Россия и вызов восстановления общей идентичности в ближнем зарубежье — I

Автор Иван Михайлович Березина — эксперт Центра Сулакшина.

Сейчас расколотое постсоветское пространство генерирует собственные вызовы и противоречия, неминуемо деструктивно воздействующие на Россию, кроме того, является транзитом внешних геополитических влияний, неминуемо ослабляющих Россию — эти выводы напрашиваются каждый раз при наблюдении межгосударственных трений (как сейчас очередная напряженность между Россией и Беларусью), или сопереживая кровавый кошмар Донбасса.  

Так может ли вообще РФ отмежеваться от своего цивилизационного ареала —  исторической территории Советского Союза?  Об этом первая часть исследования, опубликованного в Трудах Центра научной политической мысли и идеологии №18 (декабрь 2015 г.).

СССР, разрушенный в 1991 г., цивилизационно был преемником Российской Империи, государства-цивилизации с исторически сформировавшимся и выдержавшим испытание Великой Отечественной войной уникальным союзом народов и огромных пространств. И, несмотря на распад, в силу многовековой инерции общежития и прошлой общей исторической судьбы постсоветское пространство — так называемое ближнее зарубежье — продолжает сохранять особую логику своего развития, качественно отличную от моделей, навязываемых другими цивилизационными центрами.

Особость постсоветского пространства заключается в том, что за прошедшие десятилетия оно так и не стало полноценным полем российской внешней политики, куда формально отнесено. Оно же отвергнуто современной либеральной Россией и как особый внутриполитический фактор. Фактически, это пространство «беспризорно», отдано на откуп сиюминутной политической или экономической конъюнктуре, подвергается своего рода «варваризации».

Российский политический класс времен Ельцина, с его надеждами на быстрое вхождение в «европейский дом», считал национальные окраины «внутренней азиатчиной» и досадным балластом, мешающим вне очереди влиться в «цивилизованную семью народов», в пресловутый «золотой миллиард». Потому возникшее на обломках СССР СНГ не стало интеграционным объединением. По выражению В. В. Путина, оно было лишь средством институализации «цивилизованного развода».

Без разрушения СССР, без Беловежского сговора — не была бы возможна произошедшая социал-дарвинистская либеральная мутация России. Она неизбежно натолкнулась бы на серьезные препятствия и сопротивление. То есть, подготовка либерального уничтожения нашего государства-цивилизации в 1980–1990-е гг. имела определенную этапность. Важным предваряющим процессом стал сепаратизм и сознательное разрушение Советского Союза — формы содружества народов, государства-цивилизации.

Напрашивается вывод, что неизбежной вехой в восстановлении порушенной цивилизационной идентичности и возрождении России должна стать обратная задача — реинтеграция постсоветского пространства, восстановление его общей геополитической субъектности как особое вспомогательное условие, даже катализатор постлиберального оздоровления нашей Родины.

Владимир Путин, комментируя развал СССР, назвал его крупнейшей геополитической катастрофой ХХ в., добавив, что те, кто не жалеют об этом, не имеют сердца, а кто желает восстановления СССР, — не имеют головы. Оценивая эволюционную значимость восстановления единства постсоветского пространства (идейного, политического, демографического, национального, промышленного, и прочих) приведем аргументы и от «головы», и от «сердца». Постлиберальный переход России должен реабилитировать в государственном управлении и сознании граждан не только прямые геополитические интересы национальной безопасности, но также нравственные императивы и ответственность — их приоритет, доминанту в реанимированном государственном целеполагании. Нравственному государству по самой его атрибуции должна быть свойственна нравственная политика. И, в первую очередь, это касается постсоветского пространства (точнее, цивилизационного ареала России) — разрешение проблем и важность которого для задач контрлиберального перехода состоит в органичном слиянии нравственного и политического.

В прошлом именно синтез такого целеполагания создал Россию как особую цивилизацию, — империю-донора, по выражению культуролога В. Даренского [1], — жизнеспособную в самых тяжелых испытаниях, в которую под руку «Белого царя» просились многие народы, и достигли расцвета, будучи спасенными от уничтожения внешними врагами и иноплеменной ассимиляции. Эти же императивы двигали собирателями Земли Русской — Иваном Калитой, Иваном III, Алексеем Михайловичем Тишайшим, Екатериной II и многими другими. Да и большевики после Октябрьской революции и Сталин с конца 30-х гг. ХХ в. сохраняли историческую Россию, хоть и в измененной, согласно новой идеологической концепции, форме.

Постлиберальный переход, понимаемый как этап на пути к нравственному государству, предполагает, как стратегический императив, реинституализацию Россией своей цивилизационной идентичности. Это означает решение проблем дискриминации и разделения русского народа и народов исторической России, воссоздание пространства мира, безопасности, развития всех народов в российском цивилизационном ареале, как в человеческом, так и в территориальном измерениях. Потому насущной необходимостью политики России в контексте будущих постлиберальных преобразований, их важнейшим индикатором должно стать не дистанцирование или игнорирование ради экономической конъюнктуры многочисленных проблем постсоветского пространства, а их качественное и комплексное разрешение. Иначе говоря, проблемы и угрозы своему историческому цивилизационному ареалу, который шире официальных границ, Россия должна воспринимать как свои собственные, фактически внутрироссийские. И разрешать их деликатно, уважительно к субъектам постсоветского пространства, но защищая ценность общей цивилизационной идентичности. Эта необходимость вытекает из самой логики евразийского месторазвития России, в связи с чем ее активно дискредитируют сторонники геополитического и ценностного поражения России.

