«Миф о Сталинграде помогает Путину держаться у власти»

Иэн Джонсон, заместитель директора «программы Брэди-Джонсона по главным стратегиям» в Йельском университете, считает, что крайне важно разоблачить «пропагандистские мифы о самой известной битве «русской кампании Вермахта». Об этом он размышляет в своей статье «Родина-мать зовет: 75 лет Сталинграду».

Американский историк начинает с того, что Гитлеру, несмотря на неправильную оценку ресурсов Советского Союза, в целом удалось реализовать план Барбаросса, поскольку к началу декабря 1941 года Красная армия потеряла почти 5 млн. солдат и офицеров — практически весь кадровый состав в европейской части СССР.

«В октябре 1941 года Вермахт начал операцию „Тайфун“, пытаясь взять Москву и закончить войну к Рождеству, — пишет Иэн Джонсон. — Но наступили лютые холода, немецкое наступление застопорилось, и армия Гитлера была отброшена назад в ходе советского контрнаступления. Линия фронта застыла примерно в 200 километрах к западу от Москвы — и в 1400 км к востоку от Берлина».

Указанные расстояния достаточно точно характеризовали экономические и технологические потенциалы воюющих сторон на начало 1942 года. Всё, что мог противопоставить Советский Союз могучей промышленности гитлеровской Европе, — это несколько сот заводов на Урале.

В этих условиях Берлин принял решение не атаковать Москву в лоб, а перерезать водную артерию, обеспечивающую Красную Армию топливом. Именно поэтому Гитлер, «как по символическим, так и по стратегическим причинам», приказал начать поход на Сталинград 6-й армии под командованием генерала Фридриха фон Паулюса. Её усилили 48-м танковым корпусом 4-й танковой армии.

Если верить военным журналам Третьего Рейха Die Wehrmacht и Der Adler, 6-я армия Вермахта была укомплектована самыми сильными немецкими солдатами, а её офицеры считались образцом для подражания.

По количеству штурмовых групп и специальных соединений, войску фон Паулюса не было равных в Вермахте. Впрочем, в перерывах между боями эти «самые сильные немецкие мужчины» с удовольствием убивали безоружных гражданских людей. Лозунгом матерых фашистских вояк были слова «теперь настало наше время».

Итак, фюрер потребовал от солдат Фридриха фон Паулюса «сосредоточить все имеющиеся силы и как можно быстрее взять Сталинград, овладев всем берегом Волги». Иэн Джонсон напоминает своим читателям: в битве за Волгу участвовали «более четырех миллионов комбатантов, из которых 1,8 млн. солдат стали жертвами. В Сталинграде советских солдат погибло больше, чем американцев за всю войну», — пишет он.

Само собой, американский историк сталинский приказ № 227 «Ни шагу назад» называет «ужасной ценой» для советских защитников, стоившей им до 80% потерь. Естественно, об аналогичном гитлеровском приказе после разгрома Вермахта под Москвой почему-то Иэн Джонсон забыл. Зато он подчеркивает, что В.И. Чуйков, который возглавил оборону Сталинграда, без суда и следствия лично расстреливал командиров и комиссаров, что, по его мнению, «нравилось русским солдатам».

Между тем, командующий 62-й армии РККА Василий Иванович Чуйков вспоминал, что «вражеский огонь буквально выкашивал наших бойцов». К сожалению, на тот момент у фашистов была более лучшая организация, логистика и связь, а также имелась абсолютная воздушная поддержка. И всё это, наряду с многолетней подготовкой и боевым опытом солдат и офицеров 6-й армии, делало атакующих, как сейчас принято говорить, «неудержимой немецкой машиной».

Чтобы остановить её, Государственный комитет обороны (ГКО) во главе со Сталиным разработал целый комплекс мер. И хотя Иэн Джонсон утверждает, что политическое руководство Советского Союза в реальности мало что предпринимало для победы, в действительности именно в Сталинградской битве впервые в таких масштабах советская Москва переиграл фашистский Берлин по техническому обеспечению и военной организации.

Корреспондент агентства «Юнайтед Пресс» в Москве Генри Шапире в ноябре 1942 года так описывал советское окружение любимой армии Гитлера: «По железной дороге к фронту непрерывно двигался широкий поток вооружения: „катюши“, орудия, танки, боеприпасы и войска. Движение продолжалось днем и ночью, и то же самое происходило на шоссейных дорогах. Особенно интенсивным это движение было в ночное время. Английской и американской техники попадалось очень мало — разве лишь какой-нибудь джип или танк; процентов на 90 все это было вооружение отечественного производства». По его наблюдению, даже рядовые солдаты были отличной экипированы: валенки, овчинные полушубки, теплые перчатки.

Вскоре 6-я армия Вермахта была окружена. Знал ли Гитлер, что «лучшие мужчины Германии могут оказаться в русской мышеловке»? Конечно, знал, но фюрер был уверен в силе солдат Фридриха фон Паулюса, которые «если надо, решат любую военную задачу». Однако время фашистов уходило, а для прорыва требовалась силы, которых уже не было.

«31 января 1943 года 91 тысяча скелетных немецких солдат капитулировали, хотя некоторые сопротивлялись до 2 февраля. Из них в советском плену выжило только 6%», — подводит итог Иэн Джонсон, и тут же приводит слова бывшего латвийского министра культур Сармите Элерте: «Миф об этой победе служит для повышения статуса (российского — авт.) народа … это средство для подпитки единства народа и их вождей … а во внешней политике — это месседж всему миру, что Россия имеет право на зоны влияния».

Дальше — больше. Оказывается, «миф об успехе на Волге лежит в основе новой реваншистской внешней политики Путина». И этому, мол, нужно любой ценой положить конец. Современным россиянам надо открыть глаза на то, что простые русские солдаты разгромили «великую Германию вопреки коммунистическому руководству». То есть противопоставить Сталина армии. Правда, американский историк все-таки понимает, что «в России будет сложно пересмотреть историю войны, во всяком случае, пока живы люди, которые видели эту войну». Зато, если это удастся, мир переменится в лучшую для Америки сторону.

Если так дальше пойдет, то очень скоро можно будет прочесть, что немецкие солдаты, разгромив в Сталинграде Красную Армию, сами сдались в плен из-за личных толерантных убеждений.