Почему Россия и Белоруссия избежали межэтнических войн?

ОБ ЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТАХ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Перестройка, начатая Михаилом Горбачёвым и его командой, привела к росту центробежных настроений в СССР и в конце концов к распаду Советского Союза. При этом в ряде государств постсоветского пространства всё закончилось острыми межэтническими конфликтами, в некоторых, таких как страны Закавказья и Молдавия, даже разразились гражданские войны и война между государствами. Тогда как в других, прежде всего в России и в Белоруссии, никаких значимых серьёзных межэтнических конфликтов не было.

Почему так произошло?

Ответу на этот вопрос посвящена эта статья. Но чтобы разобраться с данной проблемой, нужно в первую очередь рассмотреть сами эти конфликты: их развитие, движущие силы, условия, которые их сделали возможными.

АРМЯНО-АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ КОНФЛИКТ

Армяно-азербайджанский конфликт — один из самых ранних на постсоветском пространстве. Его корни уходят в советское прошлое. В годы советской власти Нагорный Карабах, населённый преимущественно армянами, оказался в составе Азербайджанской ССР. В годы перестройки и гласности в Армении и в самом Нагорном Карабахе (Арцахе, как называют его армяне) начались волнения, стали раздаваться требования воссоединения («миацум») этой автономии с «матерью-Арменией». В феврале 1988 года депутаты областного совета НКАО обратились с этим требованием к властям Советского Союза, а также к руководству Азербайджанской и Армянской ССР.

Баку ответил отказом, федеральный центр занял выжидательную позицию. В Нагорном Карабахе и Армении начались митинги протеста. Под Аскераном произошли армяно-азербайджанские столкновения, 50 армян были ранены, 2 азербайджанца убиты. Когда центральное ТВ сообщило о смерти азербайджанцев, в азербайджанском городе Сумгаит начались «армянские погромы». Они продолжались 3 дня, отличались крайней жестокостью, азербайджанская милиция и партийная элита из Баку делали вид, что ничего не происходит.

Из Азербайджана потянулись толпы беженцев в Армению. Верховный Совет Армении принял решение о принятии в состав республики Нагорного Карабаха. Баку и Москва не признали это решение. Из Москвы в Ереван прислали спецвойска для подавления мятежа (ими руководил ставший потом известным генерал Макашов), один армянский студент при разгоне демонстрации был убит. Это вызвало гражданское неповиновение по всей территории Армении и Нагорного Карабаха. Началось изгнание азербайджанского населения из Армении (около 160 тысяч человек). Союзный центр ввёл в Армении прямое правление, в период землетрясения были арестованы члены комитета «Карабах». Однако это не дало эффекта, и с 1989 года центр устраняется от участия в событиях в регионе. В Армении к власти приходят националисты, сросшиеся с партийной номенклатурой. Фактически в 1990 году Армения выходит из состава СССР, так, референдум о сохранении СССР на территории Армении (равно как и в Грузии, Молдавии и в Прибалтике) не проводился.

Иначе складывается ситуация в Азербайджане, где продолжались регулярные «армянские погромы». Число армянских беженцев достигло 200 тысяч человек. Националистический «Народный фронт Азербайджана» (НФА) требовал возвращения Карабаха, создания в Армении азербайджанской автономии, нагнетал антиармянскую истерию. НФА удалось взять под контроль отдельные населённые пункты, часть советско-иранской границы, а также Нахичеванскую АССР.

Власть Компартии Азербайджана пошатнулась. Союзному центру удалось вернуть власть Компартии, введя в Баку и в Нагорном Карабахе чрезвычайное положение (причём войска до последнего пытались эвакуировать армянское население из азербайджанских сёл Карабаха), однако ценой этому были столкновения активистов НФА с армией и жертвы среди мирного населения.

В августе 1991 года, после путча в Москве, Азербайджан заявил о своей независимости. Через несколько дней независимость провозгласил Нагорный Карабах. Глава Верховного Совета Нагорного Карабаха Петросян обратился к Ельцину с просьбой включить НКАО в состав России, но ответа не получил. В Карабах стали прибывать армянские отряды, которые вместе с местными ополченцами взяли под контроль 7 районов (в том числе и населённые азербайджанцами). Вооружённые отряды из Азербайджана вторглись в Карабах, мотивируя это тем, что независимый Азербайджан упразднил независимость Карабаха. Азербайджанцы заняли часть территорий, населённых армянами. Вскоре оформились вооружённые силы Армении и Азербайджана (на базе дислоцированных в республиках частей Советской армии) и война стала полноценной, с применением артиллерии, вертолётов и самолётов, боевых ракет.

Армяно-азербайджанская война 1991—1994 гг. унесла жизни от 15 до 25 тысяч человек с обеих сторон. Она прекратилась лишь в 1994 году, когда при посредничестве России и СНГ в Бишкеке был подписан мирный договор. Тем не менее Нагорный Карабах по сей день остается непризнанным государством, и Азербайджан продолжает считать его своей территорией.

МОЛДАВСКО-ПРИДНЕСТРОВСКИЙ КОНФЛИКТ

Схожий конфликт произошёл в Молдавии. По мере развития перестройки в Молдавии всё сильнее становилась националистическая интеллигенция, мобилизовавшая молдавское сельское население. Она поставила задачу выхода Молдавии из состава СССР и её присоединения к Румынии, утверждая, что молдаване якобы часть румынского народа. В 1988 году молдавские националисты потребовали перевести молдавский язык на латинскую графику и сблизить его с румынским.