В работе рассмотрены геополитические особенности российского цивилизационного ареала, а также теоретические доктрины и фактическими методы враждебного влияния на него с целью уничтожения России как цивилизации. Без понимания и выработки иммунитета против этих средств никакого будущего у России не может быть.

1. ОСОБЕННОСТИ РОССИИ КАК МИРОВОГО ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО СУБЪЕКТА

Российская цивилизация, раскинувшаяся на громадных просторах Северной Евразии — не случайное нагромождение территорий и народов, а сложная структура, подчиняющаяся особой логике формирования и развития. Ее суть любопытно изложил карпаторусский геополитик и общественный деятель Андрей Каминский [2], сформулировавший «закон единства русских земель», по которому вся ширь громадных равнин и лесостепи Евразии естественно тяготеет к установлению единого центра власти, неизбежно циклически восстанавливаемого после периодов смут, расширяясь колонизационной экспансией до естественных границ цивилизационного ареала русских земель. Первая такая волна централизации, по А. Каминскому, была южная — из древнего Киева на север, а вторая волна собирания земель, после периодов смуты и монголо-татарского периода — наоборот, северная, — из Москвы и Петербурга, направленная на юг. В полемике 1920-х гг. с украинскими сепаратистами А. Каминский утверждал о бесперспективности пытаться нарушить эту закономерную тысячелетнюю тенденцию к единству русских земель.

Оригинальные представления об уникальности русской Евразии выдвинули и евразийцы. Они также утверждали о тяготении громадного континентального пространства — «месторазвития русского народа» — к единству. И когда этот единый центр власти устанавливается, начинается стремительное цивилизационное развитие. Сначала этот центр управления огромными пространствами континента был установлен гуннами, потом империей Чингисхана, далее эстафету подхватило Русское государство. На новом цикле исторического развития Россия, уже в виде СССР, объединила земли громадной континентальной империи чингизидов. И «закон единства русских земель» А. Каминского, и теоретические обоснования евразийцев сходятся в утверждении, что это свойство евразийского пространства, имеющее природные, географические особенности, способствующее политической централизации, т. е. созданию на его просторах единой великой страны, уникально.

Такое же особое значение континентального феномена Северной Евразии отмечено и в трудах западных геополитиков, где она именуется Хартлендом — «сердцем мира». Хартленд охватывает обширные территории Евразии, реки которых впадают в Северный Ледовитый океан или во внутренние моря континента, потому ему свойственна природная автаркийность, и, вследствие этого, природная защищенность от морских держав. Это делает Хартленд естественным географическим плацдармом контроля мировых морских коммуникаций, а значит, возможности определяющего влияния на мировые глобальные процессы.

Потому основные теоретические разработки западных геополитиков и идеологов были направлены на поиск механизмов раздробления евразийского континентального монолита, или его изоляции, удушения, деградации. Отсюда становится понятной роль российского ближнего зарубежья — периферии Хартленда в геополитическом измерении — влияние на Россию.

2. ВНЕШНИЕ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ПОСТСОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВО — ПУТЬ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА РОССИЮ

Британский ученый и политический деятель Х. Маккиндер (собственно, введший в научный оборот термин Хартленд), утверждал, что «тот, кто правит Восточной Европой, господствует над Хартлендом». Х. Маккиндер понимал контроль над «сердцем мира», напрямую отождествлявшийся им с Россией, в управлении соотношением сил на ее периферии. А именно, любыми путями связывать, ослаблять Россию на ее периферии, в том числе угрозами, исходящими из нее.

Схожую долговременную программу удушения континентальной Евразии, известную под названием «стратегии анаконды», сформулировал американский геополитик, адмирал А. Т. Мэхэн. Вот некоторые положения его концепции, имеющие прямое отношение к процессам на постсоветском пространстве:

— препятствование возникновению интеграционных объединений противника, выведение из-под его контроля береговых зон, перекрытие ему выходов к морским пространствам, отрыв прибрежных зон противника от его континентальных территорий;

— экономические и политические рычаги в виде окружения страны противника недружественными соседями с целью блокировки или удорожания транзита ее товаров на внешний рынок;

— развитие приграничной торговли с постепенным введением соседей страны-противника и самого противника в зону своего влияния, продвижение вглубь страны и поглощение ее.

