«Способность экономики быстро увеличивать объёмы оборонной продукции и услуг в нужное время — одно из важнейших условий обеспечения военной безопасности государства. К этому должны быть готовы все стратегические и просто крупные предприятия независимо от форм собственности», — заявил президент Владимир Путин на вчерашнем совещании с руководством Минобороны и оборонно-промышленного комплекса.
Основной темой встречи были итоги сентябрьских учений «Запад-2017», но именно эта фраза была мгновенно растиражирована информагентствами. Хотя это высказывание логично вытекало из общего контекста, поскольку чуть раньше Путин отметил, что по итогам учений были выявлены определенные недостатки, нужно внимательно их изучить и выработать дополнительные меры по повышению мобилизационной готовности.
В преддверии грядущих президентских выборов заявленная постановка вопроса дает российскому бизнесу серьезный повод для оценки своих отношений с властью и обществом.
«Выступление Путина имеет больше отношения к общеэкономической ситуации в стране, нежели к узким вопросам ОПК. Президент дал крайне важный сигнал российской элите, касающийся не только и не столько вопросов оборонной промышленности, сколько приоритета общегосударственных интересов в экономике. И крайне наивны те, кто считает случайным совпадение этого заявления с шумом вокруг задержания во Франции Сулеймана Керимова. Российской бизнес-элите указывается — впрочем, не в первый раз — вектор дальнейшего безопасного существования в условиях усиления внешнего давления», — отмечает профессор НИУ ВШЭ Дмитрий Евстафьев.
Его коллега, доцент ВШЭ Павел Родькин добавляет, что фактически Владимиром Путиным поставлен вопрос дееспособности всей социально-экономической системы современной России в экстремальных и мобилизационных условиях. «Исторически у России имеется разный опыт ответа на этот вопрос: негативный во время Первой мировой войны, спасительный опыт мобилизации и победы, в том числе и в сфере экономики войны, в Великую Отечественную, перегрев экономики в эпоху холодной войны с Западом», — напоминает эксперт.
По его мнению, существенную опасность представляет повторение опыта дореволюционной России, оказавшейся неготовой к современной войне и опровергшей пропагандистский миф о «патриотическом национальном бизнесе».
«На самом деле история всех войн и конфликтов ХХ века показывает, что всегда бизнес ставит свои интересы превыше всего, перекладывая всю нагрузку на общество. Было бы наивным полагать, что и в условиях войны бизнес добровольно согласиться на потерю прибыли ради общественных интересов, а именно такой идеализм демонстрирует власть по отношению ко многим проблемам, например, в сфере патриотизма или народного единства. Текущий рост оборонзаказа идет одновременно с оптимизацией военных производств и научной базы, падением реальной прибыли работников и ухудшением социального климата. Решение этой проблемы требует от государства „репрессивных“ мер по отношению к частному бизнесу, вплоть до полной национализации. Пойдет ли на это государство, — вопрос, который следует задать уже самой власти», — резюмирует Родькин.
Однако есть и другая интерпретация высказывания Владимира Путина — уже со стороны самого бизнеса. Руководитель Координационного совета РСПП по СКФО Владимир Гурьянов считает, что оно касалась прежде всего продукции оборотного назначения, которая в России производится не только государственными предприятиями, но и в акционерными обществами, имеющими зачастую сложную структуру капитала, в том числе акционеров, не связанных с государством.
«По сути речь, не идёт ни о каких чрезвычайных мерах или новых правовых механизмах, — считает Гурьянов. — С 1997 года действует федеральный закон „О мобилизационной подготовке и мобилизации“, в его статье 9 прописано, что предприятия выполняют государственные мобилизационные задания на основе контракта с уполномоченным органом власти, убытки от выполнения мобилизационного задания возмещаются правительством РФ. Все предприятия ОПК имеют подобные контракты, которые должны обеспечить возможность производства необходимой для обороны продукции в нужное время, то есть некий аналог „резервирования мощности“ в энергетике. Таким образом, то, о чем говорил президент, адресовано достаточно специфичному сегменту бизнеса, и так связанному в той или иной мере с государственным оборонным заказом».
В то же время, добавляет Владимир Гурьянов, в целом бизнес, конечно, волнует, чтобы мобилизационные задания объективно учитывали возможности предприятий и сопровождались адекватным бюджетным механизмом поддержания подобной мобилизационной готовности.
Но и бизнесу за пределами ОПК есть о чем задуматься, считает управляющий партнер компании «ФОК (Финансовый и организационный консалтинг)» Моисей Фурщик. «В современной России требования к бизнесу о необходимости быть готовым к работе на оборону были всегда, хотя они в основном ограничивались задачей поддержания мобилизационных мощностей на крупных предприятиях, — отмечает эксперт. — При этом многие считают данные требования избыточными и заметно снижающими конкурентоспособность таких заводов. Означают ли слова президента то, что будут введены еще и дополнительные обременения для бизнеса? Надеюсь, что это просто часть предвыборной риторики, касающейся одного из самых любимых населением вопросов.
Надеюсь, что пока нет. Хотя у нас может всякое случиться. Например, в случае реальной войны и предприятия малого бизнеса — гостиницы, продуктовые магазины или общепит — могут получить директивные госзадания по поставкам продуктов и размещению отдельных категорий граждан или жесткое регулирование цен. Но хочется считать это совсем фантастическим сценарием".
По мнению Дмитрия Евстафьева, малый бизнес президентское высказывание действительно затрагивает, но прежде всего в том случае, если он включен в общегосударственные программы, например, на субподряды госкомпаний. «Малый бизнес при этом получает режим нарастающего благоприятствования, но это сопровождается, естественно, повышением ответственности», — отмечает профессор ВШЭ.
Николай Проценко
