Путин играет с огнем

Когда в прошлом месяце США, Великобритания и Франция нанесли авиаудары по объектам Башара Асада, связанным с производством химического оружия, мир с тревогой ожидал, как российский президент Владимир Путин отреагирует на нападение на своего сирийского союзника. Хотя его ответ был сдержанным, во всяком случае, на тот момент, эта обеспокоенность была свидетельством того, насколько Путин поднял за последнее десятилетие геополитический престиж России, а также указывала на его склонность к риску, которая является его главной силой и в то же время величайшей стратегической слабостью.

Благодаря этому качеству России удалось одержать при Путине ряд геополитических побед. Однако оно также стало причиной международной враждебности, которая имеет негативные последствия для Кремля и повышает вероятность эскалации, что может плохо закончиться для всех.

Почти два десятилетия, на протяжении которых Путин официально или неофициально управляет Россией, одним из его главных приоритетов является возрождение страны на мировой арене в качестве уважаемого и внушающего страх игрока. Эта цель находит свое отражение в целом ряде действий, которые американские и западные наблюдатели считают весьма угрожающими.

К этим действиям относится, в частности, наращивание обычных вооружений, целью которого является нейтрализация главных преимуществ США и Запада и которое сегодня обеспечивает России значительное военное преимущество на неприкрытом восточном фланге НАТО. Речь идет и программе всесторонней ядерной модернизации в сочетании с ядерной доктриной «эскалации ради деэскалации», которая предусматривает использование ограниченных ядерных ударов для прекращения войны с НАТО с применением обычных вооружений на условиях, выгодных для России. Кроме этого, чтобы заставить повиноваться непокорные бывшие советские республики — Грузию и Украину, были развязаны две войны, а также осуществлено военное вмешательство в Сирии с целью оказать поддержку режиму Асада. Не в последнюю очередь следует отметить и использование информационной войны и кибероружия для вмешательства в выборы в США, Европе и не только.

С помощью всех этих инициатив Россия настойчиво противодействует влиянию США и их западных союзников. Однако все эти усилия России объединяют еще два фактора нематериального характера — склонность Путина наносить удары по слабым местам своих соперников и его готовность рисковать, что застает этих соперников врасплох.

В том, что касается первого из них, Путин продемонстрировал умение использовать асимметричный подход, который позволяет противопоставить сильные стороны России слабостям противника. В Сирии Путин оценил ситуацию и понял, что США находятся в неудобном положении, поскольку администрация Барака Обамы заявила о своем неприятии Асада, но не предпринимала решительных действий, чтобы отстранить его от власти. Она не оказывала более серьезной поддержки повстанцам, выступающим против Асада, и не обеспечивала соблюдение печально известной красной линии в вопросе применения химического оружия.

Поэтому Москва смогла относительно небольшими военными силами сорвать политику США в Сирии и изменить представление о власти и влиянии на всем Ближнем Востоке.

Аналогичным образом для реализации планов Путина повлиять на президентские выборы в США в 2016 году был использован опыт России в осуществлении кибератак и проведении цифровой пропаганды, что позволило воспользоваться открытостью американского общества, замкнутостью мирка, созданного социальными сетями, и круглосуточным циклом производства новостей. В итоге началась невероятная политическая неразбериха, которая продолжается и сегодня. Нанося удар по уязвимым местам противника, Путин смог многого достичь без особых усилий.

Не менее важна и вторая особенность путинского стиля руководства — его тяготение к нанесению решительного, неожиданного удара, который застает противника врасплох. В каждом случае — при вторжении в Грузию и на Украину, при вмешательстве в Сирии, вмешательстве в выборы других стран — Путин проявил более высокую толерантность к риску, чем можно было ожидать. Чтобы застать врасплох своих противников, он использует преимущества авторитарного правления — секретность, скорость, централизованное принятие решений. Результатом (в сочетании со сравнительным неприятием риска самим Вашингтоном) стала впечатляющая способность взять в свои руки тактическую инициативу таким образом, что противостоять этому Соединенным Штатам и их союзникам было трудно.

Что это значит с учетом будущего? С одной стороны, для западных наблюдателей было бы неразумно просто отвергать некоторые из более страшных сценариев с участием России, которые часто обсуждаются сегодня. Да, было бы изрядной провокацией, если бы российские оперативники взломали списки избирателей США или данные с подсчетом голосов и сфальсифицировали бы их на выборах в 2018 или в 2020 годах (или на любых выборах в Европе, которые проходили бы в этот период). Но кто мог подумать, что Путин рискнет вмешаться в демократический процесс в США в 2016 году?

Точно так же было бы невероятно опасно, если бы Россия начала ограниченную войну в странах Балтии в надежде подорвать целостность НАТО. Тем не менее, такого рода планы вполне могут импонировать лидеру, который ненавидит этот альянс, который, преследуя политические цели, делает ставку на враждебность Запада и считает, что у него есть временное военное преимущество в этом регионе.

Всерьез думать об этих сценариях не значит заниматься безрассудным запугиванием. Это признание того, что Америка раньше недооценивала склонность Путина к риску.

Однако ирония заключается в том, что как раз эта склонность может оказаться столь же опасной и для самого Путина. Российский президент прекрасно умеет выявлять и использовать геополитические возможности, но при этом для него свойственно еще и провоцировать более сильный ответный удар, чем можно было бы ожидать. Вторжение на Украину дало Москве возможность распространить свое влияние в Крыму и на Донбассе, но оно также подтолкнуло остальную часть Украины к Западу и превратило Россию в международного изгоя.

Подобным образом операции российского влияния в 2016 году, возможно, помогли Дональду Трампу победить на президентских выборах и, вне всякого сомнения, посеяли хаос в американской политике. Но из-за негативной реакции на это новая администрация лишена возможности отменить экономические санкции против России и добилась того, что обе американские партии испытывают к Москве враждебность, которая, вероятно, продержится дольше, чем Трамп на президентском посту.

Точно так же отравление бывшего агента разведки Сергея Скрипаля в Великобритании стало причиной целого ряда дипломатических санкций и привело к еще большей изоляции.

Поэтому, если заглянуть вперед, лучший сценарий для Запада — если Путин извлечет уроки из всего этого и умерит свое стремление к риску в будущем. Правда, не менее вероятным и более опасным сценарием является то, что российский лидер может в конечном итоге начать такую игру с огнем, что в результате пострадают все.

В какой-то момент мы сможем стать свидетелями дерзкого маневра России. Это может быть масштабное кибернападение на политическую систему США или другую критически важную инфраструктуру. Или попытка вызвать политические беспорядки в Восточной Европе. Или какие-то действия, которые западные чиновники даже представить себе не могут и в ответ на которые Америке и ее союзникам придется действовать гораздо более решительно, чем Путин ожидает.

И тогда вопрос будет заключаться в том, осознает ли этот кремлевский рисковый авантюрист, что он зашел все-таки слишком далеко, и возьмет себя в руки, или ответит так, что мы окажемся на грани первого за последние десятилетия конфликта крупных держав.