Вскоре в Молдавии начинаются массовые демонстрации с требованиями изгнания из республики русских и представителей других «некоренных» народов и с явным антисемитским уклоном («Русских за Днестр, евреев в Днестр»), что не помешало Западу поддержать молдавское националистическое движение. В 1989 году националисты предлагают законопроект о переходе всего делопроизводства и всей системы образования на молдавский язык с уголовной ответственностью за использование других языков.

В ответ население левобережной Молдавии (Приднестровья), где жили русские, украинцы, белорусы и русскоязычные молдаване, восстало. Приднестровцы начали забастовку, обращались в Москву с просьбой о помощи (но получили только совет Лукьянова «не раскачивать лодку»). 23 июня 1989 года Верховный Совет Молдавии признал Молдавию румынской территорией, незаконно оккупированной по пакту Молотова — Риббентропа. 31 августа того же года был принят дискриминационный языковой закон. Фактически Молдавия вышла из состава СССР и признала себя частью Румынии (на этом основании власти Молдавии отказались проводить референдум о сохранении СССР на территории республики).

В конце 1989 — начале 1990 г. в столице Приднестровья Тирасполе было провозглашено, что юрисдикция Кишинёва больше не распространяется на Приднестровье, раз Молдавская республика сама признала себя незаконным образованием. Провели референдум о независимости, после которого была провозглашена Приднестровская Молдавская Советская Социалистическая республика как союзная республика СССР. Тогда же союзной республикой СССР, независимой от Кишинёва, провозгласила себя Гагаузия — область Молдавии, населённая небольшим тюркоязычным этносом — гагаузами, а также русскими и украинцами. Верховный Совет СССР не отреагировал на оба обращения.

Тогда отряды молдавских националистов двинулись на Приднестровье и Гагаузию. В Гагаузии началась мобилизация. На помощь гагаузам двинулись отряды приднестровских рабочих. Благодаря успешным переговорам молдавские националисты отступили. В течение 1990–1994 годов Гагаузия существовала как непризнанное государство, с 1994 года она вернулась в состав Молдавии, но с правами автономии.

В Приднестровье же, к сожалению, пролилась кровь. Всё началось с избиений молдавскими националистами приднестровских демонстрантов. Потом в Приднестровье двинулась молдавская милиция и вооружённые отряды. В ответ приднестровцы стали создавать отряды самообороны. Первые жертвы были в Дубоссарах, где кишинёвская милиция открыла огонь по приднестровским дружинникам.

События обострились после путча 1991 года. Кишинёв отверг приказы ГКЧП и официально провозгласил выход из состава СССР, Приднестровье, наоборот, подержало ГКЧП. После падения ГКЧП в Молдавии запрещают Компартию и арестовывают лидеров Приднестровья и Гагаузии — Смирнова и Топола. В ответ в Тирасполе создаются Республиканская гвардия и милиция. Окончательно создаётся государство ПМР, что подтверждается новым референдумом. Денонсация союзного договора в Беловежской пуще и признание Россией независимости Молдавии сделали войну неотвратимой.

Ещё в декабре Молдавия начала полицейскую операцию против тех, кого она объявила сепаратистами (признав Молдавскую ССР незаконным образованием, молдавские националисты тем не менее отстаивали её границы). 1 марта 1992 года началась полномасштабная война с участием вооружённых сил республики Молдова, унёсшая около 1000 человеческих жизней (примерно половина из них — мирные жители). На стороне Приднестровья воевали не только местная Республиканская гвардия и отряды самообороны, но и добровольцы из России.

Кровопролитие достигло пика в июне 1992 года во время боёв в Бендерах. Молдавская армия (фактически части Советской армии, доставшиеся Молдавии) пыталась применить авиацию и по ошибке разбомбила мирных жителей села Парканы. Молдавское МВД напало на расквартированные в Бендерах части 14-й армии, убив 26 солдат. Тогда на сторону Тирасполя перешли добровольцы из 14-й армии (расположенные на левом берегу Днестра части 14-й армии не были переданы Молдавии, а служили «под присягой СНГ», в 1992-м многие из них и до Бендер стали переходить на сторону ПМР), что предопределило победу Приднестровья.

В июле левые силы Молдавии организовали демонстрации против президента Снегура, развязавшего гражданскую войну. 7 июля 1992 года Снегур, Ельцин и Смирнов подписали в Москве соглашение о прекращении вооружённой фазы конфликта.

Тем не менее Приднестровье до сих пор остаётся непризнанным государством (в 2014 году, после Крыма, руководство Приднестровья обратилось к Путину с просьбой включить ПМР в состав России, но ответа не получило). Молдавия продолжает считать Приднестровье своей территорией и требует вывода оттуда российских миротворцев.

ГРУЗИНО-ОСЕТИНСКИЙ И ГРУЗИНО-АБХАЗСКИЙ КОНФЛИКТЫ

Ещё в советские времена Грузия была на особом положении и федеральный центр закрывал глаза на националистические уклоны руководства Компартии Грузии (а именно: запрет абхазам и осетинам открывать свои национальные школы, «огрузинивание» менгрелов и сванов). Горбачёвская перестройка с её потаканием националистическим силам в республиках вообще открыла ящик Пандоры.

