Россия: как осуждение Запада помогает Путину

Поскольку россиянам предстоит прожить под руководством Владимира Путина еще шесть лет, они жаждут узнать, насколько готово их правительство решать насущные экономические проблемы страны. Это важно с точки зрения не только России, но и всего мира. Если российская экономика поднимется, Кремль получит возможность выстраивать свою легитимность на чем-то другом, помимо националистической риторики и воинственной внешней политики, отказавшись от потенциально опасного курса столкновения с Западом.

Пока что правительство Путина, похоже, не стремится рисковать анонсированием смелой экономической программы. Но с чисто политической точки зрения это, быть может, и не обязательно. Осуждение и санкции со стороны западных соперников предоставляют достаточно материала, с помощью которого Путин может поддерживать свою легитимность.

Отравление Сергея и Юлии Скрипаль обеспечило Великобритании столь необходимый дипломатический триумф, поскольку она уверенно заявляла о весьма вероятном участии в данном инциденте российского правительства. И вскоре вокруг оценки Великобритании сплотились как члены Европейского совета, так и другие европейские лидеры, а также президент США Дональд Трамп. Затем последовала химическая атака в Сирии, которая сразу же вызвала международное осуждение режима Асада и России как ее главного покровителя. Последняя заблокировала в Совбезе ООН проект резолюции о разработке нового механизма расследования химических атак в Сирии и навлекла тем самым гнев других постоянных членов, особенно США.

Теперь бóльшая часть слабости, которую Россия считает своей внешней политикой и союзами с такими правительствами, как Асад, может или не может быть оправдана. Но Запад не оказывает никакого влияния на динамику российской внутренней политики — и то, как международная критика формирует стратегическое направление четвертого срока Путина.

Западные наблюдатели часто считают Россию однопартийным государством во главе с неоспоримым и всесильным диктатором. Но на деле все обстоит совсем не так. Несмотря на ограниченные демократическую конкуренцию и избирательный выбор, Путин по-прежнему зависит от той или иной формы легитимности и народной поддержки. И с учетом того, что Россия — это общество, вдоль и поперек основанное на отношениях, даже он зависит от сети формальных отношений, которые накладывают определенные неформальные правила — так называемая «система». Направление политики определяется не тем, кто находится в правительстве, а тем, какая близкая к Кремлю неофициальная группа способна заполучить внимание Путина.

Именно эту «невидимую» политическую конкуренцию Запад и упускает из виду. Это особенно актуально, когда речь заходит об экономике. После многих лет экономической стагнации и снижения реальных заработных плат российское население теряет терпение. Чтобы сохранить легитимность, у правительства есть два варианта: исправить слабую экономику и обеспечить повышение уровня жизни и перспективы своих граждан или потребовать у населения жертв, изображая страну находящейся в центре эпического столкновения цивилизаций, где президент защищает христианство как от мусульманского мира, так и от враждебного и развратного Запада.

Незримая конкуренция между различными неформальными влиятельными лицами определит, по какому провальному пути правительство Путина пойдет в ближайшие шесть лет. Подсказки относительно того, каким образом разворачивается эта конкуренция, найти не всегда легко, но не так давно, во время визита в Московский государственный институт международных отношений, я и сам получил возможность заглянуть в будущее.

Прошедший в институте весной Столыпинский форум был организован кандидатом в президенты Борисом Титовым с целью продвижения своей экономической стратегии. Титов служит уполномоченным при президенте России по правам предпринимателей, а журнал «Спектейтор» даже окрестил его «антикоррупционным царем». Для обсуждения стратегии экономического роста России на форум собрался широкий круг реформистов (среди них и сам Титов), оппозиционеров, религиозных лидеров и людей, близких к правящей коалиции Путина.

Мероприятие можно считать продолжением того, что «Файненшиел Таймс» назвала конкурсом красоты среди трех экономических советников: премьер-министра Дмитрия Медведева, бывшего министра финансов Алексея Кудрина и бизнес-омбудсмена Бориса Титова, все из которых разработали и представили собственные стратегии реформ.

Стратегия Медведева считалась наименее амбициозной и, следовательно, наиболее политически осуществимой, но с тех пор он явно впал в немилость к Путину, что снижает вероятность реализации его стратегии. Программа реформ Кудрина напоминает американскую политику либерализации эпохи Ельцина; впервые он представил ее в январе 2017 года на Гайдаровском форуме — съезде, названном в честь неолиберального реформатора, ответственного за радикальные реформы «шоковой терапии» начала 1990-х годов. А предложение Титова представляет собой амбициозный и всеобъемлющий каталог реформ, охватывающих все, начиная с денежно-кредитной политики и заканчивая судебной системой и сферой образования. Долгосрочная цель заключается в том, чтобы ослабить зависимость России от экспорта сырья и превратить ее в экспортера продукции с высокой добавленной стоимостью.

И хотя Столыпинский форум призван заниматься экономическими вопросами, скандал вокруг отравления Скрипалей и реакция Запада заметно сбили его с курса.

В ходе нескольких дискуссий инициатива была перехвачена более радикальными участниками, которые развернули агрессивную националистическую риторику и представили Запад в образе опасного врага, одержимого мыслью о том, чтобы поставить Россию на колени. Многие недвусмысленно ссылались на крайнюю националистическую научную школу, известную как Евразийство: тенденцию, которая существенно повлияла на некоторые слои российской элиты после распада Советского Союза.

В подобном националистическом климате либеральные реформаторы изо всех сил стараются быть услышанными. Отстаивание экономически и социально либеральных взглядов связано с теми же идеями, которые, по мнению некоторых, намеренно привлекались для того, чтобы поставить Россию на колени в 1990-х. Остается лишь шаг до того, чтобы начать рассматривать потенциальных экономических модернизаторов как «чуждых российским традициям» и даже предателей.

Чем холоднее дипломатические отношения России с Западом, тем выше вероятность того, что в гонке за влияние на позицию Путина милитаристы и евразийцы переиграют экономических реформаторов. В результате он вполне может сделать выбор в пользу сохранения своей легитимности посредством верности варианту «курса на столкновение», а не решения сложных экономических вопросов.

Учитывая масштабы российских авантюр за рубежом и то количество людей, на которых они влияют, ставки в этой невидимой конкурентной борьбе необычайно высоки. Это означает, что Западу следует избегать стимулирования более бескомпромиссных элементов во внутренней политической конкуренции России за счет реформаторов. Британская дипломатическая реакция на дело Скрипаля выглядела, вероятно, легкой победой слабого правительства в поисках позитивных отзывов прессы, но последовавший за ней конфронтационный подход может обернуться для российских милитаристов доброй вестью.