Для блокирования даже возможности создания не атлантистских континентальных альянсов (крайне актуальных для Евразии), особую идеологическую диверсию разработал директор Института стратегических исследований при Гарвардском университете Сэмюэль Хантингтон в своем труде «Столкновение цивилизаций». Он ввел в научно-политический дискурс концепт неминуемого перманентного конфликта традиционных цивилизаций, делающего невозможным их мирное сосуществование, межцивилизационное сотрудничество и союзы. И программирующего неизбежные столкновения по линии соприкосновения, которые можно устранить только приобщением к так называемым западным ценностям. Для этого нужно в регионах влияния всемерно поддерживать группы приверженцев западных ценностей, усиливать их международную институализацию и вовлечение независимых государств в эти институты.

Американский ученый Джозеф Най, введший в научный оборот понятие «мягкой силы», обосновывал технологии, учитывающие культурные аспекты морального разложения иноцивилизационного противника. По Д. Наю, чередование технологий жесткого принуждения и манипуляционного соблазнения эффективнее для достижения глобальных целей в отношении страны-противника, чем просто грубое силовое давление. «Мягкая сила» заключается в продвижении культуры страны-гегемона, создании ореола ее притягательности в стране-противнике. Затем инициируется продвижение собственных политических ценностей, которыми должны замещаться ценности страны-объекта влияния. И, наконец, происходит влияние на требуемый внешнеполитический курс, уже воспринимаемый в стране-противнике как морально оправданный и легитимный.

Збигнев Бжезинский, влиятельнейший американский геополитик, в прошлом автор политики США в Афганистане, приведшей к серьезному ослаблению Советского Союза, сегодня главный лоббист выработки и проведения комплексной, всеобъемлющей и долгосрочной геостратегии в Евразии, блокирующей саму возможность появления соперничающей с США сверхдержавы. И ключевые механизмы для этого по З.Бжезинскому — недопущение тесного сотрудничества между Россией и постсоветскими республиками, особенно с Украиной (восстановление союза с которой он напрямую связывает с реанимацией имперской мощи и статуса России).

Интересы США по З. Бжезинскому состоят в максимально расколотом восточноевропейском геопространстве и взаимоослабляющей конфронтации его фрагментов между собой, их лимитрофизации и вытеснению из российской сферы влияния. В контексте теоретических конструкций, разрабатываемых с целью размывания и замещения российской цивилизационной идентичности, важно упомянуть вековую традицию русофобии, наиболее системно на уровне идеологической модели с прикладным инструментарием воплощения, изложенную в нацистском плане «ОСТ», а потом подхваченную в разработках американской советологии. А сейчас, после крушения Советского Союза — практически беспрепятственно воплощающуюся в политике внутри Российской Федерации и постсоветских стран. Как пишет В. Э. Багдасарян: «После низвержения Гитлера западный проект не пресекся. Сменилась со временем лишь тактика борьбы с Россией. То, что не удалось Гитлеру с помощью военной силы, удалось посредством прививки ложных ценностей и идей. Чтобы в этом убедиться, целесообразно сравнить содержание гитлеровского плана политики на оккупированных территориях и постсоветских реалий:

1) индивидуальные свободы, избегать любых форм государственного контроля, минимизация административного начала — сделано;

2) сокращение рождаемости, пропаганда малой детности и абортов — сделано;

3) „музыка, музыка, ничего кроме музыки“, пропаганда развлечений — сделано;

4) лишить возможности выдвижения объединяющих политических идей — сделано;

5) примитивизация образования — сделано;

6) сокращение численности врачей, разрушение системы здравоохранения — сделано;

7) разрушить советскую систему планирования — сделано;

8) лишить своей истории, не допустить чувства национальной гордости — сделано;

9) добиться раскола между народами России (СССР), поддерживать отделение их от русских, разделить самих русских на отдельные группы — сделано;

10) через свободу религиозного выбора распространять сектантство, магию, приравнять секты к господствующим религиозным культам — сделано;

11) распространять немецкий язык, что облегчит пропаганду и управление покоренным населением — при замещении немецкого английским, можно считать — сделано;

12) насаждение пороков, включая пьянство, наркотики, курение — сделано;

13) отторжение у России Прибалтики, включаемой в Европу, Украины, Белоруссии, Кавказа, в перспективе — Сибири, с выселением из этих территорий русского населения — сделано;

14) онемечивание той части русских, которую можно онемечить, управление через нее остальным населением, пребывающим в скотском состоянии — заменив понятие „онемечивание“ понятием „озападнивание“, можно считать — сделано.

Реализовано, таким образом, было все. На территории бывшего СССР установился-де-факто „оккупационный порядок“» [3].

В современной гуманитаристике создан респектабельный научный дискурс целенаправленной маргинализации России как цивилизации, представления ее как страны-варвара, плохого ученика Запада, заблудшего и нуждающегося в возвращении на столбовую дорогу цивилизации. Концепт Российской империи как «тюрьмы народов», перекочевал в трактовку СССР как «ГУЛАГа», и современную Россию, будто бы страдающую постимперским синдромом.