Грузию стали потрясать многотысячные националистические митинги. На страницах партийных и советских газет и журналов застрельщики национализма откровенно писали, что грузины в республике — народ-хозяин, а все остальные народы лишь «гости», и их численность нужно сократить до 5%. Особую ненависть со стороны грузинских националистов вызывали абхазы и осетины. Осетин бывший диссидент Звияд Гамсахурдия публично назвал «мусором», который следует «вымести в Россию через Рокский тоннель».

Существование абхазов грузинские националисты вообще отрицали, считая их субэтносом грузинского народа, которому, дескать, нужно вернуться к своему «родному» языку. Межэтнические столкновения, понятно, были неизбежны. Началось всё, как и в других республиках, с языкового вопроса. В 1989 году Верховный Совет Грузии объявил грузинский язык единственным государственным на всей территории республики. В ответ в 1990 году Верховный Совет Южной Осетии принял такой же закон о статусе осетинского языка на своей территории и объявил Южную Осетию автономной республикой в составе Грузии.

Тбилиси отказался признавать эти решения и отправил в Цхинвал автобусы с грузинскими вооружёнными националистами, которых встретили местные ополченцы. Вооружённое противостояние продолжалось три дня, кровь пролилась с обеих сторон. Приезжие отступили, но в самой Южной Осетии началось противостояние между грузинами и осетинами. В марте 1990 года Верховный Совет Грузии в одностороннем порядке денонсировал союзный договор 1922 года, отменил все юридические акты советской власти в отношении Грузии, а также приостановил действие советской конституции и законов на территории республики.

Южная Осетия объявила себя демократической республикой и попросила Москву о вхождении в СССР на правах союзной республики. Москва проигнорировала это обращение. Осетины проигнорировали выборы в Грузии, где к власти пришли националист Гамсахурдия и его блок, и решили строить своё государство. Начинается блокада Цхинвала со стороны Грузии. В 1991 году Грузия создаёт свою армию (Национальную гвардию), и в январе 1991 года президент Гамсахурдия отдаёт приказ о вооружённом наступлении на Цхинвал. Руководство СССР предупредило о недопустимости вооружённого конфликта (в Южной Осетии стояли ещё формирования Советской армии).

Тбилиси обвинил СССР во вмешательстве в дела «суверенного государства», но отвёл свои войска назад и продолжил политику блокады, лишив осетин электроэнергии и продовольствия. В Южной Осетии начался голод, регистрируются случаи смертей среди гражданского населения. На референдуме о сохранении СССР осетины голосуют за (на территории Грузии референдум не проводился). Осетины объявляют о том, что они советская республика на границе между СССР и Грузией. Москва молчит. Начинаются вооружённые столкновения. Из Южной Осетии в Северную потянулись беженцы, на которых нападали вооружённые отряды грузинских националистов.

Грузинские национальная гвардия и милиция обстреливают окружённый город, но отряды осетинских ополченцев сопротивляются и не сдаются весь 1991 год. В 1992-м в Грузии разгорается гражданская война, в ходе которой Гамсахурдия был свергнут и к власти пришёл Шеварнадзе. Осетия получила передышку. Но вскоре и Шеварнадзе начинает осаду Цхинвала. Однако в события вмешивается Россия. 24 июня 1992 года Шеварнадзе и Ельцин подписывают договор об урегулировании конфликта, а в июле на линию противостояния вводят миротворцев (смешанный контингент из грузинских, российских и осетинских военных).

Первая война заканчивается, унеся около тысячи жизней жителей Южной Осетии. Однако Тбилиси независимость нового государства не признал и продолжал именовать его «Цхинвальский район». В 2004 году, после прихода к власти в Грузии Михаила Саакашвили, грузинские войска попробовали вновь штурмовать Цхинвал, несмотря на мирные договорённости. Потеряв убитыми 20 человек, они отступили в Гори. Саакашвили обвиняет Россию в поддержке «сепаратистов», требует ведения миротворцев из ЕС и США, предлагает Южной Осетии самую широкую автономию. Южная Осетия в очередной раз просит Россию о включении в состав России и в очередной раз безрезультатно.

Лишь в 2006 году Путин заявляет, что если Запад признает Косово, то Россия признает независимость Южной Осетии и Абхазии. В течение 2006—2008 гг. в зоне конфликта продолжаются провокации и обстрелы. 8 августа 2008 года грузинская армия вторглась на территорию Южной Осетии, совершив артобстрел Цхинвала, и попыталась оккупировать мятежную автономию.

В ходе грузинской агрессии, по данным южноосетинских властей, были убиты около 2000 жителей Южной Осетии (по данным России, около 1500). В ответ Россия заявила о начале операции по принуждению к миру, ввела на территорию Южной Осетии и Абхазии войска и вытеснила грузинскую армию с этих территорий в течение 5 дней. 26 августа Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии.

Схожим образом развивался грузино-абхазский конфликт. Абхазия, как и Южная Осетия, ещё в годы перестройки объявила себя союзной республикой и перестала подчиняться Тбилиси. Грузинские националисты в течение двух лет не трогали Сухуми, потому что завязли в осетинской войне. В августе 1992 года, практически сразу после подписания Сочинского соглашения о «заморозке» грузино-осетинского конфликта, Шеварнадзе отдаёт приказ о вводе войск в Абхазию. 2000 гвардейцев под руководством Китовани, вооружённые автоматами, бронетехникой и ракетами со складов Советской армии, доставшихся Шеварнадзе, вторглись в республику. Одновременно в Гагрском районе высадился грузинский десант.

Абхазия практически оказалась в окружении. Плохо вооружённые абхазские ополченцы оставили Сухуми и отступили в Гудаутский район, где расположилось и правительство Абхазии. На помощь к абхазам приходят добровольцы Конфедерации народов Кавказа, прежде всего чеченские и адыгские. Пятитысячным отрядом чеченцев командовал Шамиль Басаев. Россия помогала Абхазии медикаментами и продовольствием. На стороне абхазов воевали и российские добровольцы-казаки.

31 августа 1992 года Борис Ельцин в телефонном разговоре с Шеварнадзе убедил того прекратить наступление. Осенью абхазские ополченцы переходят в контрнаступление и освобождают город Гагру, где грузины бросили много оружия и военной техники. С осени 1992-го до лета 1993-го стороны ограничиваются локальными столкновениями. Как потом признали международные организации, напряжённость между грузинами и абхазами обострилась настолько, что в обоих лагерях проводились этнические чистки.

Грузинские гвардейцы пытали и избивали мирных жителей, насиловали женщин, убивали детей, разграбили Сухумский физико-технический институт, Институт экспериментальной патологии и терапии со всемирно известным обезьянником, сожгли Центральный государственный архив Абхазской АССР (ЦГАА) и Абхазский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы. В июле абхазские ополченцы подошли к Сухуми и блокировали город, где находились грузинские агрессоры. Несмотря на то что Ельцину (под нажимом Шеварнадзе) удалось убедить абхазское руководство подписать договор о перемирии, вскоре битва за Сухуми возобновилась. 27 сентября абхазы взяли город. Шеварнадзе, который оказался в блокаде, спасли от плена российские военные по приказу Ельцина. Абхазские формирования, освободив занятый грузинами Сухуми, расстреляли представителей оккупационной администрации и городской грузинской интеллигенции. Абхазское ополчение постепенно освободило всю республику.

На освобождённых территориях начались преследования этнических грузин (среди которых действительно были активисты, помогавшие нацгвардейцам). Около 350 тысяч этнических грузин — жителей Абхазии в страхе бежали на территорию Грузии.

В 1994 году был подписан мирный договор, в республику вошли миротворцы СНГ. Тогда же Абхазия объявила о своей независимости, которая была признана Россией лишь в 2008 году после нападения Грузии на Цхинвал.

В течение грузино-абхазской войны 1992—1994 гг. погибли около 8000 человек (с каждой стороны примерно по 4000). Ещё около 700 человек впоследствии погибли при ликвидации минных полей. Республику покинули сотни тысяч беженцев. После войны численность населения республики сократилась втрое.

НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В СРЕДНЕЙ АЗИИ

В советской, да и постсоветской Средней Азии идеи национализма были не очень сильны. Народы этого региона сильно разобщены, поделены на кланы, гражданского общества, необходимого для развития национализма, там практически нет. Вооружённые конфликты, конечно, не обошли стороной этот регион. Самый известный — это таджикская гражданская война 1992–1997 годов, унёсшая жизни 60 тысяч человек. Но фактически это была война между кланами таджиков (ленинабадским, кулябским, бадахшанским и др.), которые прикрывались разными идеологемами (советизм, либерализм, исламизм), но на деле боролись за более высокий статус в системе административного управления.

События в узбекском Андижане в 2005 году также были столкновением двух этнических групп узбеков. Тем не менее в последние годы элиты среднеазиатских республик всё дальше и дальше идут по пути внедрения идеологии национализма, что приводит к ожидаемым последствиям. В Киргизии постепенно делопроизводство переводится на государственный киргизский язык (хотя русский язык имеет статус официального и, казалось бы, закон разрешает хождение документов на русском), число русских школ сокращается. Но особенно негативно киргизские националисты выступают против узбеков.

Журналист портала «ФерганаНьюс» Улугбек Бабакулов утверждает, что нередки нападки и даже нападения на узбеков на улицах городов, в общественном транспорте. Киргизский сегмент интернета пестрит оскорблениями в адрес узбеков (которых националисты презрительно именуют «сарты», что созвучно киргизскому «рыжая собака»). Государственные органы методично ограничивают право узбекских граждан Киргизии получать образование на родном языке: с 2003 по 2013 год количество узбекских школ сократилось на 60%. Лидеры узбекских национальных организаций, особенно на юге Киргизии, подвергаются преследованиям.

Дважды, в 1990-м и в 2010 годах, в городе Ош, где особенно сильны позиции националистов, проникших в местные органы власти, были узбекские погромы. В 1990 году в результате межнациональной резни в Оше и прилегающих районах погибли около 1500 человек (примечательно, что узбеки тогда требовали создания на юге узбекской автономии). По данным советских правоохранителей, в резне участвовали около 30 тысяч человек, осуждено было около 30 человек, после обретения Киргизией независимости все они были амнистированы.

