Логика силы — главное для Путина

Жан-Сильвестр Монгренье: Стоит ли комментировать все заявления Владимира Путина и, в целом, российских официальных лиц и СМИ? По правде говоря, после ужесточения политики режима по окончанию президентских выборов 2012 года громкие заявления следуют одно за другим. Прозвучавшая 1 марта этого года речь президента стала продолжением его прошлых выступлений, пусть в ней и действительно повышается градус угрозы. У западных экспертов имеется немало вопросов насчет операционной полезности и стадии разработки представленных в ходе этого выступления систем вооружений.

В любом случае, все имеющееся у великих держав оружие массового поражения может в случае применения вызвать огромные разрушения и серьезнейшие последствия для среды обитания, климата и экологического равновесия. Как бы то ни было, настойчивое описание Путиным этих последствий и его неоднократные угрозы вызывают тревогу и имеют большое значение. Мы действительно оказались в ситуации новой холодной войны.

Через поколение после развала системы Восток-Запад мы вновь вспоминаем «ядерную зиму» и прочие гипотезы о последствиях термоядерной катастрофы. Мягкие идеологии запоздалой современности говорят о «человеке», «матери-природе», «планете» и «общих благах человечества». Направленная на показной эффект политика, в том числе ее протестная составляющая, на время заставила всех забыть о «сути политики». Глобальный джихадизм, опасность полномасштабного пожара на Ближнем Востоке и угрозы со стороны ревизионистских держав (Россия, Китай, Иран) — все это заставляет нас вспомнить об истинной сути политики: сохранении бытия. В такой перспективе речь Путин становится спасительным напоминанием о самом главном. Ее, кстати, следовало бы рассматривать в параллели с его выступлением в Мюнхене 10 февраля 2007 года. Многое было сказано еще тогда.

Сейчас новость о цунами в результате применения российского оружия перекликается с текущими настроениями, к которым куда ближе тематика потепления климата и повышения уровня мирового океана, чем ядерной зимы. Детали угрозы обсуждаются стратегами и геологами, однако применение оружия массового поражения в любом случае повлекло бы за собой целый ряд последствий и стало бы катастрофой. Кроме того, такая милитаристская риторика направлена и на российское население: нужно оправдывать первенство «пушек» перед «маслом», подпитывать комплексы россиян и их параноидально-жертвеннические взгляды на мир. Тот факт, что эта риторика работает относительно российской психики, ни в коем случае ее не оправдывает. Убеждение не равно демонстрации.

В целом, угроза действительно существует, однако скрывается в российской ревизионистской политике, стремлении разрушить европейскую систему безопасности и стратегических планах режима. Она не касается оружия как такового. Нам не нужны подобные напоминания, чтобы осознать, что Россия представляет угрозу, способна перейти к действию в той или иной зоне и обладает оружием массового поражения. Нет ничего нового под солнцем. Враг определяется совокупностью враждебного намерения и средств (военных и прочих) его воплощения на практике. Путин действительно представляет Россию именно так. «Конструктивная неопределенность» и отрицание действительности слишком долго практиковались западными дипломатиями, однако сейчас остались в прошлом.

Если рассматривать военные средства, Россия провела за последние десять лет масштабную программу модернизации армии и вооружений. Во время выступления Путина 1 марта 2018 года слушатели отметили его настойчивое утверждение о том, что все представленное высокотехнологическое вооружение — не блеф. Тут, кстати, прослеживались медведевские акценты с точки зрения упора на оружейных технологиях. Хотя в некоторых моментах он и мог приукрасить факты, его мировоззрение, ревизионистский политический проект и стратегические планы следует принимать всерьез.

— Геополитика и отношения держав не допускают «хотения». Это сфера стремления к мощи, соотношения сил, полярности «враг-друг» и диалектики «приказ-подчинение». Россия — военная альтернатива США? До этого еще далеко. Достаточно сравнить бюджеты и арсеналы. Сила российской власти опирается на ряд слабостей Запада, которые, кстати, не касаются военной мощи. На самом деле, Запад был занят другими конфликтами и не обращал внимания на Путина и Россию, пока украинский вопрос не продемонстрировал ее враждебное отношение к западным странам. Мягкие идеологии лишили общественность ощущения врага и конфликта.

