«Шоковая терапия» — реальность, из-за которой срывается выполнение майских указов

Владимир Путин предостерег Правительство от введения методов «шоковой терапии». «Безусловно, ни в коем случае нельзя допускать перекладывания на плечи людей всей нагрузки в ходе этих преобразований. И нужно, безусловно, избавиться от даже намека на какую бы то ни было шоковую терапию», — поручил глава государства.

Предостерегать уже поздно, по мнению советника президента РФ, академика РАН Сергея Глазьева — то, что мы имеем с середины 2014 г. — это типичные элементы «шоковой терапии» — отказ Центробанка от стабилизации курса валюты, «плавающий» курс, тотальная либерализация валютного регулирования, планы массовой приватизации остатков госсобственности, фактически отказ государства от активной инвестиционной политики. О чем же говорит Путин, к чему он призывает Правительство Медведева?

«Цели, которые были поставлены перед Правительством и Центральным банком в знаменитых указах 7 мая 2012 г., сорваны. И сорваны не потому, что мы не можем успешно развиваться, мы уже сегодня могли бы выполнить все те цели, которые были поставлены президентом», — рассказал Сергей Глазьев в интервью Накануне. RU.

Вопрос: Сергей Юрьевич, на совещании с Правительством Владимир Путин говорил о необходимости экономических реформ, но призвал избегать методов «шоковой терапии». Действительно ли в стране такая ситуация, когда кто-то может вернуться к методам «шоковой терапии» для реформирования экономики?

Сергей Глазьев: Для начала нужно вспомнить, что такое «шоковая терапия», которая предпринималась в России в начале 90-х гг., а затем была попытка вернуться к этой политике сразу после дефолта 1998 г. Под «шоковой терапией» обычно понимается экономическая политика, состоящая из трех позиций.

Первое — это дерегулирование, то есть отказ государства от активной экономической политики, тотальная либерализация цен, приватизация и отказ от промышленной, структурной, инвестиционной политики.

Второе — меры жесткой денежно-кредитной политики, которые включают в себя сокращение расходов бюджета, установление достаточно высоких налогов для балансировки бюджета, отказ от дефицита бюджета, повышение процентных ставок, сокращение денежной массы — в целях борьбы с инфляцией, обеспечения макроэкономической стабильности.

И третий элемент — это полная открытость экономики, то есть отказ от валютного регулирования, либерализация внешнеэкономической деятельности.

В совокупности этот набор в 90-е гг. породил галопирующую инфляцию, резкое сжатие производства, катастрофическое обнищание населения и закончился летальным исходом — для миллионов человек, преждевременно ушедших из жизни, и для значительной части отраслей обрабатывающей промышленности, которых лишилась российская экономика, особенно машиностроение.

Вопрос: Как результат — дефолт?

Сергей Глазьев: В 1998 г. после дефолта МВФ нам навязывал аналогичные методы, в страну приехала делегация во главе с Кавальо, который известен как «могильщик аргентинской экономики» и пользуется большой поддержкой Вашингтона, тогда нам предлагалось поднять процентные ставки до 80%, опустить курс рубля в свободное плаванье, резко сократить расходы бюджета, повысить налоги. Хватило ума отказаться от этого плана, и затем Правительство Примакова, Маслюкова и Геращенко реализовало прямо противоположный план оживления российской экономики. Вместо того, что поднимать процентные ставки, они сохранили их на низком, отрицательном в реальном выражении уровне, зафиксировали цены в сфере естественных монополий, Центральный банк обеспечил резкое расширение кредита, был стабилизирован курс валюты, когда МВФ предлагал перейти к плавающему курсу. Плавающий курс — это тоже элемент «шоковой терапии». В результате произошло экономическое чудо, и за полгода объем промышленного производства в России вырос на 20%. Был потрясающий экономический рост.

Вопрос: Неужели сегодня с Правительством Медведева нам грозит возвращение «шоковой терапии»?

Сергей Глазьев: То, что мы имеем с 2014 г. — это типичные элементы «шоковой терапии». Отказ Центробанка от стабилизации курса валюты, плавающий курс, тотальная либерализация валютного регулирования, планы массовой приватизации остатков госсобственности, фактически отказ государства от активной инвестиционной политики. У нас элементы «шоковой терапии» применяются со второй половины 2014 г., и следствием этого как раз и стал экономический кризис, всплеск инфляции из-за девальвации рубля после отпускания в свободное плаванье, падение производства вследствие повышения процентных ставок. Сейчас эти меры дополняются бюджетной консолидацией — по предложению МВФ Правительство планирует сокращение расходов и также говорит о повышении налогов.

