Почему Путин вряд ли изменит курс

Примечание для читателей: после того как я недавно уволился из Калифорнийского университета в Беркли и перебрался в Нью-Йорк, планирую снова начать вести свой блог. Начну с «упражнения в сочувствии» (которое отличается от соболезнования), или если хотите, это будет пост «адвоката дьявола», если можно так выразиться. В частности, я попытаюсь представить себе, как советники Путина оценивают экономические, политические и международные перспективы России накануне президентских выборов 18 марта.

Чтобы было ясно, я сомневаюсь в каких-то оптимистических оценках воображаемого советника, особенно, что касается внешней политики и безопасности. Но подозреваю, что Путин и его команда видят многие вещи именно таким образом, как я описываю ниже. И поэтому, думаю, Кремль вряд ли изменит свой политический курс даже после мартовских событий.

Начну с экономики. Следующий мой пост будет посвящен внутренней политике и стабильности режима. А заключительный — о международной политике и безопасности.

Еще раз напомню, что речь идет о предполагаемых мыслях условного экономического советника Владимира Путина, которые помогут нам яснее понять ситуацию, происходящую в РФ.

«Наша экономика восстанавливается после двух лет кризиса, вызванного падением цен на нефть и санкциями в 2014 году. После падения на 2,8% и 0,2% в 2015 и 2016 годах соответственно, в 2017 году рост экономики должен составить примерно 1,7%. Также существует шанс, что экономика покажет лучшие результаты, чем прогнозируется. Анализ Goldman Sachs, проведенный в ноябре 2017 года, предсказал, что рост составит 3,3% в 2018 году и 2,9% в 2019 году.

Экономика по-прежнему выигрывает от разумного макроэкономического управления. В частности, мы можем поблагодарить Центральный банк России за то, что после потрясений 2014 года курс рубль значительно снизился по отношению к доллару и другим валютам. Реальная заработная плата также снизилась, но, как и в прошлом, это не вызвало рост безработицы. Самое главное, что мы избежали продолжительной рецессии, которая бы у нас была, если бы мы попытался «защитить» рубль (урок, который мы усвоили в 1998 году).

С возвращением к экономическому росту, Центробанк сконцентрировался на снижении инфляции, которая, как ожидается, будет составлять менее 4% в 2017 году, то есть это менее половины показателя 2016 года и значительно ниже пикового уровня 2014 года, когда инфляция составляла 15%.

Рубль значительно укрепился со времени его минимума в феврале 2016 года, когда он упал до 78 рублей за доллар. Сейчас обменный курс составляет 56 рублей за доллар США, и с апреля 2017 года он остается в диапазоне примерно от 56 до 61 рублей за доллар.

Снижение инфляции и стабильный рубль способствовали потребительскому росту, что является особенно хорошей новостью перед мартовскими выборами. ЦБР ожидает, что уровень потребление в 2018 году укрепится еще больше.

На экономические потрясения 2014 года мы ответили разумной фискальной политикой. Основные бюджетные статьи расходов сосредоточены на крупных инфраструктурных проектах, включая Крымский мост, магистральный газопровод в Китай «Сила Сибири» и футбольные стадионы для чемпионата мира, который мы проведем в 2018 году.

Скромный бюджетный дефицит в период экономического кризиса был правильным шагом, но, если цены на нефть не будут снижаться, мы ожидаем, что дефицит бюджета в 2018 году снизится еще больше, и, если нам повезет, мы впервые с 2011 года сможем увидеть небольшой профицит в этом году.

Планировалось, что в 2017 году цена на нефть сорта Brent составит $40 за баррель. В настоящее время цена составляет около $70. Мы ожидаем, что глобальный рост экономики поможет сохранить цены на нефть относительно высокими. Несмотря на западные санкции в отношении нашего нефтегазового сектора, мы думаем, что нам удастся сохранить производство и экспорт углеводородов, в том числе, экспорт в страны ЕС. Особенно после того, как в 2019 году начнет функционировать газопровод «Северный поток — 2».