В 2010 году там же в ходе столкновений киргизов и узбеков погибло около 2000 человек, большинство из которых узбеки. Наконец, нередки конфликты на киргизско-узбекской границе. Оба среднеазиатских государства имеют территориальные претензии друг к другу (на территории Киргизии имеются два узбекских анклава — Сох и Шахирдаман, а на территории Узбекистана находится киргизское село Барак). Узбекистан претендует ещё и на Орто-Токойское водохранилище, находящееся на территории Киргизии, а «водный вопрос» в Средней Азии очень важен.

Объявления официальных СМИ о том, что Узбекистан незаконно владеет «исконно киргизскими территориями» или претендует на них, не добавляет любви к узбекам у простых граждан РК. Более того, весной 2016 года президент Атамбаев заявил, что Узбекистан владеет 50 киргизскими приграничными объектами и Киргизия любыми путями их себе вернёт. По сути, речь идёт о перспективе войны между этими государствами на основе территориальных претензий этнонационалистического характера.

Зеркальная ситуация по отношению к киргизам и другим народам в Узбекистане. Пытаясь преодолеть клановость, власти Узбекистана развивают идеологию национализма, объявляя свою страну «домом узбеков». Причём если русских просто выдавливают из республики, то таджиков стараются «обузбечить». Специалисты-этнологи утверждают, что отношения узбеков и таджиков и узбеков и киргизов в Узбекистане несут в себе конфликтогенный потенциал, который при соответствующих обстоятельствах может породить массовые столкновения.

Не будем забывать и о третьем соседе Узбекистана и Киргизстана — Таджикистане. Несмотря на клановый характер таджикского государства, идеи национализма проникают и сюда. В последние годы президент Таджикистана Рахмон сделал несколько значимых шагов в сторону национализма (например, отказ от русифицированных форм фамилий).

Таджикистан имеет территориальные претензии к Киргизии и Узбекистану, так что эти государства и их народы в госпропаганде приобретают черты образов врагов. Наконец, в Таджикистане есть и дискриминируемое меньшинство — памирцы из Горно-Бадахшанской области. В 2012 году в этой области был даже вооружённый конфликт, и Рахмон отправил туда войска для разгрома отряда командира Толиба Айёмбекова.

КОНФЛИКТ НА ВОСТОКЕ УКРАИНЫ

В заключение необходимо упомянуть украинский национализм, который показал свои истинные масштабы и устремления только в последние годы. Об этом сейчас так много пишется, что подробно его обрисовывать нет смысла. Ограничимся кратким наброском. В 2014 году, после прихода к власти коалиции национал-либералов, откровенных националистов и неонацистов, русскоязычный Крым отделился от Украины.

Русскоязычный Донбасс начал сопротивление, которое переросло в вооружённое, результатом стали две непризнанные республики на востоке Украины и непрекращающаяся военная операция Киева. Сегодня жертвами конфликта являются уже более 10 тысяч человек, и никакие усилия Белоруссии, России и международного сообщества пока не могут «заморозить» конфликт.

СЛУЧАЙ ПРИБАЛТИКИ

Итак, фактически во всех постсоветских республиках, которые выбрали националистический вектор развития, это закончилось как минимум межэтническими столкновениями и резнёй, а как максимум — гражданскими войнами. Из этого правила есть только одно исключение — республики Прибалтики. С самого их возникновения их власти вели жёсткую этнонационалистическую политику, и вместе с тем значимых межэтнических конфликтов так и не произошло. Но этому есть своё объяснение.

Во-первых, было бы преувеличением утверждать, что страны Балтии вообще не знали и не знают межэтнических проблем. В 90-е годы, когда происходило становление этих этнонационалистических режимов и дискриминационная политика была наиболее сильна, из Литвы, Латвии и Эстонии уехали десятки тысяч русских. Оставшиеся же начали бороться за свои права, создали свои организации (например, «За права человека в единой Латвии»), провели, где это было возможно, своих политиков в парламенты (Виктор Успасских в Литве), устраивают демонстрации, пикеты, обращаются в международные организации, информируя мировое сообщество о фактах дискриминации по национальному признаку.

Их действия приводили и приводят к частичным успехам. Так, в 2004 году в Латвии активистам «За права человека в Единой Латвии» удалось остановить школьную реформу, которая предполагала полный переход всех школ (в том числе и русских) на латышский язык. И далеко не всегда прибалтийские русские ограничиваются мирными протестами. В 2007 году, когда власти Таллина приняли решение перенести памятник советским воинам («Бронзового солдата») на мемориальное кладбище, на улицы города вышло около 2 тысяч протестующих, большинство из которых были русские, произошло столкновение с полицией, были пострадавшие с обеих сторон и даже 2 жертвы со стороны демонстрантов.

Трудно, конечно, спорить с тем, что таких кровавых столкновений, как в киргизском Оше, Прибалтика, слава Богу, не знала. Уровень дискриминации в странах Прибалтики совершенно иной. Речь о дискриминации в сфере гражданства, в избирательной системе, при приёме на работу. В 2007 году со стороны эстонской полиции были случаи превышения полномочий (которые были признаны Европейским судом по правам человека и комитетом ООН по пыткам), но всё же Эстония — член Евросоюза и вынуждена поддерживать определённые европейские стандарты. После беспорядков были судебные разбирательства, под давлением европейского и международного сообщества арестованные по обвинению в организации беспорядков Линтер, Сирык, Кленский и Рева были оправданы.