Это особая историческая политика, постулирующая невозможность, как в прошлом, так и в будущем естественного российского цивилизационного союза народов и предрекающая только их оккупацию и варваризацию, голодоморы, якобы подстроенные Россией. А для России постулирующую необходимость комплекса покаяния за все прошлое. Концепция исторической закономерности распада СССР, культурной инаковости отколовшихся территорий от России, неизбежности их самостоятельного развития и процветания легла в основу практически всех гуманитарных политик на постсоветском пространстве. Они же направлены, кроме постсоветского пространства, и на легитимацию дальнейшего распада уже самой Российской Федерации, трактуемой в качестве усеченной, но все же империи, силой удерживающей чуждые ей территории. Авторитетные российские историки, находящиеся на официальных должностях и кафедрах, являются проводниками взглядов, что процесс постимперского распада России еще не завершен (Ю. Пивоваров, И. Г. Яковенко, И. Карацуба и др.).

Если посмотреть на происходящие процессы на постсоветском пространстве, то обнаруживается практически буквальное применение вышеописанных моделей и концептов, а также огромная легальная работа массы западных фондов, НПО, грантополучателей резидентов постсоветских стран по продвижению западных ценностей, сбору экспертных данных, формированию лоббистских групп и агентов влияния, воздействия на общественное мнение, часто прямое подчинение власти постсоветских стран западным посольствам.

2.1. ВОЕННОЕ ОКРУЖЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО АРЕАЛА РОССИИ

В 8 из 15 бывших советских республик появились американские войска, а в самой РФ появилась база снабжения войск НАТО в Ульяновске. Прибалтийские республики Литва, Латвия и Эстония приняты в ЕС и НАТО, в результате чего российская военно-морская база в Калининграде оказалась окруженной войсками Североатлантического альянса, экспансия которого на постсоветское пространство продолжается.

Еще в 2007 г. США утвердили законопроект о поддержке вступления Грузии и Украины в НАТО, а также финансировании их подготовки к вступлению в альянс. Несмотря на то, что события 2008 г. в Грузии привели к выходу из ее состава Абхазии и Южной Осетии, с 2014 г. продолжается конфликт на Украине, имеющий следствием присоединение Крыма к России и создание непризнанных республик ДНР и ЛНР, планы США по втягиванию Грузии и Украины хоть «чучелом, хоть тушкой» в военные союзы, антагонистичные России, неизменны. При невозможности немедленного принятия в блок НАТО инициируются механизмы особого военного партнерства Украины напрямую с США. В охваченную войной страну официально прибывают инструкторы вооруженных сил США и военное снаряжение из стран Запада и бывшего соцлагеря.

Окружен недружественными соседями и миротворческий контингент России в Приднестровье, большинство жителей которого являются российскими гражданами. Но анклавный статус Приднестровья усугублен (в сравнении с Калининградом) неопределенностью его государственного статуса: формально Приднестровская Молдавская республика является особым автономным территориальным образованием в составе Молдовы, и в таковом качестве признается международным сообществом.

Распад СССР привел к вытеснению российских вооруженных сил на север и восток, вглубь континента, к оголению и ослаблению защиты важнейших промышленных центров страны, полностью в русле «стратегии анаконды».

2.2. БЛОКИРОВАНИЕ КОММУНИКАЦИЙ

Прямые сухопутные коммуникации (шоссейные и железнодорожные) России с Центральной и Западной Европой утрачены, поскольку возможны только посредством транзита через Украину и Белоруссию. До разрушения СССР на западной границе имелось 25 только железнодорожных переходов. Сейчас прямое железнодорожное и шоссейное сообщение с Европой сохранилось лишь из Калининградской области в Польшу, но анклавное положение Калининграда как региона, его сухопутная транспортная отрезанность от территории России сама по себе является фактором геополитической и геоэкономической уязвимости России.

В морских коммуникациях, контроле Россией береговых зон с распадом СССР тоже произошли потери: за исключением Санкт-Петербурга и анклава Калининградской области, нашей страной потеряны выходы к Балтике. «Изменились условия использования важнейших портов бывшего СССР на Черном, Азовском, Балтийском и Каспийском морях, а также на Дунае, ставших для нашей страны заграничными. На сегодняшний день у России осталось 8 пароходств из 17 бывших в СССР. Значительная часть современных судов, в том числе и танкеров, является теперь собственностью государств Балтии и Украины, так же как важнейшие порты: Таллинн, Клайпеда, Рига, Вентспилс, Одесса и др. На Азовском море у нас остался единственный порт — Таганрог» [4]

Присоединение в 2014 г. Крыма и, таким образом, восстановление контроля над крымской транспортной инфраструктурой только увеличило число уязвимых российских анклавных регионов. И это будет так. Пока не будут решены вопросы инфраструктурной энергетической и транспортной логистической связности Крымского полуострова с Россией, а также признания международным сообществом его нового статуса.

