Лукашенко улетел. «Момент истины» отложен

Лукашенко, несмотря на свой взрывной характер, нашёл в себе силы не выносить своё недовольство на публику сразу по итогам переговоров.
В остальном стороны озвучили ранее известные позиции и ни одна из них оказалась не готова к существенным уступкам.

Из чего это видно?

Во-первых, о результатах встречи мы знаем со слов вице-премьера Козака. То есть, президенты не дали совместную пресс-конференцию, не было и общего коммюнике. Подобным образом поступают лишь в тех случаях, когда по всем ключевым проблемам мнения столь различны, что в итоговом коммюнике нет возможности даже прописать «стороны отмечают близость (или сближение) позиций по большинству обсуждавшихся вопросов».

Со слов Козака мы знаем, что по главной проблеме, волновавшей белорусское руководство — цене на нефть позиция России осталась неизменной: Белоруссия может покупать нефть на тех же условиях, что и российские предприятия, никакой «компенсации» за налоговый манёвр не будет. Вопросы интеграции, на которых Белоруссия пыталась сыграть, также остались без разрешения. Договорились обсуждать их дальше (прямо как с Украиной по Минским соглашениям «договорились договариваться»). Прогресс явно не просматривается.

Во-вторых, если Путин коротко сказал, что, беседуя полтора часа наедине, «обсудили много вопросов, которые представляют взаимный интерес», то Лукашенко конкретизировал, что за полтора часа они обсудили темы, касающиеся «многих наших соседей, стран бывшего Советского Союза». Кроме того, по словам Лукашенко, «Мы действительно о многом поговорили, дошли до глубины седых времён нашей совместной жизни, обсудили много исторических дат и моментов».

В последние недели особенно интенсивно (а в более умеренном стиле бывало и раньше) белорусский президент обращался к истории, причём его трактовка известных событий, мягко говоря, не радовала Россию. К тому же исторические упражнения Лукашенко Москва имела право воспринять, как подготовку идеологической базы для ухудшения отношений и даже к выдвижению территориальных претензий. И актуальные политические события современности (например, возвращение Крыма в Россию) Москва и Минск рассматривают с диаметрально противоположных позиций.

Российское руководство не просто имело право, а было обязано потребовать от Лукашенко («друга», «союзника» и «строителя единого государства») прояснить его позицию. Причём непохоже, чтобы объяснения Александра Григорьевича удовлетворили Владимира Владимировича.

То есть, как мы писали раньше, в своей привычке шантажировать Россию торможением интеграции и «уходом на Запад», а также попыткой формировать внутриполитическую повестку России на базе тезисов: «потеряете Белоруссию» и «Батька последний борец за народ, за СССР», — Лукашенко заигрался и зашёл слишком далеко. «Момент истины», о котором он распространялся накануне поездки в Сочи, которую демонстративно перенёс ради встречи с Помпео, был неприкрытой угрозой: или вы нам уступаете, или мы переориентируемся на Запад.

Как мы и писали, Лукашенко не понял, что времена, когда Россию можно было шантажировать переходом в другой лагерь давно прошли. Он представить себе не мог, что ему скажут: «Пожалуйста. Как суверенное государство вы имеете право сами выбирать себе союзников. Со всеми вытекающими последствиями». А ему сказали, или, по крайней мере, намекнули, что плакать никто не будет.

Теперь надо либо реализовывать угрозу и уходить на Запад, где Лукашенко в идеале ждёт судьба Милошевича (в худшем случае может быть вариант Чаушеску или Каддафи, когда охотиться будут не только на него, но и на его семью), либо снимать амбициозные требования и учиться жить по-новому. Прежде всего осознав, что экономическая интеграция требует одинаковых правил игры и эти правила продиктует более крупная экономика-донор, а не крошечная экономика-реципиент. Если же единые правила не устраивают Минск, то будут действовать правила мирового рынка.