И во-вторых, невозможно не признать, что уровень материального благосостояния в Прибалтике совсем иной. В той же южной Киргизии проблема киргизско-узбекских конфликтов так остра ещё и потому, что в регионе демографический взрыв, безработица… Прибалтийские русские живут в более или менее благополучных странах Евросоюза, получают пособия, пенсии, имеют возможность выезжать на заработки в Западную Европу, в Великобританию. Конечно, в этих условиях взрывоопасность межэтнического напряжения гораздо меньше.

ПРИЧИНЫ МЕЖЭТНИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ

Приведённый анализ показывает, что во всех случаях конфликты происходили в государствах, которые выбрали в качестве официальной идеологии национализм титульного этноса (то есть народа, который дал название республике, в Грузии — грузинского, в Молдавии — молдавского и т.д.).

Это практически неизбежно вело к обострению ситуации, межэтническим столкновениям, «погромам», а иногда и к гражданским войнам. Но имелись как минимум три дополнительных условия, которые выступали как катализаторы этих процессов. Там, где не было хотя бы одного из этих условий (как, например, в Прибалтике, где отсутствовало второе условие), межэтнические конфликты так и не перешли в острую фазу. Перечислим их.

Первое — наличие районов компактного проживания иных, нетитульных этносов. Обычно в этом упрекают Советскую власть, которая, дескать, «неправильно» провела границы между республиками, потому что тогда они были внутренними границами и большого значения не имели, а также «насоздавала автономий». Но дело немного сложнее.

Ещё английский культуролог Альфред Тойнби отмечал, что этническая карта Западной Европы уникальна: народы на западе Европы проживают довольно компактно и так, что это максимально пригодно для создания более или менее моноэтнических государств. В других регионах мира ситуация совсем иная: там наличествует этническая чересполосица, и потому попытки перенести институт национального государства на территорию Индии или Османской империи и привели к кровавым конфликтам, тысячам убитых и миллионам беженцев. Тойнби писал: «национальные государства» (в Западной Европе. — Р. В.) появились как естественный продукт социальной среды… Стоит посмотреть на языковую карту всего мира, и мы увидим, что европейское поле… есть нечто особое и исключительное. На значительно большей территории, протянувшейся к юго-востоку от Гданьска и Триеста до Калькутты и Сингапура, языковая карта отнюдь не напоминает лоскутное одеяло, скорее, она похожа на переливающееся шелковое покрывало.

В Восточной Европе, Юго-Восточной Азии, Индии и Малайе люди, говорящие на разных языках, не разделены так чётко, как в Западной Европе, они перемешаны географически, как бы чередуясь домами на одной улице одних и тех же городов и деревень.

Так же дело обстоит и на севере Евразии. В составе Азербайджана имелась армянская автономия, а в составе Грузии — Абхазская автономная республика именно в силу этой этнической чересполосицы. Создавая автономии, советская власть стремилась учитывать интересы всех народов. Попытки создавать союзные республики, исходя из пожеланий лишь титульного народа республики, привели бы к межэтническим конфликтам ещё в 1920-е.

Второе условие — низкий уровень жизни. Мы уже писали о том, что пожар национализма легче всего разгорается там, где и так велик градус народного недовольства, а недовольство это чаще всего связано с экономическим кризисом, невысоким уровнем жизни большинства населения.

Наконец, третье условие — наличие реальной, а не декларируемой демократии. Это звучит как парадокс, потому что нам навязывают мысль, что демократия — идеальное политическое устройство, автоматически решающее все проблемы. Но в политике панацеи нет. Если в обществе наличествуют противоречия и разногласия, институты реальной демократии позволяют этим разногласиям углубиться, оформиться, институализироваться.

В нашем случае это означает, что вместо кухонной ксенофобии мы получим многочисленные, дисциплинированные, получившие идеологию политические движения и партии, готовые к активным действиям. Легко заметить, что, например, на территории Средней Азии всё обстояло именно так. Киргизия была и остаётся в этом регионе единственным государством, где наличествует реальный политический плюрализм. И именно в ней, а не в авторитарных Узбекистане или Казахстане в 1990–2000-е годы были самые кровавые межэтнические столкновения.

РОССИЯ: ГРАЖДАНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ В ЦЕНТРЕ, ЭТНОНАЦИОНАЛИЗМ В НАЦРЕГИОНАХ

Однако на постсоветском пространстве имеются как минимум два государства, которые не пошли по пути превращения национализма титульного народа в государственную идеологию. При этом они представляют собой гиперпрезидентские республики, и уровень жизни в них всё же относительно высок, во всяком случае, по сравнению с депрессивной Молдавией или Киргизией. Это Россия (с некоторыми оговорками) и Белоруссия.

Как складываются межнациональные отношения в них? Попробуем ответить на эти вопросы.

