанов.