Персидские скрепы

Долгие годы периферийный для российской политики с началом сирийской кампании Иран стал едва ли не главным нашим партнером в борьбе с гегемонией США. Однако в массовом представлении одна из древнейших цивилизаций мира в лучшем случае ограничивается историей с Грибоедовым и «Персидскими мотивами» Есенина. На вопросы «Военно-промышленного курьера» отвечает политолог и телеведущий Максим Шевченко, для которого Иран всегда был в фокусе интересов.

– Есть ощущение, что большинство россиян воспринимают Иран несколько упрощенно. У вас какие впечатления?


– Иран очень прочно стоит на земле, ощущает себя как некую цельную сущность. Его, безусловно, можно считать освободившимся от империалистических оков, и главное – он не управляется напрямую из мировых центров, как было при Пехлеви. Суть революции 1979 года, направленной против шаха, была антиимпериалистической, антиколониальной. Она шла в сочетании левых и исламских лозунгов. Уже в ходе развития событий победили исламисты. Левые проиграли, поскольку не получили должной поддержки народа. Да, в силу этих причин Иран развивается тяжело, но как свободная, независимая страна с древнейшей цивилизацией, со своей доминирующей версией исламской культуры.

– В нынешней ситуации Иран – оплот шиизма. Из этого следует, что все иранцы – шииты?

– Порядка двадцати процентов иранских мусульман – сунниты. Страна сочетает две большие этнические группы – персов и тюрок, главным образом азербайджанцев, на которых приходится около 40 процентов населения. Можно говорить, что персы большей частью населяют центр и юг страны, азербайджанцы – запад и прикаспийские районы, арабы, в основном шииты, проживают по границе с Ираком, белуджи – ближе к Пакистану, но каких-то моноэтнических районов нет, все живут везде.

Поэтому когда мы пытаемся интерпретировать Иран с точки зрения европейских ценностей – власть мулл, клерикальное государство, это весьма неточно описывает то ощущение, которое складывается во время пребывания в стране. Как я понял, нет иранца, который бы не был причастен к исламскому духовному пространству. Ты можешь быть либералом, допустим, и в мечеть не ходить, но твоя мама общается с муллой, как и другие члены семьи, и они будут следовать установкам веры. И в результате все общество пронизано такими духовными связями. Ты можешь ненавидеть исламскую революцию и режим, пить, курить и при этом ты будешь грешником, за которым все равно есть отеческий пригляд. Нет, не слежка, это в ощущениях. Принадлежность к исламской цивилизации довлеет, будь ты, повторяю, даже ярым противником ислама. И еще: иранцы – невероятные патриоты, неважно, перс ты, тюрок или араб. Они любят Иран, даже те, которые ненавидят власть.

Главные шиитские города, Кербела и Неджеф, связанные с именами имама Али и имама Хусейна, находятся на территории Ирака, и что интересно – даже в разгар войны между странами, когда на фронте гибли тысячи людей, паломничество из Ирана к святыням не прекращалось. Надо сказать, что тогда, в 80-е, Тегеран воспринимал иракских шиитов как проводников своей революции, как свою «пятую колонну».

Иранцы – народ глубоко себя уважающий и считающий себя не случайно пришедшим на землю. Они глубоко осознают себя хранителями очень древней культуры. Главное, что у каждого иранца может быть свое мировоззрение – кто левый, кто либерал, кто консерватор, но у всех одинаковое мироощущение. Думаю, исламский мир более культурен и образован, нежели неисламский. И он очень политизирован, поскольку сам ислам – религия политическая. Потому иранцам есть чем гордиться и есть за что бороться. А нам есть чему у них учиться.

– Например?

– Мы пытаемся втиснуть Иран в свое европейское понимание, в котором власть правит, а народ подчиняется. Но между властью и народом могут быть куда более глубокие связи, созданные не пиарщиками, не радио с телевидением, а основанные на тех самых духовных скрепах, о которых в России много говорят, но у нас их нет и в помине. Но они не создаются размещением заказа у политтехнологов – иранская духовность складывалась столетиями.

Недавние волнения в Иране были вызваны исключительно экономическими причинами, более того, духовенство поддержало протестующих.

– Что можно сказать о технических возможностях Ирана?

– Потенциал страны огромен. Если бы не было санкций, если бы не предательство России в области передачи ядерных технологий, если бы не прямое физическое уничтожение израильскими спецслужбами ведущих иранских ученых, мы бы уже сейчас видели там экономическое чудо.

Имея очень хорошую генетику, иранцы в большинстве своем ведут здоровый образ жизни – не пьют, едят здоровую пищу, там почти нет толстяков. Отличная школа, великолепные вузы, мозги и потенциал. У иранцев, равно как у евреев, у армян, очень развито чувство собственной значимости. При этом надо учитывать, что нищих в стране нет и недавние протесты вывели на улицы не бедняков, а средний класс, мелкий бизнес. Система социальной поддержки в стране очень развита и хорошо работает. Если Ирану позволят, он станет богатейшей страной мира.

– Что связывает Иран с Северной Кореей?

– Чисто технологическое сотрудничество. Весьма вероятно, что ракетные программы Пхеньяна – работа совместная. Возможно также, что и ядерные военные программы в КНДР – испытания продукции не только корейских ядерщиков. А Ирану необходимо оружие, способное защитить, нанести удар по Саудовской Аравии, по Израилю. Страна готова к войне. Я не изучал арсеналы, но главное – есть дух. Технологически иранская армия сильно отстает от западных стран, которые могут напасть, но у Ирана есть «Хезболла», которая как нож, приставленный к горлу Израиля. В ходе сирийской войны Израиль и США рассчитывали, что «Хезболла» потерпит поражение и ликвидируется. Но она вышла из этого конфликта, несмотря на огромные потери, абсолютно боеспособной модернизированной армией, причем уникальной – по сути все 50 тысяч ее личного состава обладают выучкой спецназа и все они абсолютно не боятся смерти.

– Шиитский пояс от Каспия до Средиземноморья – серьезная программа?

– Шиитский пояс, хотя формально и поддерживается иранскими властями, скорее можно считать навязанной концепцией. Противопоставление шиитов и суннитов в первую очередь выгодно Западу. Чтобы было понятно: разница заключена в принципе передачи верховной власти. Шииты считают, что она должна передаваться по крови, потомкам пророка Мухаммеда. Сунниты придерживаются мнения, что власть должна быть в руках уммы, религиозной общины, которая и избирает верховного правителя. Так было изначально, но за столетия все это обросло таким количеством мифов, что сейчас стало просто политическим вопросом. Имам Хомейни пытался примирить оба течения, говоря, что между ними нет разницы: «Моя конституция – Коран». И до сирийской войны проводились многочисленные конференции для приведения к общему знаменателю имеющихся разногласий. Самое подлое последствие войны в Сирии как раз раскол мусульман на две реально враждующие группировки. Тут вина лежит в первую очередь на саудовцах как на агентах Запада на Ближнем Востоке. Хомейнистская концепция, объединявшая мусульман, была крайне опасной для колониального господства Запада.

– Интересно, почему в Саудовской Аравии никогда не были заметны течения, созвучные с идеями Хомейни? Ведь это реально сулило исламу очень много положительного?

– Саудовская Аравия – искусственно созданное британцами государство, равно как и Израиль. И не будем забывать, что Бреттон-Вудское соглашение, помимо признания доллара единой мировой валютой, имело следствием передачу Саудовской Аравии под опеку США в качестве оплаты поставок для Великобритании по ленд-лизу. Если Вашингтон перестанет поддерживать Эр-Рияд, королевство тут же рухнет, там миллионы людей, ненавидящих нынешнюю власть. Я считаю, что главной целью «арабской весны», затеянной Обамой, была именно Саудовская Аравия, просто до нее процесс не дошел.

– Чем Обаме не угодили саудовцы?

– Уничтожение нынешней власти в Эр-Рияде – это ликвидация главного кошелька Республиканской партии, именно ее сторонникам принадлежат основные американские нефтяные концерны. Рузвельт и Трумэн, которые получили Саудовскую Аравию от Черчилля, были республиканцами, и первыми добытчиками нефти на Аравийском полуострове стали компании, аффилированные с их партией. Американский ВПК, в который инвестируются саудовские деньги, тоже преимущественно принадлежит республиканцам.

– И первый зарубежный визит Трампа, пришедшийся на Эр-Рияд, – желание пересчитать, сколько осталось в кошельке?

– Именно. Есть еще и долг саудовцев перед администрацией США – 700 миллиардов, которые нужно было выплатить как компенсацию за 11 сентября. Половину американцы простили, на вторую саудовцы купили американское оружие, которое им абсолютно без надобности. То, на чем американцы держат весь Ближний Восток, – это Тель-Авив и Эр-Рияд. Израилю вменено посредством тайных операций и поддержки терроризма мочить всех, кто неугоден США. Саудовцы это дело финансируют.

– Что ждет регион?

– Весьма вероятна война между Ираном и Саудовской Аравией, которая закончится свержением королевского режима. Спусковым крючком для этого может стать поражение КСА в Йемене. Если хоуситы добьются еще ряда военных побед, саудовцы в истерике могут нанести удар по Ирану. Единственное, что их удерживает, – понимание, что Штаты не защитят. А США в свою очередь опасаются Ирана, отдавая себе отчет, что в отличие от саддамовского Ирака, достаточно искусственно скроенного государства, война с Ираном окажется тяжкой и сопряженной с огромными потерями.

– Россия способна помочь Ирану ускорить технический прогресс? И выгодно ли это нам?

– Россия до последних нескольких лет, будучи верным союзником Израиля и США, откровенно обманывала Иран. Сделка по АЭС в Бушере не раз останавливалась, саботировалась нами, причем сознательно, по идеологическим мотивам. Причина на поверхности – это наша элита. Которая на самом деле никакая не российская, поскольку люди, имеющие по два-три гражданства и многочисленную родню, живущую в США и Израиле, по определению патриотами Отечества быть не могут. Путина в этом упрекнуть нельзя, но те, кто раньше вел переговоры от имени России с Ираном, имели цель заработать деньги, при этом отдавая себе отчет – они не будут действовать против своих истинных интересов. Иран им, как и Израилю, и США, – враг. Тогда как для России – искренний партнер, а может, и надежный союзник. Опять же с оговоркой – для какой России. К либеральной стране, в которой контрольный пакет акций принадлежит произраильским бизнесменам и политикам, отношение однозначное – «малый сатана» мало отличается от «большого», как аятолла Хомейни в свое время назвал Советский Союз и США. Россия Путина сближается с Ираном, и не факт, что в результате наша элита не потеряет доступ на столь любимый ею Запад. Надо понимать, что Иран воспринимается там как enfant terrible лишь в силу того, что посмел отказаться от патерналистской опеки США и Великобритании.

Иранцы не слепые, они прекрасно видят, на что ориентирована нынешняя наша элита. Но они прагматики – им нужны союзники, нужны технологии. И потому сейчас Иран вынужден сближаться с Россией. Но если заключит с Турцией всеобъемлющий договор о дружбе и сотрудничестве, что вовсе не исключено, Россия станет вторичной. Слишком много предательства от нас в Иране видели за последние двадцать лет, чтобы это игнорировать.

– Сближение России и Ирана, понятно, не встречает на Западе горячего одобрения. Чем это грозит нам?

– Сейчас готовится новый санкционный список, и посмотрим, кто в него войдет. Есть информация, что это будут очень серьезные олигархи, в том числе и приближенные к Путину. Как после этого элита будет выстраивать отношения с президентом, предугадать сложно, но ситуация ожидается весьма непростая. И если Путин сумеет выдержать давление Запада, то Россия будет сближаться с Ираном. Если же олигархическая верхушка заставит Путина действовать на своих условиях, отношения с Ираном, безусловно, будут разорваны.

Автор: Шевченко Максим Песков Алексей