Российское государство в начале 1990-х провозгласило, что для него больше всего подходит российский гражданский национализм, который его создатели, академик Валерий Тишков сотоварищи, скопировали с американского и французского соответствующих проектов. Согласно доктрине российского национализма нацией является политическое, а не этническое сообщество, поэтому нация у россиян одна, а народов в России много.

Каждый народ может свободно развивать свою культуру, но без перехода этнической самоорганизации в политическую плоскость. Именно поэтому в России было упразднено министерство национальностей, убрана из паспортов графа «Национальность», а официальным обращением к гражданам России стало знаменитое ельцинское «Россияне!».

Очевидно, таким образом власти пытались поставить преграду перед национализмами нерусских народов России, которые оформились и очень агрессивно проявили себя на рубеже 1980-90-х. Попытка провозглашения России государством русских в 1991 году неизбежно привела бы к распаду этого пёстрого в этническом отношении пространства. Хотя, конечно, не стоит забывать и о том, что лидеры «старой русской национал-демократии» А. И. Солженицын и И. Р. Шафаревич некоторый (очень короткий) промежуток времени были активными союзниками Ельцина и его команды.

Именно русские националисты в 1988–1990 годах выдвинули и стали пропагандировать в массах проект отказа России от среднеазиатских республик, что облегчило принятие народом Беловежского сговора и установления режима Ельцина. Националисты с восторгом поддержали распад СССР, что легко проверить, заглянув в подшивку журнала «Наш современник» за 1991—1992 гг.

Однако Ельцин, как хитрый макиавеллистский политик, обманул русских националистов, не стал с ними договариваться, вводить их в политическую элиту новой России, сделав ставку на преференции внутрироссийским нерусским националистам. Звериным чутьём реального политика, в котором ему трудно было отказать, Ельцин почувствовал, что нерусские националисты обладают реальной возможностью мобилизовать десятки и сотни тысяч своих соплеменников, а русские националисты представляли мизерные маргинальные партийки, тогда как большинство этнических русских, от центра России до Дальнего Востока, были в то время равнодушны к националистической риторике, жили ещё советским концептом «дружбы народов» и делили мир на «своих» и «чужих» вовсе не по этническому принципу.

Ельцин и доктрину российского гражданского национализма выбрал, потому что она, в принципе, устраивала большинство. И только в 2014 г. российская власть впервые за постсоветскую историю сменила риторику и в ряде случаев стала пытаться брать на вооружение некоторые отдельные идеи русского национализма и ирредентизма. Выбор очень сомнительный и опасный, но надо сказать, что и ельцинский гражданский национализм к этому времени исчерпал себя и утерял привлекательность.

Однако, как мы уже говорили, если в центре России и в так называемых «русских регионах» («губерниях») власти отказались брать на вооружение идеологему национализма титульного этноса, то в так называемых «нацреспубликах» ситуация сложилась иначе. При этом развитие событий подтвердило наш вывод об опасности этнонационалистической идеологии и политики.

Поддерживаемые центральной властью в лице Ельцина и «демократов» (которые искали союзников для борьбы с союзным центром), все автономные республики России в 1990 году провозгласили свои суверенитеты. Однако новому руководству всё же удалось удержать бывшую РСФСР от распада. В 1992 году все республики (кроме Татарстана и Чечни) подписали федеративный договор, в котором производилось разграничение полномочий между федеральным центром и республиками (Татарстан позже всё-таки сделал это тоже).

Фактически республикам предоставлялись широчайшие права, и центр согласился на невмешательство в их внутренние дела в обмен на согласие остаться в составе России. Так, Республика Башкортостан в течение нескольких лет не выплачивала налоги в федеральный центр, создала собственный суд, прокуратуру и т. д. На территории республики было приостановлено действие «антиколхозного указа» Б.Ельцина.

Ещё одно обстоятельство, на которое центр до поры до времени «закрывал глаза», был этнонационализм в республиках. Все 90-е годы в нацреспубликах отмечалась дискриминация по национальному признаку при приёме на работу и поступлении в вузы, при продвижении по карьерной лестнице (особенно в госструктурах), шёл отток русских в центральные регионы. Усилилась внутренняя напряжённость, которая, как мы показали, всегда сопровождает попытку создать государство (в нашем случае квазигосударство) на основе этнонационализма в многонародном обществе.

Однако серьёзных межэтнических столкновений везде, кроме Чечни, удалось избежать. Тому было несколько причин.

Во-первых, во всех республиках, кроме Чечни, существовали работающие механизмы межэтнического сосуществования (вплоть до смешанных браков) и ещё сохраняла некоторую силу советская идеология «дружбы народов».

Во-вторых, милиция и армия в республиках (не говоря уже о ФСБ) подчинялись федеральному центру, что исключало их участие в межнациональных конфликтах, напротив, они эффективно тормозили переход этих конфликтов в «острую фазу». Наличие федеральной армии и федеральной милиции играло роль «отрезвляющего фактора» для националистических элит республик, они понимали, что если они разожгут огонь межэтнического конфликта, то их ждёт ввод войск и милицейских сил, подобный тому, что пережила Чечня.

Наконец, в-третьих, при всём суверенитете некоторые рычаги влияния на глав и элиты республик федеральный центр всё же имел.

В Чечне все эти факторы отсутствовали. Конфликты между чеченцами и русскими начались ещё с хрущёвских времён, когда чеченцы стали возвращаться на историческую родину и власть восстановила Чечено-Ингушскую республику, советское государство просто их сдерживало.