Россия — альтернатива НАТО? В каком плане? Главная функция НАТО, которая представляет собой не глобального игрока, а военный альянс суверенных государств, заключается в защите членов от агрессии с помощью коллективной обороны (см. статью 5 Североатлантического договора). Потенциальный агрессор может стать заменой для системы коллективной обороны НАТО? Нонсенс.

Как раз наоборот, российская угроза лишь еще больше подчеркивает значимость НАТО. Две страны, чьи заявки на вступление в НАТО были отклонены на саммите в Бухаресте (весна 2008 года), были впоследствии атакованы Россией: речь идет о Грузии (август 2008 года) и Украине (март 2014 года). Без ЕС и НАТО Европа рано или поздно погрузилась бы в межгосударственные войны, а Москва пыталась бы использовать одних против других. Разве мы этого хотим?

Что касается действий и провокаций России, после силового присоединения Крыма и начала в гибридной войны в Донбассе (март 2014 года) их, наконец, начали принимать во внимание во всех сферах (это относится в частности к кибервойне и дезинформации, которую переименовали в «информационную войну»). Союзники укрепили свои оборонительные ресурсы и силы сдерживания на восточных границах Европы. Процесс был запущен на саммите в Уэльсе в сентябре 2014 года, а затем подтвержден и расширен на саммите в Варшаве в июле 2016 года. После долгого периода отрицания российской угрозы и отсутствия стратегического планирования в этом направлении «передовое присутствие» НАТО на восточных границах стало политической, стратегической и военной реальностью. Ее ответ строго пропорционален угрозе. Тем, кто без конца твердят, что нам нужно перешептываться с Путиным, напомним, что дипломатические отношения были сохранены.

В любом случае, НАТО и ее государства-члены не собираются реагировать на каждое заявление Кремля. Здесь важно отличать главное от второстепенного. Нужно тщательно оценивать угрозу и средства, на которые она опирается, подготовить ответы, но не реагировать на российскую пропаганду. Мы не спаниели, которые бегут за каждым брошенным мячиком. Кстати говоря, отметим, что Россия сама может угодить в ловушку гонки вооружений, хотя ее руководство всячески твердит, что не повторит былых ошибок. Главенствующая роль ВПК в российской экономике и государственный капитализм под контролем околокремлевских кланов представляют собой главное препятствие для сбалансированного развития. Винить нужно всю систему власти.

— Вот уже почти двадцать лет Путин говорит, что противоракетная система НАТО одновременно бесполезна и вредна, однако при этом развивает российскую ПРО. То есть, НАТО и ее государствам-членам нужно отказать себе в том, что позволяет себе Россия? С определенной точки зрения российская аргументация напоминает заявление Франсуа Миттерана в Бундестаге: «Ракеты находятся на востоке, пацифизм — на западе» (20 января 1983 года). Слова французского лидера были связаны с проблемой «евроракет» (1977-1987). Цитата может показаться старой, однако стремлении России ликвидировать сформированную в конце холодной войны панъевропейскую систему безопасности или даже вновь разместить в регионе ядерные силы средней дальности вновь делает ее актуальной. Так, размещенные в Калининградской области комплексы «Искандер» представляют собой «евроракеты». В любом случае, Москва испытывает границы дозволенного по Договору о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (от 500 до 5 500 км), который был подписан Рейганом и Горбачевым в 1987 году и стал предвестником окончания холодной войны.

