Niedziela: Путин переходит на феню

Анна Лабушевска (Anna Labuszewska): Ясно то, что режим в России очень эффективен. Правящая команда уже много лет удерживается у власти, а главная ее цель — сохранить эту позицию, ведь Россия с ее возможностями и потенциалом служит элите отличным источником доходов.

— Вы имеете в виду узкий круг лиц из ближайшего окружения Путина?

— Да. Это небольшая группа людей, лояльных лидеру, который выступает арбитром при распределении благ. Как функционирует система, стало особенно хорошо видно после 2014 года, когда начали действовать западные санкции в отношении России. Они затронули разные сферы российской экономики, в первую очередь оборонную промышленность, и оказались болезненным ударом для конкретных людей из круга ближайших соратников президента.

— Денежные потоки между российскими политиками и западными банками оказались частично заблокированы. Денег у этого круга становится меньше, а нервозность нарастает. Олигархи из ближнего круга Путина, управляющие крупными государственными компаниями, пострадали от санкций: помимо того, что они лишились доступа к своим заграничным активам, им стало сложнее поддерживать международные связи, подписывать выгодные контракты.

— Сомневаюсь, хотя нельзя полностью исключить и такой сценарий. Кремль герметичен, многие процессы происходят там за плотно закрытыми дверями. Кризис и проблемы в сфере международного сотрудничества вынуждают Путина давать олигархам обещания, что те деньги, которых они лишились из-за санкций, они смогут заработать в России. Президент выделяет средства из бюджета на любые их проекты, даже не самые удачные. Это позволяет его ближайшим друзьям сохранять прежний высокий уровень жизни.
Как сообщает Алексей Навальный, который следит за тем, как живут представители властных элит, какое имущество они приобретают, недавно Игорь Сечин (глава государственной компании «Роснефть») купил в центре Москвы пятиэтажную квартиру с собственным лифтом. На фоне кризиса, о котором российские власти предпочитают не говорить, эта новость вызвала большой резонанс.

— Это типичная российская реакция. Конечно, ограничительные меры вредят российской экономике, лишая ее не только доходов от торговли, но также, что еще важнее, доступа к современным технологиям. Это сильно ограничивает возможности развития. Но Путин избрал пренебрежительный тон и соответствующую пропагандистскую линию: он объясняет соотечественникам, что Россия в любой ситуации прекрасно со всем справится сама. Можно вспомнить недавний пример: во время посещения большого сада в Краснодарском крае президент уверял телезрителей: «До того, как против нас ввели санкции, яблоки мы привозили из-за границы, а теперь у нас есть собственные».

— Да, ведь даже сотни таких садов мало, чтобы обеспечить яблоками всех россиян. Так выглядит ситуация с продуктами питания в целом: купить товары хорошего качества становится все сложнее, а одновременно проводятся показные акции, в ходе которых уничтожают иностранные продукты. Россия ввела ответные меры и запретила их ввоз, но они все равно разными путями туда попадают. Эти иллюстрации показывают, каким образом функционирует путинский режим.

— Людям в России, несомненно, живется все труднее. Характерным событием стало недавнее повышение пенсионного возраста. Об этом решении, видимо, чтобы избежать вспышки общественного недовольства, объявили в день открытия чемпионата мира по футболу, когда играла сборная России и все внимание было приковано к стадиону «Лужники». Протесты все же начались, но массового характера не приобрели. Против нововведений выступила, в частности, компартия. Обычно она не создает правительству проблем, ведь она представляет так называемую управляемую оппозицию, но на этот раз коммунисты решили созвать митинги.
В итоге президент Путин предложил несколько смягчить условия реформы, подчеркнув, что необходимость в ней назрела. Демографические тренды в России в последние годы выглядят действительно тревожно: рабочих рук становится все меньше, рынок пытается спасти ситуацию при помощи мигрантов из Закавказья и Средней Азии, но этого для его нормального функционирования мало.

— Следует признать, что ситуация меняется. Связано это в первую очередь с тем, что российское телевидение, которое изо всех сил работает на культ вождя (например, недавно появилась еженедельная программа, в которой описываются текущие достижения Путина), постепенно сдает позиции, уступая другим средствам массовой информации, в первую очередь социальным сетям. Это явление, конечно, беспокоит руководство страны, но оно надеется, что сможет контролировать интернет сверху. Сейчас власти заняты поисками подходящего инструмента. Пока системы нет, мы видим только точечные акции по устрашению наиболее непокорных блогеров, но молодежь этого не боится и выходит на улицы по призыву Алексея Навального.

— Возможно. Опросы показывают, что рейтинг Путина резко снизился: во время выборов он составлял 76,56%, а спустя несколько месяцев приблизился к отметке в 50%. И хотя о контроле общества над потоками государственных средств, попадающих в руки друзей Путина, речи до сих пор не идет, стало отчетливо видно, что неформальный договор, который президент заключил с россиянами («мы будем руководить, а вы обогащайтесь, как хотите, только не вмешивайтесь в нашу политику»), больше не работает. Никакого нового договора не появилось, а Путин продолжает ссылаться на свои прежние заслуги, напоминая, что он присоединил Крым. Никакого нового «Крыма», однако, нет и не предвидится.

