Корреспондент: почему Путин назвал «Киевскую Русь» Россией

Либеральная «российская» пресса и их фашиствующие братья по разуму с Украины не на шутку перевозбудились в связи с последним коронавирусным обращением их страшного божества Пу (действительно, наделяющего хоть каким-то смыслом их безрадостное существование).

«Все пройдет, пройдет и это, — вспомнил Владимир Владимирович своего древнего коллегу Соломона. — Наша страна не раз проходила через серьезные испытания. И печенеги ее терзали, и половцы. Со всем справилась Россия».

Тут жовто-блакитные (желто-голубые — прим. ред.) субстанции и взбурлили: «Ха-ха — не было никакой России. А была Русь. Киевская! Учи историю, московит!».

Что же, проведем краткий ликбез для жертв незалежного от науки «образования». Начнем с того, что никакой «Киевской Руси» не было. Этот прежде никогда не существовавший топоним ввел лишь в XIX веке Карамзин. Московский историк, кстати. Так что тут — первая зрада (измена — прим. ред.).

Теперь, вторая. В IX в. (т.е., за тысячу лет до Карамзина с его «Киевской Русью») Константинопольский патриарх Фотий (при котором была крещена дружина киевских князей Аскольда и Дира), учреждает «митрополию Росия». А в следующем столетии топоним «Росия» уже вовсю используется в сочинении, приписываемом императору Константину Багрянородному «Об управлении империей» (948-952 гг.). Именно Константин XVII принимал княгиню Ольгу (как сказано в Лаврентьевской летописи, «благословенную сынами рустии»). Отметим, в греческом сочинении усматривается уже разделение на Мало- и Великороссию: автор перечисляет города «внешней Росии» Новгород, Смоленск и др., торговые пути из которых сходятся в «крепость Киев» (очевидно, во внутренней, «малой России»).

Русь в узком смысле, это действительно Поднепровье между Полесьем и границей степи, на которой «царь российский» (как именуется святой князь Владимир в четьи-минеях) возвел в 992 году пограничный город-крепость Переславль-Русский (ныне именуемый Переяславом-Хмельницким).

Но сразу же обломаем уповающих на зарождение отдельной европейской нации в пределах «малой Руси». Ибо «креститель российский» Владимир устроил зраду №3: Он заселил «Київщину»… «москалями»! Вот что повествует Лаврентьевская летопись о событиях крещального 988 года: «И говорит Владимир: „Не хорошо, что так мало городов около Киева‟. И начал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И начал набирать мужей лучших от словен (из Новгородской земли, — Д.С.), и от кривичей (нынешнее Подмосковье, — Д.С.), и от чуди (вообще, угро-финны! — Д.С.), и от вятичей (то же «Подмосковье и окрестности», — Д.С.), и заселил ими города — стали ратью от печенегов. И воевали с ними, и одолевали их».

То есть, одолевали печенегов «сыны рустии» — самые, что ни на есть москали!

На месте победы над печенегами Ярослав Мудрый возвел Софийский собор в Киеве. Через десять лет он заложит Софийский собор и в Новгороде. Нет, не Волынском, а в самом что ни на есть москальском! Где в свое время княжил и его отец Владимир Красное Солнышко, и он сам, и его сын — тоже Владимир. Благословит Ярослава на возведение Софии Новгородской митрополит Киевский Феопемпт (ок. 1037-1049) — «архонт Росии», как значится на его печати.

Надпись на печати его преемника Георгия с «омегой» в написании «Росии» дает понимание эволюции топонима.

Дело в том, что в греческом языке (а митр. Георгий, как и подавляющее большинство его предшественников, был ромеем) нет чистого «у». При его передаче в словах иностранного происхождения греки использовали «омегу», обозначавшую долгое «о». И в следующем столетии — на печатях Митрополита Киевского 1104-1121 гг. Никифора и «благороднейшего архонта Росии» Владимира Мономаха (в Крещении Василия) утвердилась уже «о».

А вот в латыни «у» есть. Как есть и буква, его обозначающая. Поэтому один из основателей ордена францисканцев, папский легат в ставке Чингисхана Джованни дель Плано Карпини писал Russia и Russiae. С двойным «с» именовал князя Даниила Галицкого «королем Руссии» и понтифик Иннокентий IV (булла Cum ad aliorum от 14 мая 1253 г.).

Что же касается разницы между корнями слов «руский», «русьстий», «русьскый», «роускоуй», «русский» (появляется в XVII в.) и т.д., то объяснялась она отсутствием единого правописания. Как мы уже убедились, в Лаврентьевском списке «рустия» вообще со строчной. Зато звучит почти как в булле того же Иннокентия IV «к архиепископам, епископам и всем христианам в Русции» (и тот же 1253 г.). В конце концов, на мове (на украинском языке — прим. ред.) «Росія» и сегодня с одинарной «с».

Кстати, предшественник Иннокентия Григорий IX в 1231 году именовал «правителем Руссии» (Regi Russiae) великого князя Владимирского. Украинские историки, впрочем, настаивают, что обращался папа Григорий к самому, что ни на есть «украинскому королю» Даниилу Галицкому. Так что, зрада №4.