Что касается развертывания системы ПРО в рамках НАТО, подчеркнем ее исключительно оборонительный характер: она представляет собой не «меч», а «щит». Ее задача заключается в перехвате небольшого числа ракет, выпушенных слабой ядерной державой. Типичным тому примером служит иранский режим, который запустил масштабную баллистическую программу на основании проданных ему КНДР советских ракетных технологий. В распоряжении Тегерана имеются ракеты «Шабаб» дальностью в 1 600 — 2 000 км. В сентябре 2017 года иранский режим провел испытания ракеты «Хорремшехр» дальностью в 2 000 км, которая может нести несколько боеголовок. Не исключено что высокоточные ракеты, а также мощности по их производству сейчас размещаются в различных регионах Сирии и даже в подконтрольной «Хезболле» части Ливана. Именно с этим связаны неоднократные израильские удары, в частности в феврале и апреле 2018 года. Вместо ответа на обоснованную обеспокоенность Израиля Москва собирается поставить комплексы С-300 режиму Башара Асада (и уже поставила их в Иран). Таким образом, линии столкновения на Ближнем Востоке сохраняются. Все очень далеко от превозносившегося некогда «путинского мира». Война в Сирии претерпевает опасные преобразования.

Ракетный арсенал Тегерана позволяет нанести удары по всем государствам региона, в том числе Израилю, а также базам западных стран на Ближнем Востоке. Таким образом, Иран намеревается добиться доминирования в регионе и вытеснить оттуда Запад при поддержке России. Франция, имеющая базы в Иордании и ОАЭ тоже оказалась под угрозой (ситуация напоминает о значимости авианосцев, которые представляют собой подвижные и суверенные базы). В ответ на стремление Запада начать переговоры по ракетной программе иранское руководство пригрозило внести Европу в список потенциальных целей. В результате западные державы начали договариваться о коллективном ответе на иранскую угрозу (ядерная программа после 2025 года, ракетная программа, иранский экспансионизм). Кстати говоря, распространение ракетных технологий касается не только Ирана, но и всего «большого Средиземноморья». В среднесрочной и долгосрочной перспективе юг Европы тоже может оказаться под угрозой со стороны ракетных возможностей. Закрыть глаза на этот вопрос не получится.

Натовская система ПРО не была создана для ответа на потенциальную атаку Москвы и перехвата сотен ракет. У НАТО имеется всего около двух десятков перехватчиков, и российские залпы перенасытили бы систему. Представители Запада бессчетное число раз заявляли российским партнерам, что система направлена не против них, однако избежать провала переговоров у них не получилось (Москва затребовала себе право воздействовать на решения НАТО в этой сфере, не отвечая при этом взаимностью). Со стороны Москвы наблюдается противоречие в том, что она называет ПРО угрозой для себя, но в то же время говорит, что ее ракеты с легкостью обойдут эту систему. Аристотелевская логика — явно не главное для Путина. Его больше волнует логика силы.

Так, с чем же связана подобная враждебность Кремля по отношению к системе, которая не угрожает России? С тем, что ПРО превращает евроатлантическое сообщество в неделимое пространство безопасности и закрепляет нерушимый альянс Европы и США. Сохранение американского присутствия в Европе противоречит планам Путина со ставкой на изоляционизм Америки, которая бы вновь позволила Европе погрязнуть в расколе, соперничестве и войнах. Именно таковы политические и стратегические цели Путина. Они тесно связаны с сутью этого душащего свободу режима, его ревизионистским проектом и государственным капитализмом. Эта система власти ориентирована не на удовлетворение внутренних потребностей, а на внутреннее доминирование. В этом заключается вся проблематика «бедной державы». Ничего нового с точки зрения долгой российской истории.

В заключении, еще раз отметим, что Россия укрепляет собственную ПРО, но при этом запрещает нам делать то же самое. Удивительно, что этот момент крайне редко поднимается публикой, по крайней мере, определенной ее частью. Она превозносит реальную политику Кремля и жадно впитывает в себя его ложь, но в то же время считает, что Западу следует ограничиться идеалистической политикой. Западный мазохизм и ненависть к себе? Принятие схем третьего мира в угоду всем державам, которые выступают против США и Запада? Мы уже видели это в период холодной войны и борьбы с колониализмом.