Прогноз The Economist 2019: Владимир Путин и «четыре всадника Апокалипсиса»

 

Мы встретились в том самом кафе на Новом Арбате, где по утрам между омлетом и сырниками члены Совета Федерации обсуждают погоду не столько в Москве, сколько в самом Кремле. Мой визави шеф-корреспондент одного очень известного иностранного новостного агентства.

 

— Кристиан, ну как тебе обложка журнала The Economist 2019 с Путиным на фоне Фудзиямы с Четырьмя Всадниками Апокалипсиса?

 

— Димитрий, я думаю, что положение достаточно серьезное и возможны различные сценарии, но в конечном итоге все зависит от вас самих.

 

Вам свойственно винить в своих проблемах западные страны, Трампа, Фанар, Порошенко. Я не говорю, что они обожают Россию, но корень ваших проблем в вас самих, а уж укусить слабого, навязать ему свои условия, вот от этого никто никогда не откажется.

 

Я не говорю о силе оружия, я говорю о силе духа народа, духа нации, как сплоченного единого целого. У вас с этим совсем плохо стало. Вы не можете ответить себе на вопрос — «Кто мы и куда мы идем?». А соответственно не сможете отделить главное от второстепенного, не сможете поставить себе цель и объединить волю народа на достижение этой цели.

 

Проблема лежит в неприятии собственной истории, в желании выбросить из нее некоторые «темные» страницы. А о том, что считать «темными» страницами идут жаркие дебаты на телевидении. Я считаю, что ваше телевидение тем самым раскалывает общество, делает из добрых соседей или даже из родственников непримиримых врагов.

 

Ты вероятно слышал фразу «Кто владеет историей, тот управляет будущем». И, соответственно, если нет общей истории нации, то нет у этой нации и будущего. А у вас с этим очень сложно, потому как пока одни пытаются вырвать некоторые страницы из истории вашей страны, другие находятся в плену штампов, навязанных политической пропагандой, и не желают вообще подходить к изучению истории своей страны с научной точки зрения.

 

Я тебе уже рассказывал, о том, что я занимаюсь социологией, и о том, что серьезная разведка — это социология. Так вот, должен тебе признаться, что история, как набор последовательности событий, дат и фактов, не чему не учит. Только история, как история социальных явлений, может дать ответ на суть происходящих в настоящее время событий.

 

А вы, соответственно, не можете подойти к истории своей страны, как к истории социальных преобразований. Вы словно старая цирковая лошадь, которую списали из цирка, а она все ходит по кругу и выйти из него не желает. Навязанные вам штампы идеологической пропаганды мешают вам взглянуть на цепь событий столетней давности, мешают сделать выводы и, следовательно, вынести ценные уроки из истории вашей собственной страны.

 

— О каких штампах ты, Кристиан, говоришь? Что ты конкретно имеешь ввиду?

 

— Ну начнем с того, что никакой Февральской буржуазной революции никогда не было. А был дворцовый переворот внутри Императорского дома с целью физического устранения императрицы Александры Федоровны. Участниками заговора были члены императорской семьи, в том числе двоюродный брат Николая II, Дмитрий Павлович, воспитывающийся с 14 летнего возраста непосредственно в семье Николая II в качестве запасного наследника престола. Кстати первую часть заговора, убийство Распутина, им удалость успешно реализовать незадолго до основной части дворцового переворота.

 

А главное состоит в том, что никакой Великой Октябрьской Социалистической Революции тоже никогда не было. Не было Выстрела Авроры, ни штурма Зимнего, ни героических защитников Зимнего Дворца.

 

Мало кто знает, что еще с октября 1915 года Зимний дворец перестал быть цитаделью русской монархии. Императорская семья переехала в Александровский дворец Царского Села, где и провела следующие два года. А Зимний дворец отдали под военный госпиталь для солдат (и только для солдат), раненных в ходе Первой мировой войны. Все парадные и церемониальные залы, кроме Большого тронного, превратили в огромные палаты, в которых можно было разместить до 200 человек. При этом в анфиладе залов, выходящих окнами на набережную Невы, находились лежачие больные, которые не могли самостоятельно передвигаться. Госпиталь носил имя цесаревича Алексея, поскольку при его открытии императорская семья дала обет во избавление наследника престола от гемофилии. Все стены помещений, отданных под госпиталь, почти до потолка затянули марлевыми щитами. Что касается сокровищ Зимнего дворца и Эрмитажа, то во время Первой мировой войны значительную их часть эвакуировали.

 

Антонов (Овсеенко) с небольшой группой латышских стрелков, которых он сагитировал в ближайшем кабаке на Невском, прошли в Зимний дворец через незапертый и неохраняемый вход в Зимний со стороны Дворцовой площади. Антонов-Овсеенко и его товарищи поднялись по небольшой узкой лестнице на второй этаж и, естественно, заблудились во множестве абсолютно темных помещений. Около двух часов ночи, услышав чьи-то голоса, они вышли к Малахитовой гостиной и оказались прямо перед дверью Малой столовой, где заседали министры Временного правительства.

 

 

— Кристиан, а как же охарактеризовать все то что происходило в 1917-1921 годах?

 

— Сначала дворцовый переворот, потом анархия, «парад суверенитетов» национальных окраин, гражданская война. Но главное, что это по сути ничего не изменило в социальных отношениях. После введения НЭПа с 1921 года в стране все также процветала и частная торговля, и проституция, и наркомания, и игральные полуподпольные заведения, и частный ростовщический капитал, и огромная безработица.

 

Главная же социальная революция произошла в 1929 году с введением новой финансовой системы, которая стала основой индустриализации и мощного рывка в развитии страны. Уже на следующий год 13 марта 1930 года было торжественна закрыта Московская Биржа труда.

 

— Так, если вернуться к обложке журнала The Economist 2019, перед какими вызовами сегодня стоит Россия?

 

— По большому счету у России сегодня два пути – это или дворцовый переворот с последующим «парадом суверенитетов» национальных окраин и возможно с гражданской войной, или социальная революция сверху с изменением финансовой системы страны.

 

В этот момент нам пришлось прервать наш диалог, так как подошел известный сенатор, с котором у Кристиана было назначено интервью, и мне пришлось доедать свой омлет в одиночестве и в глубоких раздумьях о судьбах родины.