Внешний долг России составляет 40,1% от ВВП, что является очень управляемым и одним из самых низких показателей по международным стандартам. Это намного ниже, чем внешний долг наших бывших партнеров по G7.

Наши международные финансовые резервы хорошо справились с кризисом, несмотря на заявления критиков, что после 2014 года наши резервы иссякнут. Они сократились 538 миллиардов долларов в 2012 году до 385 миллиардов долларов на конец 2014 года, но с тех пор резервы стабилизировались и снова начинают расти. В сентябре Fitch пересмотрело прогноз по нашему суверенному долгу от «стабильного» до «положительного». А иностранные инвесторы снова оптимистично настроены в отношении покупки российских государственных облигаций — теперь им принадлежит около 30% нашего суверенного долга (по сравнению с 5% в 2016 году.)

Экспорт — то, что действительно волнует наших производителей, — также растет. И мы продолжаем поддерживать положительный торговый баланс. Мы особенно довольны нашим сельскохозяйственным сектором, где производительность, общий объем производства и экспорт значительно увеличиваются.

Конечно, существуют и факторы риска, которым необходимо управлять. В частности, это уязвимости банковской системы. В прошлом году Центробанку России пришлось национализировать три российских банка. И есть другие банки, которые, возможно, придется спасти таким же образом в этом году. Но в целом финансовый сектор выстоял благодаря агрессивной акции Центробанка.

Другим важным фактором риска является то, что потоки капитала, которые были в целом позитивными в 2017 году, резко снизились во второй половине года, и могут еще больше снизиться после новой волны западных санкций, особенно это касается новых санкций США, ожидаемых в феврале. Но экономика выстояла перед лицом других оттоков капитала, и мы можем ожидать, что это произойдет снова.

В целом есть все основания полагать, что Россия преодолела экономические потрясения 2014 года. Отчасти можно поблагодарить за это более высокие, чем ожидалось, цены на нефть в 2017 году. Но самое важное — это разумное и профессиональное макроэкономическое управление. Мы наблюдаем медленную, но устойчивую диверсификацию экономики. Более низкий курс рубля сделал российские товары и услуги более конкурентоспособными на внутреннем и внешнем рынках, а укрепление мировой экономики будет способствовать росту экспорта в будущем. Мы, соответственно, станем менее уязвимы к нефтяному шоку. И если нынешние тенденции сохранятся, то мы, возможно, сможем, в конце концов, победить наше «нефтяное проклятие» / «голландскую болезнь».

Благодаря особому характеру нашей экономической политики, маловероятно, что внешние потрясения и / или случайная рецессия приведет к массовым беспорядкам. Прежде всего, у нас очень гибкий рынок труда. При необходимости предприятия могут быстро сокращать заработную плату, сокращать рабочую неделю, отправлять работников в неоплачиваемый отпуск, сокращать рабочее время и темпы производства или даже не выплачивать зарплату, не теряя при этом работников. Дело в том, что у работников нет выбора — другие предприятия также сокращают зарплату или накапливают задолженность. Кроме того, люди имеют ограниченную мобильность.

Наличие этого гибкого рынка труда, наряду с политикой Центрального банка, означает, что рецессии не приводят к массовой безработице или широкомасштабным банкротствам предприятий. Таким образом, экономические проблемы распределяются относительно широко или, по крайней мере, намного шире и менее произвольно, чем это происходит при «нормальном» контрактном рынке труда на Западе.

Недостатком такой системы является то, что рецессии не приводят к реструктуризации системы. И это является одним из факторов, который препятствует более высокой динамике роста (наряду с такими, как слабое верховенство закона и повсеместная коррупция).

Тем не менее, мы, скорее всего, увидим рост экономики — от 2% до 2,5%. При прочих равных, этого должно быть достаточно, чтобы предотвратить разного рода народные восстания, которое ведут к «цветной революции», которая позволяет нашим противникам и врагам воспользоваться нашей слабостью».