Le Point: султан Эрдоган бросает вызов царю Путину

За вспышкой насилия вокруг Нагорного Карабаха скрывается противостояние двух деспотов. Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган пишут новую главу векового противостояния Российской и Османской империй. Со времен Ивана Грозного в XVI веке до начала ХХ века цари и султаны сошлись примерно в дюжине войн. В конце сентября Эрдоган вновь задул пламя противостояния, подтолкнув азербайджанских союзников к наступлению на армянский горный анклав. После замешательства и 11-дневного молчания Путин попытался вернуть контроль над ситуацией, заставив стороны принять перемирие… которое было быстро нарушено.

Первый акт противостояния завершился в пользу турецкого лидера, который впервые продемонстрировал, что может создавать проблемы у самых российских границ. Тревожная ситуация для Путина. Он назвал распад СССР самой большой геополитической катастрофой ХХ века и сделал контроль над постсоветским пространством ключевой составляющей своей политики силы.

Путинские планы в опасности. От Средней Азии до Европы, ближнее зарубежье России освобождается от ее доминирования. В Киргизии положение пророссийских властей пошатнулось из-за уличных протестов оппозиции в связи с фальсификацией выборов. В Белоруссии с лета не стихают протесты против диктатора Александра Лукашенко. На Украине российский лидер настроил против себя большую часть населения продолжением конфликта в Донбассе. В самой России уже не первую неделю наблюдаются волнения в Хабаровском крае. Наконец, запланированное возвращение оппозиционера Алексея Навального, которому удалось выжить после отравления химическим оружием благодаря усилиям немецких врачей, становится еще одним источником головной боли для Кремля.

Самой болезненной из всех этих проблем становится для России турецкое вмешательство, поскольку оно затрагивает ее самый чувствительный фланг: Кавказ. Эрдоган пересек две красные линии: превратил Азербайджан в новый инструмент завоевательной исламистской политики и отправил на фронт сирийских наемников. Он вновь активизировал исламистскую угрозу там, где она давно существовала, и показал, что Россия — не единственная держава, которая может проводить там военные операции. Москва не на шутку обеспокоена возможной дестабилизацией мусульманских республик Северного Кавказа, в частности Чечни, где уже бушевали ожесточенные войны в 1990-х годах.

Постсоветское пространство всегда отличалось нестабильностью, но Путину до недавнего времени удавалось пользоваться им к собственной выгоде. Как в 2014 году, когда он наложил руку на Крым на фоне неразберихи в Киеве. Или в 2008 году, когда он воспользовался ошибкой Грузии, чтобы укрепить контроль над Южной Осетией. Новизна ситуации в том, что у него больше не получается навязать свою игру. Эрдоган изменил на свой лад расклад на Кавказе, как это уже было в начале года в Ливии (он пытался провернуть то же самое в Сирии, но безуспешно). В каждом случае он без колебаний шел против российских интересов.

Тем не менее в Ливии и Сирии Путин и Эрдоган показали, что учитывают интересы друг друга и готовы не заходить слишком далеко в противостоянии. Российский лидер шел навстречу турецкому, поскольку тот неизменно приносит пользу тем, кто дестабилизирует НАТО (будь то закупка российских ракетных комплексов С-400 или кризис в Восточном Средиземноморье) и подчеркивает несостоятельность американских притязаний на мировое лидерство. Но, может, сейчас турецкий султан все же зашел слишком далеко?

Часто говорят, что отход США открывает путь для утверждения наций. Тем не менее на границе Европы и Азии наблюдается, скорее, возвращение империй. Российской империи, чье единство с трудом удается поддерживать Владимиру Путину, и Османской империи, которую Реджеп Тайип Эрдоган стремится возродить, чтобы сбежать от внутренних проблем. Мы видим двух тиранов во главе переживающих кризис стран, новое поле борьбы которых (после Сирии, Ливии и Кавказа) может оказаться в Европе: на Балканах.