2.3. ОКРУЖЕНИЕ НЕДРУЖЕСТВЕННЫМИ СОСЕДЯМИ

За постсоветские годы Россия на большинстве направлений советского пространства оказалась окружена враждебными государствами, в недавнем прошлом еще братскими республиками. В странах Балтии президенты даже «выписывались» из Северной Америки, как потомки беглых коллаборационистов. По всему постсоветскому пространству (Грузия, Киргизия, Украина, Молдавия) прокатилась волна оранжевых переворотов, приводившая к власти марионеточные режимы — инструменты давления на Россию, ее изоляции. Неудавшиеся перевороты для приведения к власти прозападных марионеточных политиков инспирировались в Узбекистане, Казахстане, Белоруссии, Азербайджане, Армении. И, несмотря на неудачи, для многих политических элит этих стран они стали актом устрашения, поводом к более умеренному отстаиванию национальных интересов своих государств, проамериканской политике.

Формирование антироссийского пояса режимов вокруг России преследует цель лишить возможности влияния на государственный курс лояльного к России населения республик. Огромная община этнически русского населения Балтии (в одной Риге почти половина жителей) поражена в гражданских правах как «неграждан», исключено их влияние на курс государственной власти. Доходило до гротескного. В 2004 г. после обвинения в «пророссийскости» был объявлен импичмент президенту Литвы Роландасу Паксасу — это был первый случай импичмента в Европе. Третируется лояльное к России население Гагаузской автономии Молдавии, в военных карательных спецоперациях осуществлены акты массовых убийств населения Новороссии.

2.4. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОГЛОЩЕНИЕ

Экономическая экспансия Запада на постсоветское пространство, кроме бизнес-интересов, имеет доминантой политическую составляющую — стремление к изоляции и ослаблению России. Проект газопровода «Набукко», в который Запад активно вовлекает Азербайджан и Туркменистан, направлен против российских геоэкономических интересов. Лоббирование корпорацией «Вестингауз» обслуживания украинских АЭС, несмотря на крайнюю опасность аварий на российских реакторах при использовании американских ТВЭЛов — это геоэкономическое выдавливание российской госкорпорации «Росатом», наследницы советского министерства, строившего эти АЭС. Обстоятельства с передачей контроля над украинской газотранспортной системой западным корпорациям также преследуют цель поражения интересов России. Вообще масштаб давления и экспансии Запада в российском цивилизационном ареале настолько колоссален, что создается впечатление, что это уже давно не российское приграничье. Заключим примеры одной показательной иллюстрацией.

Украинский олигарх Д. Фирташ, многие годы принимавший участие в бизнесе по транспортировке и перепродаже российского газа в Европу, будучи арестованным в Австрии по запросу США, добивающихся его экстрадиции, на допросе, состоявшемся 30 апреля 2015 г., публично изложил в австрийском суде конкретные механизмы политико-экономического давления Запада на власти Украины, свидетелем и жертвой которых стал он сам: «В этом году заканчивался контракт „Нафтогаза“ с „Газпромом“. Тогда премьер-министром была Юлия Тимошенко. „Газпром“ приостановил поставки газа, но тогда пострадала и компания „Росукрэнерго“, потому что мы поставляли газ в Европу. Нужно было найти решение, было понимание, что украинская и российская сторона не придут к консенсусу. И тогда мы предложили Украине цену, которая ее устроила, заключили контракт и начали поставлять топливо. Для меня на тот момент это был бизнес. Если вы посмотрите выступление от 4 января Кондолизы Райс, где она говорит, что это — геополитический вопрос, это был для меня первый сигнал, что этим займутся США. Штаты считали, что газ — это геополитика, что я представляю интересы России, и они захотели убрать меня из этого бизнеса. …В августе 2013 г. начинается серьезный конфликт — торговый, я уговаривал, что надо его уладить миром, потому что Россия для нас огромный рынок сбыта. И тогда американское правительство создает дело против меня и пытается шантажировать таким образом Януковича. Тогда проходили встречи Януковича с Путиным. В то же время против меня выдвигают обвинения и Америка выдает первый запрос на мой арест. Приезжает европейская комиссия уговаривать Януковича в том, чтобы он подписал соглашение об ассоциации. Потом приезжает Нуланд и говорит: 1. Подписываешь ассоциацию с Европой. 2. Отпускаешь Тимошенко на лечение за границу. 3. Отдаешь харьковские месторождения „Шеврону“. И Янукович все это Нуланд обещает. И вы помните, они заканчивают встречу и через час запрос на арест отзывается» [5].

После переворота и свержения законного президента Украины, уже сын вице-президента США Джо Байдена вошел в совет директоров украинской газодобывающей компании Burisma Holdings — крупнейшего частного производителя газа в стране [6]. Этот холдинг владеет лицензией на разработку месторождений, которые расположены в Днепро-донецком, Азово-Кубанском и Карпатском нефтегазоносном бассейнах. Да что говорить о Байденах в контексте внешнего управления страной, — в правительство Украины открыто директивно введены иностранные граждане.

Кроме экспансии Запада посредством игры на противоречиях постсоветских стран происходит экспансия нарождающегося нового гегемона — Китая, провозгласившего крупнейший геополитический проект возрождения Шелкового пути из Азии в Европу, и планомерно создающего его логистику и инфраструктуру на расколотом постсоветском пространстве в русле собственных интересов и доминирования.

Нет необходимости далее умножать примеры примата геополитики во враждебном экономическом поглощении российского цивилизационного ареала.