Лукашенко оказался не готов на месте в Сочи, за доской, принять ни одно, ни другое решение. Что бы он ни рассказывал белорусам, у него нет альтернативы экономическому сотрудничеству с Россией. Разрыв (даже мягкий, а Россия не будет настаивать на жёстком варианте) приведёт к практически немедленному коллапсу белорусской экономики и быстрому разрушению политической системы (Украина в пример). США и ЕС не готовы финансировать «белорусское экономическое чудо». Они согласны лишь поддержать «демократизацию» (после которой Лукашенко в Белоруссии места нет), а также уничтожение и разграбление белорусской экономики импортными соросами и местными «евроинтеграторами» (по примеру украинской).

С другой стороны он не готов просто отступить.

Во-первых, он для этого слишком самолюбив. Как это он уступит после того, как два месяца рассказывал белорусам, что они кормят Россию и что он запросто найдёт замену и её нефти, и её рынкам, и её дружбе.

Во-вторых, слишком большое количество чиновников в последние годы лишилось должности за «излишние» симпатии к России. В Белоруссии незаметно произошёл негативный отбор — верхушка государственного аппарата уже вполне «евро-национальная». Для неё разрыв с Россией естественен, Лукашенко они не дорожат, а момент сейчас удобный, Александр Григорьевич сам его подготовил, своей пропагандистской деятельностью.

В-третьих, выращены и выпестованы «активисты-общественники», информационные и идеологические структуры, ориентированные на Запад и занимающиеся евроинтеграционной пропагандой при поддержке государственного аппарата. Они вовсе не желают отказываться от материального благополучия и политических перспектив, которые им обеспечивает прозападный крен в белорусской политике последних лет.

В то же время, пророссийские силы маргинализированы, разобщены и дезорганизованы. Они пребывают в состоянии, мало чем отличающемся от того, в котором пребывали пророссийские силы Украины в начале конца Януковича (который тоже самостоятельно отпилил сук, на котором мог сидеть пожизненным президентом). Оказать существенную поддержку Лукашенко при сопротивлении «евроинтеграционной общественности» и государственного аппарата они смогут только в том случае, если он обратится к ним напрямую, покается в грехах и сам займётся их организацией. В таком случае, риск проиграть сохранится, но шансы на победу Лукашенко над прозападным истеблишментом существенно возрастут. Однако, пророссийские силы могут вновь поверить Лукашенко только под российские гарантии, а это значит, что надо принимать условия Москвы, к чему, как было сказано выше, Лукашенко морально не готов.

В-четвёртых, принятие условий сотрудничества, предложенных Москвой, потребует от Белоруссии немедленных и довольно радикальных экономических реформ. Российская поддержка может смягчить их воздействие на население на первом (сложном) этапе, не допустить в Белоруссии «лихих 90-х», но, с изменением экономического базиса неизбежно претерпит изменения и политическая надстройка. Управлять страной, как раньше, лично принимая решение едва ли не о каждом ценнике в каждом магазине, Лукашенко больше не сможет, а по-другому не факт, что сумеет. Он уже не молод, ему переучиваться (тем более на ходу) поздно.

В общем, Александру Григорьевичу надо принимать тяжёлое решение. Оно будет тяжёлым, каким бы оно ни было. Момент же истины заключается в том, что он может принять решение в интересах народа Белоруссии, а может в интересах евроинтеграционной элиты и её змагарско-литвинской группы обеспечения. Личных гарантий ему никто не даст ни в одном, ни в другом случае, но оставшись с народом, он имеет шансы остаться не только живым и не только в стране, но даже власть сохранить (хоть и не столь абсолютную, как сейчас). Выбрав же сторону евроинтеграционной элиты он потеряет всё — загнанных лошадей пристреливают — таково их жизненное кредо.

В Москве будут рады, если Лукашенко сделает правильный выбор, но, зная его взрывной (и в то же время управляемый близким окружением) характер, не особенно обольщаются. «Опоздание» большей части российской делегации на переговоры (давшее Лукашенко возможность провести побольше времени в личной беседе в Путиным) может оказаться не только последним сигналом, но и последним шансом. Им надо воспользоваться. При всей своей противоречивости Лукашенко немало сделал для Белоруссии в 90-е годы. Будет обидно, если дело своей жизни он разрушит собственноручно.