Marianne: Путин — враг, пришедший с севера

Приняв Владимира Путина в Брегансоне за несколько дней до открытия саммита «Большой семерки», Эммануэль Макрон испортил конец отпускного сезона некоторым обозревателям, которые всегда готовы наброситься на Россию. Директор газеты «Либерасьон» Лоран Жоффрен задал тон, назвав вещи своими именами, а Путина — «заклятым врагом». Вот это да! Франция что, ведет войну с Россией?

Разумеется, Лоран Жоффрен (Laurent Joffrin) до этого не доходит. Он не горит желанием променять перо на автомат, а свой чемодан — на комплект рядового перед отправкой на восточный фронт. Как бы то ни было, благодаря своей легендарной проницательности он указывает обвинительным перстом на злого волка, нового Чингисхана, клона невероятного смешения генов царя и Сталина, главу государства, который желает смерти Европы, конца демократии и западной цивилизации. А именно, на Владимира Путина. Есть все основания, чтобы испуганно броситься в убежище в ожидании внеземного вмешательства, которое спасет нас от этой страшной угрозы.

Когда читаешь редакционные статьи «Либерасьон» и некоторых других изданий, возникает ощущение возврата в старые добрые времена холодной войны, когда мир был поделен на два лагеря, каждый из которых был решительно настроен на то, чтобы избавиться от другого. Кстати говоря, именно это и произошло, только в куда более спокойной обстановке, чем можно было опасаться. Советский Союз исчез с карты, и вряд ли кто-то будет о нем сожалеть, за исключением тех, кто считал Берлинскую стену простым забором между двумя раздражительными соседями.

Как бы то ни было, некоторые не хотят сложить оружие. Они продолжают считать Россию под управлением Путина отражением брежневского СССР. Настоятельная потребность обличать империю зла подталкивает их к критике всего, что говорит и делает Кремль. Они добиваются изоляции России под любыми предлогами, забывая при этом, что геополитические реалии существуют не в черно-белом цвете, что в них нет четкого разделения на хороших и плохих, и что было бы правильно руководствоваться одними и теми же принципами на всех широтах.

Они осуждают российское вмешательство на Украине, забывая напомнить, что после распада СССР Запад делал все, чтобы привести Киев, историческую колыбель России, в НАТО, то есть в лагерь заклятого врага. Они возмущаются аннексией Крыма, не вспоминая о прецеденте Косова, который был отнят у Сербии под ковровыми бомбардировками НАТО и аплодисменты газет. Сегодня они оправдывают санкции против России, но вовсе не считают их необходимыми в отношении Израиля, который продолжает освоение палестинских территорий, перечеркивая перспективу формирования полноценного государства Палестина. Они критикуют российскую поддержку Башара Асада в провинции Идлиб, не уточняя, что та сейчас находится в руках джихадистских групп, которые обычно считаются террористами, но были красиво переименованы в «повстанцев», раз идут против Москвы. Они называют шпионаж особенностью России, хотя на самом деле подобную деятельность практикуют все страны, прежде всего США. Вашингтон даже дошел до того, что стал прослушивать своих ближайших союзников, и взял под прицел Джулиана Ассанжа за то, что тот разоблачил самые одиозные американские инициативы.

Перечисление можно было бы продолжать и дальше, поскольку в новостях хватает примеров двойных стандартов в тот момент, когда самая большая страна мира вступает в бой. Одно дело критиковать жесткость Путина и его поспешные методы, его национализм и особый взгляд на демократию применительно к демонстрантам в Москве. Но называть его врагом так называемого «свободного» мира — это уже граничит с безответственностью.

В такой перспективе, что бы ни думали об этом солдаты перманентной русофобии, мы можем лишь приветствовать инициативу Эммануэля Макрона, пусть даже здесь еще предстоит многое сделать, чтобы наверстать упущенное время из-за необдуманных решений и контрпродуктивного высокомерия. Это может показаться странным, но отношения Парижа с современной Россией хуже, чем были с СССР. Приложив усилия, мы должны справиться с этой несправедливостью, хотя бы из верности идеям де Голля, у которого было четкое видение места Франции (и России).