В 1991 году Чеченская республика фактически уже создала свою армию и полицию (костяк армии составили бывшие советские офицеры, вооружение также было оставлено частями Советской армии, причём большая часть официально была передана Чечне Павлом Грачёвым) и стала не на словах, а на деле независимой от Москвы. Зато присутствовал фактор этнонационализма, согласно которому Чечня понималась её властями как государство чеченцев. Результатом этого стали русские погромы, подобные тем, что происходили, допустим, в Молдавии, только гораздо более масштабные. Некоторые эксперты говорят о настоящем геноциде русских в дудаевской Чечне.

Вместе с тем ввод армии в Чечню в 1994-м всё же нельзя сравнивать с операцией Киева в Донбассе, как сейчас часто делают на Украине. С самого начала существования ельцинского режима идеи русского национализма вовсе не были государственной идеологией. Никто не запрещал чеченцам, равно как и народам других нацавтономий, пользоваться своим родным языком и не навязывал им русский язык. Никто из представителей политического руководства России не оскорблял чеченцев по национальному признаку (тогда как из уст киевских политиков мы не раз слышали расистские высказывания о жителях Донбасса как о «генетическом мусоре»). Наконец, в операции на территории Чечни в 90-е годы, конечно же, не принимали участия вооружённые формирования русских националистов, в отличие от Донбасса, где воюют «добробаты», состоящие из украинских националистов и их соратников — европейских неофашистов. Ни в годы этих войн, ни позднее Россия не знала никаких чеченских погромов, подобных кровавому одесскому русскому погрому.

Вообще говоря, удивительно, что настрой русского населения был настолько миролюбивым и далёким от этнонационалистической ксенофобской истерики (типичным для большого имперского народа, уверенного в своей силе), что на преследования русских в «независимой Ичкерии» в русских регионах не ответили кавказскими погромами.

Собственно, именно ненационалистический характер идеологии чеченской войны со стороны России сделал её локальной, ведь выброси Ельцин лозунг «Россия для русских», то загорелась бы не только Чечня, но и весь Кавказ, а также вся Россия — от Татарии до Якутии. Ненационалистическая политика руководства России позволила закончить эту войну компромиссом.

БЕЛОРУССИЯ: НЕНАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЙ ПУТЬ РАЗВИТИЯ

Второе исключение — Белоруссия. Сначала, впрочем, в ней, как и в большинстве других бывших республик СССР, пришли к власти местные националисты. Однако тот хаос и раздор в экономике, которые принесли их реформы, заставили народ Белоруссии очнуться от дурмана националистической идеологии, и к власти пришёл решительный противник национализма Александр Григорьевич Лукашенко.

Он в своё время был против роспуска СССР, выступал как сторонник интеграции с Россией. Лукашенко разгромил прозападную националистическую оппозицию, заменил бело-красно-белый флаг Белорусской народной республики, который националисты сделали своим знаменем, на символику БССР. Ему удалось остановить погружение общества в националистические раздоры. Официальной идеологией Белоруссии стал своеобразный «немарксистский советизм»: концепты единства с русским народом, память о Великой Отечественной войне, антизападничество.

Любопытно, что, в отличие от России, Белоруссия — более или менее моноэтническое государство. Лукашенко выбрал путь ненационалистического развития не из опасения перед взрывными межэтническими конфликтами, а, скорее, из экономических соображений. Опыт показал, что победа националистов в постсоветских государствах неизбежно вела к деиндустриализации, так как русские в нацреспубликах, как правило, населяли города и были заняты в промышленности, причём как высококвалифицированные специалисты.

Отток русских, неизбежный вследствие дискриминации их при националистических режимах, обрушивал промышленность. Для Белоруссии же, которая, в отличие от Азербайджана и других республик, лишена запасов нефти и газа, деиндустриализация была бы смерти подобна. Промышленность была и остаётся основой жизнеустройства республики, которую не зря назвали «сборочным цехом Союза».

С 2014 года и в адрес Лукашенко стали раздаваться упрёки, что он стал эволюционировать в сторону белорусского национализма и отказывается от идей интеграции с Россией. Однако было бы странно, если бы он продолжал одностороннюю интеграцию в условиях, когда российский олигархат зарится на белорусскую промышленность, а в кругах политической элиты РФ растут настроения русского национализма, который вообще отрицает этническое бытие белорусского народа.

ЕВРАЗИЙСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Выводы ясны. Путь национализма — это гибельный путь для постсоветских государств. Только выдвижение и сохранение ненационалистической идеологии может помочь сохранить внутреннюю стабильность наших стран. Такой идеологией является доктрина евразийства и евразийской интеграции, и нам нужно приложить все усилия для её дальнейшего развития и популяризации.

И, естественно, у нас, сторонников евразийской консолидации, не может не вызывать опасений подъём националистических настроений в наших странах. Хочется спросить: неужели отдельных наших политиков ничему не учит даже совсем недавняя история?

Рустем Вахитов

Автор Рустем Ринатович Вахитов — кандидат философских наук, доцент кафедры философии Башкирского государственного университета, г. Уфа.

Подпишитесь на нас Вконтакте, Facebook, Одноклассники