— Пропаганда, действительно, раздувает эту тему и объясняет, что во всем повинен «злой Запад». Противостояние Западу — это сейчас самый мощный тренд в адресованной россиянам кремлевской пропаганде. После того, как стало известно о методах работы российских спецслужб на Западе (в частности, в контексте отравления Юлии и Сергея Скрипалей в Англии), антизападная кампания развернулась с новой силой. Основная идея выглядит так: это аморальный Запад прибегает к грязным методам, а не мы.

— У пропаганды есть механизмы, благодаря которым российское общество узнает только то, что ему следует знать. Ему сообщают, что обвинения в адрес России — это измышления врагов, что нет никаких доказательств существования «Новичка», а даже если он на самом деле есть, то его, скорее всего, произвели на Западе, который ополчился против российского государства и теперь ко всему цепляется. Президент Путин заявил, что Сергей Скрипаль — предатель и подонок. Он публично использовал такие резкие выражения.

— Всякий раз, когда он нервничает, он использует фамильярный стиль, язык улицы, но не только их. В 1950-1960-х годах в русском языке сформировалось такое явление, как феня — воровской жаргон. Изначально на ней говорили только бандиты, потом ее стали использовать тюремные надзиратели, сотрудники милиции. Этот язык проник также в спецслужбы, так что Путин, будучи выходцем из этих структур, добавил к своему дворовому лексикону феню. Это в какой-то мере естественный для него язык. Он старается его избегать, но когда разражается и перестает себя контролировать, автоматически на него переходит.

— Это правда. На недавнем заседании дискуссионного клуба «Валдай» в Сочи, отвечая на вопрос о ядерных вооружениях, их применении и перспективе корректировки военной доктрины, Путин заявил, что Россия не станет наносить превентивный удар, но если кто-то выпустит в ее направлении ракету с ядерной боеголовкой, она на это отреагирует. Президент распалился и перешел на сниженный стиль: «Мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут».
Здесь можно вспомнить знаменитую фразу, благодаря которой россияне обратили внимание на Путина уже в момент его появления на политической сцене в 1999 году. Осенью того года в Москве произошли взрывы домов, россиян охватила паника, но премьер-министр выступил с воодушевляющим обращением, обещав, что террористов будут преследовать везде и замочат их даже в сортире. В тот раз Путин специально использовал такой грубый язык.

— Скорее всего. Впрочем, россиянам это нравится до сих пор. Они считают, что именно так должен изъясняться сильный лидер: он не выбирает выражений, не заискивает перед элитами. У него есть свое мнение и свой язык.

— Определенно. Антизападная риторика в России становится все жестче. Основное поле столкновения России с Западом — это Украина, ситуация в которой оказывает влияние на положение дел в Российской Федерации и российскую внешнюю политику. Российские элиты, как кажется, не понимают, как выглядит обстановка на Украине, и пытаются представить какое-то свое ее видение, которое имеет все меньше отношения к реальности. Сейчас основная идея выглядит так: Киевом руководит Вашингтон, а украинская правящая команда послушно выполняет приказы американцев.

— Недавно Путин говорил, что россиянам придется переждать, ведь с нынешними американскими прихвостнями разговаривать не о чем. Они считают Крым своим, заявляют, что в Донбассе идет развязанная Россией война, — жаловался президент, — но вопрос принадлежности полуострова решался на референдуме, и его жители высказались за присоединение к РФ, а к войне на востоке Украины россияне не имеют ни малейшего отношения.

— Оно уже сейчас приобрело не только религиозное, но также общественное и политическое значение. Появились воодушевившее украинцев сообщения, что будет создана новая украинская Церковь. Патриарх Константинопольский признал независимость Киевского патриархата от Москвы, на что резко отреагировала РПЦ, которая считает Украину своей канонической территорией: она приняла решение о прекращении евхаристического общения со Вселенским патриархатом. Это очень серьезный шаг.

— Именно так. Это очень болезненный удар, поскольку церковь, подчинявшаяся Московскому патриархату, выступала инструментом, который позволял распространять влияние Москвы на Украине. Если раскол действительно произойдет, а все на это указывает, и Украина действительно получит от Константинополя разрешение создать собственную локальную церковь, РПЦ, а, как следствие, Россия лишатся важного рычага влияния. Я опасаюсь, что мирным этот процесс не будет. Россияне будут разжигать страсти, возможно, они даже снова отправят на Украину своих «зеленых человечков», чтобы спровоцировать где-то столкновения за какой-нибудь храм, оказавшийся предметом спора. Ожидать можно чего угодно.