2.5. ЭКСПОРТ ТЕРРОРИЗМА В РОССИЮ

Президент В. Путин в фильме Владимира Соловьева, посвященном итогам его пятнадцатилетия на посту Президента, рассказал, как американские спецслужбы с территории Азербайджана помогали чеченским боевикам обеспечением их логистики и транспорта. И когда неприемлемость этих фактов лично Президентом России была доведена до президента США Джорджа Буша от американских спецслужб пришел ответ, что они и дальше будут заниматься и этой деятельностью, и прочей поддержкой российской оппозиции. Известно о поддержке боевиков Кавказа и Чечни Грузией времен Саакашвили — и организационно, и базами в Панкисском ущелье. Огромна угроза поджога Средней Азии и Кавказа радикальным исламизмом и проникновения боевиков. К исламскому экстремизму добавлены теперь вызовы украинского радикального национализма: уже звучали угрозы от «правого сектора» российским губернаторам приграничных областей, высока вероятность террористической угрозы, в частности, ФСБ уже арестовывало вооруженных украинских боевиков в Москве.

Взаимодействие Запада с постсоветским пространством — это всегда игра в ущерб России, имеющая конечной целью транзит деструктивного воздействия в саму Россию.

3. СОБСТВЕННЫЕ ВЫЗОВЫ И ПРОТИВОРЕЧИЯ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА

Советский Союз, невзирая на его проблемы и изъяны, многие несоответствия социальной реальности декларативным целям, был единым пространством реализации возвышенной мотивационной идеосферы, культивирования идеала совершенного, всесторонне развитого человека, стремления к построению справедливого общества. Был пространством, охватывавшим естественный русский цивилизационный ареал и скреплявшим его общими смыслами и мотивациями, подтягивавшим развитие слабых к сильным. Формировавшим этику сильного протягивать руку (ресурсы, знания, влияние) слабым, усиливать их, делать равными, а не эксплуатировать и унижать. С разрушением Советского Союза эта матрица ценностей была уничтожена. Произошедшее можно квалифицировать как стремительное погружение всего огромного пространства, включительно с самой Российской Федерацией, в глубокое цивилизационное «варварство», намного более страшное по последствиям этого отката, чем естественное состояние народов, находящихся изначально на более низких стадиях общественного прогресса.

Без примиряющего и скрепляющего начала российской цивилизационности обнажились и стали предельно конфликтогенны как естественные объективные противоречия огромного пространства, так и возникшие новые вызовы и проблемы, обусловленные стремительной деградацией высокоразвитого социума, — в комплексе отрицательно влияющие на Россию, ослабляющие ее.

В частности, такими собственными вызовами и проблемами цивилизационного ареала России в процессе его распада стали:

1) произвольность постсоветских границ;

2) перемешанное со времен СССР в межэтнических браках население, скрепляющее наше пространство, но и являющееся объектом дискриминации, навязывания чуждой идентичности;

3) перемещенное в связи с потребностями страны, оборонными задачами и стройками СССР население — в одночасье ставшее негражданами, нацменьшинствами, «оккупантами» — дискриминируемыми общностями в постсоветских странах;

4) проблемы взаимной зависимости от ресурсов, проблема критической зависимости от российских ресурсов (сырьевых, энергетических, транзитных и т. п.) постсоветских стран;

5) проблемы взаимозависимости от прежнего единого народно-хозяйственного комплекса;

6) качественная несуверенность постсоветских стран — экономическая, оборонная слабость, геополитическая уязвимость и слабость политических институтов;

7) ценностное разложение.

Конечно, все началось с ценностного разложения. Сепаратно разрушающие СССР партийные элиты инициировали процессы мощной психологической дезориентации населения, в первую очередь — ценностной. Ими началась беззастенчивая манипуляция идеологемами унижения народов союзных республик Россией, отождествляемой с Советским Союзом. Маховик генерации исторических обид модифицировался и применялся адресно. Как пишет исследователь С. П. Рамазанов: «В республиках Прибалтики акцент делался на оккупации Россией их территорий, в Молдавии к такой теме добавлялись проблемы отторжения ее территории от Румынии и насильственного переименования румынского языка в молдавский. В Азербайджане разыгрывалась тема обиды на Россию за поддержку Армении и фактического отторжения Карабаха. В Грузии раздували во многом надуманные вопросы о якобы коварной ликвидации автономии Грузии при вхождении ее в Российскую империю, о ликвидации Советской Россией независимости Грузии в послеоктябрьские годы; эти вопросы обостряла укоренившаяся в сознании части грузин обида за „низвержение“ Россией генералиссимуса Иосифа Сталина. На Украине подходы к психологической обработке населения различались. Такая разница рельефно проявилась в процессе голосования за независимость республики 1 декабря 1991 г. Если в западных областях Украины разыгрывалась карта освобождения народа из пут „москальского“ коммунистического режима, то в восточных и южных — „объедания“ народа Украины Москвой» [7].

