L'Opinion: каким будет конец правления Путина?

Если без конца твердить, что у России много влияния для страны, чей ВВП «всего лишь» равен испанскому, можно упустить из виду очень важный момент: Россия кардинально отличается от Испании площадью, историей, политической системой, поведением на международной арене и военным арсеналом. Ее отношение к миру — смесь сохраненного влияния, нового вызова и изменчивого соотношения сил. Это прекрасно показано в исследовании «Россия в мире» Анн де Тенги (Anne de Tinguy) и ее коллег.

После вмешательства в Грузии в 2008 году Россия вновь рассматривается как мировая держава. За этим последовали аннексия Крыма, дестабилизация Украины, вмешательство в Сирии, возвращение в Средиземноморье и Африку (Ливия, Центральноафриканская Республика, саммит Россия-Африка в Сочи в 2019 году…).

В водовороте застигшей Кремль врасплох мировой эпидемии и после внесения поправок в конституцию Россия представляет собой державу, с которой приходится считаться, хотя ее рана не зажила до сих пор. Ее стратегия удивила способностью создавать помехи для других, но способна ли она на конструктивное сотрудничество? Ее лидерство укрепилось, но с какой целью?

В армии идет модернизация (и имеется 6 500 ядерных боеголовок), но российская экономика находится в трудном положении и зависит от упавшей вместе с ценами энергетической ренты, демография переживает упадок, а в обществе прослеживаются признаки усталости, несмотря на патриотизм. Владимир Путин пробудил силы России после хаоса ельцинских лет, и никто теперь больше не пытается исключить ее из международной «большой игры». Тем не менее оставшаяся с конца СССР рана до сих пор не зажила. Территориальные потери (5,3 миллиона квадратных километров, в 10 раз больше Франции), крах идеологии и расширение НАТО стали унижением, которое всегда было плохим советчиком во внешней политике.

Поэтому Россия принялась за восстановление сил. Кто ее союзники? Главный вопрос касается сближения с Китаем. Москва не доверяет Пекину (особенно в Восточной Сибири), взаимопонимание с которым всегда было эфемерным. Как бы то ни было, сейчас возникают комбинации для противодействия Америке, и текущее сближение вокруг авторитаризма и суверенитета не следует недооценивать. Второй союзник стал таковым против собственной воли: Америка Трампа не упускала случая поспособствовать российским геополитическим замыслам. Но это не продлится долго, и Москва стремится как можно быстрее извлечь из ситуации максимальную выгоду. Есть и другие подвижки, но тоже временные и иногда противоестественные: сближение с Египтом и Турцией, связи с Ираном. Наконец, «антилиберальная» мода в странах ЕС предоставляет рычаги влияния Москве. Но это все же не союзники: российская держава остается в одиночестве. Тем временем Киев потерян, а прибалты огораживаются.

Путин — гроссмейстер, Путин, стоящий за вмешательством в выборы, Путин — «бог из машины»… Россию и ее президента видят везде, но как помеху. Как следует из работ Селин Маранже (Céline Marangé), российское влияние реально, но ограничено. Ее стратегия умело пользуется слабостями соперников, в частности на Западе. Создаются новые инструменты ведения информационной войны: риторика «русского мира», международные форумы (клуб «Валдай»), экспертные группы (Совет по внешней и оборонной политике), журналы (Russia in Global Affairs), ассоциации (Российский совет по международным делам), агентства мягкой силы (Россотрудничество), фонды («Русский мир»).

Вопрос на будущее выглядит следующим образом: может ли Россия создавать что-то кроме помех, чтобы ее всерьез рассматривали как партнера в строительстве «мира завтрашнего дня», а также в обсуждении нового пакта доверия великих держав и европейской безопасности? Может ли Россия со своей армией стать фактором стабильности? Ее культура позволяет это, но хочет ли этого она сама?

Президент России, видимо, останется на своем месте надолго. В любом случае, он дал себе такую возможность в новой конституции, которая заслуживает пристального внимания. Мари-Элизабет Бодуэн (Marie-Elisabeth Baudoin) отмечает, что текст представляет собой одновременно масштабный и преемственный пересмотр, чьи последствия выходят за пределы личности самого Путина. С геополитической точки зрения здесь встает еще один вопрос: Путин, который воспользуется продлением сроков в 2024 году, чтобы потенциально уйти в 84 года в 2036 году, будет воспринимать себя иначе, чем никому неизвестный молодой лидер, вставший у руля в 47 лет в 2000 году. Как будет выглядеть внешняя политика в конце путинской власти? Он слишком любит неожиданности, чтобы на этот счет можно было делать какие-то прогнозы. Как бы то ни было, существует несколько сценариев конца власти в авторитарной системе.

Нельзя исключать нового застоя в брежневском стиле. Значительная часть населения будет знать только одного стареющего президента, и в такой обстановке возможно усиление внутренней напряженности и внешний авантюризм для отвлечения внимания. Другой вариант: у Путина есть геополитический проект, который он намеревается довести до конца, чтобы восстановить мощь России, как он ее понимает. Это тоже не внушает оптимизма. Посмотрим, хватит ли у него на это сил, и позволят ли другие державы ему это сделать. Наконец, Путин может стремиться закрепить систему необходимой, как он считает, для России сильной президентской власти, а также для этого снять напряженность во внешних связях страны. Это стало бы меньшим злом. В любом случае, получится ли у Америки и Европы не ошибиться со стратегией?