Можно было бы продолжать и дальше — вплоть до именования галичан не просто «россиянами», а московитами, но ограничимся печенежским и половецким периодами в истории отношений между степняками и Русью-Россией (а не выдуманной советским «историком» Грушевским «Русью-Украиной»). Подведем итог выводом «светочи» украинства Драгоманова: «Звали когда-то свою землю москвичи и галичане одинаково — Русь, Русиа, а потом, как стали более перенимать латинские и греческие названия, то Руссиа, а далее — Россия». И пусть это будет зрада №5.

Действительно, понятие «Русь» употреблялось наравне с «Росией». Но, больше для внутреннего пользования. В иностранных же хрониках «русь» употребляется по отношению к народу, а не к стране.

После монгольского нашествия, рассеявшего половцев, Русь-Россия также видоизменяется. Ее южные и западные княжества захватывают литовцы и поляки. Элита латинизируется и полонизируется, простой народ частично униатизируется. Только северные и восточные княжества (та самая «Внешняя Росия» из ромейских хроник), в полной мере становятся продолжателями православной Руси. Еще в 1299 г. митрополит Киевский Максим переносит свою кафедру во Владимир. С этого времени православные подвижники неумолимо увядающего Нового Рима начинают готовить в преемники будущий Третий Рим. Который станет не просто единственным суверенным государством после падения Константинополя, но православной империей — защитником православия в угнетаемых мусульманами и католиками некогда православных странах.

«Древняя Русь совсем не похожа на Украину», — замечал Олесь Бузина.

Первыми освободила Великороссия от польско-иезуитского владычества и «татарской неволи» братьев-малороссов. Те к XVII веку, в силу польско-литовских и униатских влияний уже заметно отличались от великороссов. Но не только западное воздействие позволяет считать малороссов и великороссов отдельными субэтносами единого русского этноса. Если субстратом великороссов наряду с господствующим русским славянским элементом стали угро-финские народности северно-восточной Европы, то жители «украинской степи» смешались со степняками тюркского происхождения. Смешение это началось еще в XI в. («красные девки половецкие» особо ценились в качестве невест), но наиболее действенно происходило уже после того, как половцы были рассеяны. Отсюда преимущественно тюркские элементы в одежде, вооружении и даже тактике «украинских» казаков, обилие тюркоязычных слов в «соловьиной» (тот же сакрально-«эуропэйський» Майдан), и сама топонимика: Торчин, Печенежин, Чигирин и т.д. и т.п.

О доле азиатской крови в среде эуропэйской нации косвенно могут говорить половецкие окончания —енко и —чук, а также печенежские —тян, —дян.

И печенеги, и половцы были частично христианизированы. Поэтому изменить цивилизационный код ассимилировавших их русских Малороссии не могли не только в силу своей относительной малочисленности. Малороссы всегда ощупали свое цивилизационное единство с великороссами и белорусами. Потому так стремительно и начали стираться границы между субэтносами, как только снято было внешнее давление оккупантов Южной и Западной Руси. И потому так тревожило это внешних ненавистников Российской Империи — единственной защитницы православия в мире — приступивших во второй половине XIX в. к выращиванию неких «украинцев».

«Какое нам дело, говорят украинствующие, до какого-то общерусского мессианства?— писал о первых продуктах австрийско-польской украинизации выдающийся киевлянин, потомственный дворянин Волынской губернии Василий Шульгин. — Мы — патриоты своего кутка по правилу: „Моя хата з краю, ничего не знаю‟… Так обманывают себя маньяки раскола! Они думают, что, стремясь к независимости, они совершают благое для своих „сорокамиллионных‟ земляков. Как тетерева на току, они, заливаясь песнью чигиринствующей любви, глухи и даже слепы…

Для Малой Руси отделиться от Великой значит добровольно отказаться от своих природных колоний, простирающихся от Балтики до Тихого океана и от Белого Моря до Персии.

Игра в старинные греческие слова! — скажут.

Ничуть. Старинные слова в наше время приобрели новый, глубокий смысл. Те, кто не знают этого вопроса, пусть пересмотрят данные о движении населения в Российской Империи. Из этих данных будет ясно, что край, который под именем „Украины‟" хотят отрезать от русского народа, в течение последних десятилетий выселил в остальную Россию избыток своего населения, измеряемый миллионами людей. Малороссиянами хлеборобами заняты были значительные пространства, как на Юге, так и на Востоке Российской Империи. Равным образом, неучитываемое, но весьма значительное число малороссов рабочих и малороссиян-интеллигентов всяческих профессий нашло применение своим силам, и получили кусок хлеба на необъятных пространствах целокупной России. Последняя ведь не делала никаких различий в этом деле между хохлом и кацапом!

…Украинствующие, желающие нас этого нашего естественного прибежища лишить, с точки зрения разума — безумны, а с точки зрения интересов южно-русского народа — преступны!

…Понимая все это, мы твердо стоим при своем русском имени. Предать его — значить продать за чечевичную похлебку самостийности (независимости — прим. ред.) бесценное право первородства. За этим первородным правом стоит такая реальность, как вся Русская земля. Ее мы лишимся, заделавшись украинцами.

…Ни при каких случаях, ни по каким важным или мелочным соображениям не называйте себя украинцами».

К голосу «классового врага» украинизаторы XX в., естественно, не прислушались. Украинство оформилось в государство — Анти-Россию. Что же, пройдет и это.