В Российской империи не было деления земель и регионов по национальному признаку, не существовало понятия «национальность», а тем более «нация». Только в СССР, геополитическом преемнике Российской империи, во многом номинально, но были запущены процессы формирования государственности крупнейших народов и соответствующего административного переформатирования территориального устройства с инициированием новой национальной политики. В самом начале создания СССР впервые в новейшей истории появились государственности Грузии, Армении, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Туркмении, Таджикистана, продолжившие свой квазигосударственный статус в составе СССР. Особенностью создания Белоруссии и Украины большевиками было выделение частей территорий и населения России и передача их в номинальное, как им казалось, распоряжение вновь создаваемых квазигосударств, в которых искусственно создавались новые культурные и языковые реалии (титульная нация, государственный язык, который до этого мог претендовать исключительно на роль местечкового диалекта). Например, белорусский язык стал языковой нормой (т. е. получил статус государственного языка) только в 1933 г. и до 1936 г. был всего лишь одним из государственных языков Белорусской ССР наряду с русским, польским и идишем [8]. То же было с границами.

«Харьков и Донбасс отошли к Украине, Витебщина и Могилевщина — к Белоруссии. Земли казачьего Присуда расчленили: часть передали горцам Кавказа, часть отошла к Украине, часть присоединена к разным российским областям. Крым Н. Хрущев попросту подарил Киеву. Так же И. Сталин поступил с Абхазией — взял да и включил ее в состав Грузии. То же самое сделал Б. Ельцин с Керченским проливом при разделе СССР — записал за Украиной. Кроме того, Б. Ельцин отдал Казахстану огромные территории — всю Южную Сибирь и Приуралье. Казахи удивились такому подарку и, чтобы российские власти потом не передумали и не взяли их обратно (как получилось с Керченским проливом), немедленно перенесли столицу Казахстана из уютной Алма-Аты в суровый Акмолинск (Целиноград), переименовав его по-своему в Астану» [9].

Тем не менее, внутри советского геополитического пространства сформировались единые централизованные системы здравоохранения, образования, обороны, государственного политического управления, социального обеспечения, управления экономикой и планирования, культурного пространства — связность российского цивилизационного ареала и централизованность его управления и планомерного развития во время Советского Союза стали самыми высокими в истории России как государства-цивилизации.

3.1. РАЗДЕЛЕНИЕ И УГНЕТЕНИЕ ЕДИНОГО НАРОДА

Множество людей проснулись чужими в новых государствах — они стали нетитульными этносами. Самым разделенным в мире стал русский народ. Но не менее проблемной стала судьба народов СССР, которые внезапно в новообразованной РФ проснулись как инокультурные и иноэтничные диаспоры.

Как пишет исследователь миграции А. В. Дмитриев: «До середины 1990-х она [миграция] отличалась преобладанием русского населения. За 1989—1995 гг. доля русских среди всех мигрантов, осевших в России, составляла 75%. Динамика этого показателя была такова: в 1989 г. доля русских в миграционном сальдо составляла 1/3, а в 1993 г. — ¾. Но уже в середине 1990-х гг. эта доля снизилась до 2/3. Напротив, мигранты титульных национальностей республик бывшего СССР в начале 1990-х гг. стремились вернуться в свою республику. Об этом свидетельствует отрицательное сальдо миграции титульных национальностей республик нового зарубежья России до 1992 г. Во второй половине 1990-х гг. произошел резкий спад русской миграции из стран ближнего зарубежья, а мигранты титульных национальностей этих стран, напротив, стали активно приезжать в Россию. Доля русских в структуре общего сальдо миграции снизилась настолько, что в ряде республик стала меньше, чем титульного населения» [10].

Что стоит за сухими цифрами миграционной статистики: 20–25 млн псевдоиммигрантов русского населения, внезапно оказавшегося за границей, и в частности, объявленных оккупантами в прибалтийских республиках. По оценке А. А. Галкина, в целом численность новых меньшинств, проживающих на постсоветском пространстве вне своих национальных малых родин, составила к средине 1990-х гг. 50–55 млн. человек [11]. Оказались разорваны миллионы родственных и других личных связей. Ответом на языковую, культурную и правовую дискриминацию новых диаспор стало их отчуждение от новоявленных «независимых» государственностей и их политических институтов.

Например, из республик Средней Азии в начале 1990-х гг. произошел настоящий исход русскоязычного населения: в Узбекистане оно уменьшилось на 27%, в Киргизии — более чем на треть (сокращение доли с 21,5 до 12,5%), в Туркменистане — в три раза (с 9,5 до 2%), в Таджикистане — в 5,7 раза (с 7,6 до 1%). Что было причиной? Кровавые гражданские и этнические конфликты, вспыхнувшие по многим окраинам постсоветского пространства, в частности, ужасная гражданская война в Таджикистане с 1992 г., спровоцировавшая массовое беженство из региона. Кровавые конфликты в эти годы вспыхнули в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Оше (Киргизстан), Фергане (Узбекистан), несколько войн было развязано в Грузии против Южной Осетии и Абхазии, были порождены проблемы непризнанных гособразований.

