SCMP: путинские реформы — это создание наследия, а не захват власти

В России есть популярная шутка: «Родителей, страну и президента не выбирают». Выступая в этом месяце с ежегодным посланием о состоянии дел в стране, президент Владимир Путин как бы подтвердил правдивость этой шутки, объявив очередную крупную конституционную реформу, которая многим кажется слабо завуалированной попыткой сохранить власть и после 2024 года, когда завершится срок его президентских полномочий.

Предложенные им поправки к конституции прежде всего нацелены на укрепление роли парламента и премьер-министра, а во-вторых, на расширение полномочий Государственного совета. Этот совет является консультативным органом при президенте и занимается самыми важными делами государства. Его учредил Путин еще в 2000 году, в самом начале своего президентства.

С учетом того, что Путин и прежде вносил изменения в конституцию, позволившие ему в 2012 году вернуться на третий срок, который раньше был запрещен основным законом, сегодня мало кто верит ему на слово, что вполне естественно, хотя предложенные им реформы носят позитивный характер, по крайней мере, на бумаге.

Наиболее популярная теория гласит, что путинские конституционные реформы являются попыткой заложить основы для перехода в 2024 году с президентской должности на пост премьер-министра. Согласно другой популярной теории, он может закрепиться на должности главы Госсовета и править страной из-за кулис.

Контекст этого объявления также вызывает у людей любопытство относительно последствий этих реформ. При Путине Россия пережила мощное цивилизационное возрождение, что имело существенные последствия для ее внешней политики, особенно на территориях, прежде входивших в состав Советского Союза.

Не секрет, что Россия мечтает о присоединении Белоруссии и о формировании на этой основе нового союза государств. А поскольку Россия активно вмешивается в дела Украины, аннексировав Крым и поддержав повстанческие движения в Донбассе, возникает множество вопросов о том, каков высший замысел российской стратегии в ближнем зарубежье.

Итак, наиболее популярное представление об этих реформах состоит в том, что это продолжение многолетнего путинского проекта по укреплению собственных позиций и позиций России. Но если присмотреться к этим реформам пристальнее, особенно к тому, что касается Госсовета, можно обнаружить совершенно иные мотивы, причем с отчетливым китайским привкусом.

Конституционная реформа на самом деле может быть началом формирования Путиным концепции контролируемой передачи власти, а вовсе не способом эту власть сохранить. Иными словами, речь идет о сохранении путинского наследия, которое даст ему достаточно политических рычагов влияния, чтобы воздействовать на курс российской политики.

Запуск специального вебсайта, посвященного 20-летней годовщине пребывания Путина у штурвала российского корабля, как будто подтверждает, что для него очень важно сформулировать и оформить эту концепцию, а также оставить память о своей роли в российской истории. Придя на должность руководителя Госсовета, он по сути дела станет верховным правителем России, своего рода отцом нации, который не занимается повседневным управлением страной, но твердо прокладывает ее политический курс.

Такое предположение не покажется чем-то странным и диковинным китайским обозревателям. Уход Дэн Сяопина из политической жизни в 1992 году весьма иллюстративен. Хотя он больше не занимал пост руководителя страны и не управлял ею, назначенный им в качестве преемника Цзян Цзэминь неизменно проводил линию Дэна.

Для Путина такой вариант вполне приемлем. Он прекрасно понимает, что история, в том числе, история России, далеко не всегда добра к руководителям, правящим твердой рукой. Их либо свергают в ходе протестов с применением насилия (говорят, на Путина большое впечатление произвело зверское убийство Муаммара Каддафи в Ливии), либо оставляют жить в изоляции под пристальным взором преемников, что произошло с Борисом Ельциным, когда Путин пришел к власти. И в обоих случаях репутация и наследие таких властных лидеров оказываются безнадежно испорченными. Поэтому модель Дэна является весьма привлекательным пенсионным планом для Путина.

Но Путин не первый постсоветский лидер, решивший выбрать пенсионный план с китайской спецификой. В прошлом году примеру Дэна последовал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, отошедший от активной политики. Наверное, Путина воодушевила та относительная легкость, с котором Назарбаев передал власть.

Но вопрос заключается в следующем. Если будет использован такой сценарий, кто станет путинским Цзян Цзэминем? Уволенный премьер-министр (и бывший президент) Дмитрий Медведев кажется неподходящей кандидатурой, так как его репутация оказалась серьезно подмоченной, поскольку именно его обвиняют в тех многочисленных непопулярных решениях, которые были приняты в последние годы правления Путина.

Новый премьер-министр Михаил Мишустин мало кому известен и не обладает существенным политическим капиталом. Похоже, это временная мера, пока Путин не найдет постоянную замену.

Есть и другие люди, которых прочат в преемники Путину на долгие годы. Это министр обороны Сергей Шойгу, министр иностранных дел Сергей Лавров и московский мэр Сергей Собянин. Но поскольку Путин неизменно господствует в политике России на протяжении последних двух десятилетий, на скамейке запасных ощущается явный дефицит харизматичных руководителей. Наверное, именно этим объясняется восхищение простых россиян новым украинским президентом Владимиром Зеленским. Он позволяет увидеть, каким может быть молодой, энергичный и харизматичный лидер России.

Предстоящие четыре года будут очень интересными, потому что путинские планы для России наверняка обретут свою конкретную форму. Но независимо от того, что произойдет, и последует ли Россия китайскому примеру, мудрость русского юмора никто не сможет оспорить. Трудно себе представить, что российские граждане смогут в ближайшее время выбирать своего президента.