3.2. НАРОДНО-ХОЗЯЙСТВЕННАЯ КАТАСТРОФА

Окраины СССР стремительно погружались в экономический хаос. Наиболее тяжело это опять проявлялось в Центральной Азии. В 1990 г. там прекратился рост производства, а с 1992 г. начался его обвальный спад. В Таджикистане и Киргизии в целом за три года он составил 40–50%. Экономические последствия спада были близки к катастрофическим, т.к. он коснулся прежде всего производства товаров народного потребления, поскольку доля ВПК в центральноазиатских республиках была невелика [12]. В результате огромное число местных жителей вынуждены были стать мигрантами.

Советское пространство было единым народно-хозяйственным комплексом, во многом моноцентрично зависимым от России. Да и Российская Федерация критично зависит от сырьевых источников и промышленных предприятий, ставших теперь заграницей. Например, на Украине остался важнейший комплекс союзного ВПК (Южмаш в Днепропетровске, МоторСич в Запорожье, Турбоатом в Харькове, авиазаводы КБ Антонова, крупнейшие в Союзе судостроительные верфи Николаева и Херсона и т. п.).

Сейчас российское правительство провозгласило спешный курс на полное импортозамещение, и в первую очередь, от украинских предприятий. Но, наверняка, развитие в данном вопросе только стратегии на импортозамещение как полноценного решения проблемы зависимости РФ от стран ближнего зарубежья — это определенное дезертирство от решения цивилизационных задач на постсоветском пространстве. Ведь основные предприятия, которые РФ планирует замещать, например, на украинском направлении — находятся в русских областях Юго-Востока Украины, которые так и не дождались «вежливых» освободителей и обещанной помощи от РФ. В данном случае российские власти отрезают «по живому» не только предприятия, но и человеческие судьбы и надежды. Да и невозможно эту задачу — отгородиться от постсоветских соседей, в недавнем прошлом еще братьев — качественно реализовать в принципе, ибо геополитическая и геоэкономическая взаимозависимость российского цивилизационного ареала — объективная данность.

Многие страны постсоветского пространства взаимозависимы от энергетических, водных ресурсов (в первую очередь, страны Средней Азии), оборонно зависимы от внешней помощи (как граница Таджикистана с Афганистаном, и проблема наркотрафика и преступности), но взаимное недоверие, даже минные поля, созданные на границах между, например Узбекистаном и Киргизией, свидетельствуют о глубоком цивилизационном одичании и кризисе нашего пространства.

Внутренние вызовы, порождаемые спецификой обломков постсоветского пространства негативно влияют на Россию и сами по себе являются болевыми точками, используемыми в манипуляциях третьих сил, даже просто «проходным двором» транзита деструктивного влияния, направленного на уничтожение России. Россия в процессе своей постлиберальной трансформации не может игнорировать эти вызовы.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Даренский В. Ю. Империя-донор: нравственный подвиг как основа российской цивилизации // Международный журнал исследований культуры. № 2. 2013.

[2] Каминский А. Загадка Украины и Галичины. Львов, 1927 // URL.: http://www.angelire. com/nt/oboguev/images/kaminsk2.htm

[3] Багдасарян В. Э. Преданная Победа // URL.: http://vbagdasaryan.ru/predannayapobeda/

[4] Андронова И. В. Внешнеэкономические аспекты национальных интересов России на постсоветском пространстве. М.: Квадрига, 2010. С. 60–61.

[5] Допрос Фирташа в Вене. Стенограмма // URL.: http://business.vesti-ukr.com/98478-dopros-i rtasha-stenogramma

[6] Сын вице-президента США Джо Байдена вошел в совет директоров украинской газодобывающей компании // URL.: http://russian.rt.com/article/31730

[7] Рамазанов С. П. Обустройство постсоветского евразийского пространства: политика, идеология, психология / Евразийская интеграция: геостратегический аспект. Под ред. д.э.н., проф. Ю. М. Осипова, д.э.н., проф. А. Ю. Архипова, к.э.н., в.н.с. Е. С. Зотовой. Москва — Ростов-на-Дону, 2014. C. 155–156.

[8] Блищенко В.И., Солнцева М. М. Кризисы на постсоветском пространстве. М.: «Аспект Пресс», 2014. С. 22.

[9] Косов Е. В. Соединенные Штаты России на евразийском пространстве / Евразийская интеграция: геостратегический аспект. Под ред. д.э.н., проф. Ю. М. Осипова, д.э.н., проф. А. Ю. Архипова, к.э.н., в.н.с. Е. С. Зотовой. Мос ква — Ростов-н/Д., 2014. C. 64–65.

[10] Дмитриев А. В. Миграция: конфликтное измерение. М.: Альфа-М., 2006. С. 44.

[11] Галкин А. А. Размышления о политике и политической науке. М.: Оверлей, 2004. С. 267–268.

[12] Блищенко В.И., Солнцева М. М. Кризисы на постсоветском пространстве. М.: Аспект Пресс, 2014. С. 79.

Подпишитесь на нас Вконтакте, Facebook, Одноклассники