«Шоковая терапия» — налицо, и последствия абсолютно те же самые — падение производства, высокая инфляция, ухудшение уровня жизни. Можно говорить о том, что элементы «шоковой терапии» у нас применяются вновь с 2014 г., и последствия — как в 1990-е, только пока менее драматичные.

Вопрос: К чему тогда предостерегающие слова Путина, если уже применяется «шоковая терапия»?

Сергей Глазьев: К тому, что нужно переходить к экономике роста. Дело в том, что цели, которые были поставлены перед Правительством и Центральным банком в знаменитых указах 7 мая 2012 г., сорваны. И сорваны не потому, что мы не можем успешно развиваться — мы уже сегодня могли бы выполнить все те цели, которые были поставлены президентом.

Напомню, что речь шла о повышении производительности труда, о создании 25 млн новых высокотехнологических рабочих мест, предложенных бизнесом, повышении нормы накопления капитала до 25% — все это реально, и этого можно было бы достаточно легко добиться даже без каких-то особых стимулирующих мер. Но из-за возвращения к элементам «шоковой терапии» в середине 2014 г. мы попали в ловушку, и следствием этого стало резкое падение эффективности нашей экономики, дальнейшее технологическое отставание, снижение производительности труда, снижение доходов людей, падение спроса и, как следствие, экономический кризис. Поэтому президент напомнил, чем должно заниматься Правительство — регулированием экономического роста, повышением уровня жизни граждан.

Вопрос: Мы попали в ловушку — выхода нет, остается только напоминать?

Сергей Глазьев: По нашим оценкам, мы сегодня достаточно легко можем выйти на темпы роста не менее 4% в год даже без дополнительных стимулирующих мер, только за счет восстановления функциональности органов экономического регулирования. Сегодня они поражены дисфункцией — ни Центральный банк, ни Правительство не выполняют свои функциональные обязанности, определенные Конституцией. Если мы восстановим функциональность госрегулирования, если Правительство будет заниматься стимулированием экономического роста, подъемом инвестиций, обеспечением социальных гарантий, обеспечит стабилизацию курса, и, в соответствии с рекомендациями экономической теории, начнет создавать условия для повышения инвестиционной активности — мы можем выйти на темпы роста 4%. Если мы прибегнем к стимулирующим мерам, о которых говорится в программе «Столыпинского клуба», и как ученые многие предлагают, перейдем к активной денежно-кредитной политике, привязанной к стратегическому индикативному планированию с применением специальных инструментов рефинансирования, — мы можем выйти на темпы роста около 8% в год. Это все вполне реально.

Вопрос: Даже при нынешнем Правительстве это возможно?

Сергей Глазьев: Возможно при условии восстановления функциональности Правительства, министерства должны заниматься своим делом, Министерство экономики — стимулировать инвестиции технического развития, подъем деловой активности, Министерство промышленности — проводить активную промышленную политику, антимонопольное ведомство — жестко следить за регулированием цен, во многих регионах на треть выросла в течение года плата за подключение к электроэнергии, что совершенно необъяснимо. Каждый должен заниматься своим делом. Нужно восстановление механизма ответственности лиц, которые занимаются выполнением государственных функций — не только в Правительстве, но и в системе государственных банков, которые обеспечивают в среднем 70% кредита и вообще обязаны выполнять функцию поддержки экономического роста, а не максимизацию прибылей за счет увеличения процентных ставок.

Вопрос: Почему-то не до, а после выборов начались заявления властей о том, как поправить дела в экономике. Сергей Нарышкин указал, что плоская шкала налогообложения физических лиц может быть отменена, и можно думать о введении разных уровней налогообложения в зависимости от уровня доходов. К чему приведут эти меры, оправданы ли будут?

Сергей Глазьев: Они будут оправданы, если будут сочетаться со стимулирующими мерами экономического роста и объема деловой активности. За счет перехода к общепринятой в мире прогрессивной шкале налогообложения доходов можно сократить нагрузку на предприятия. Сегодня в России плохой деловой климат, в том числе, потому что налоговая нагрузка на бизнес в два раза выше, чем в других странах, в то время как нагрузка на богатые слои населения раз в десять ниже. Если в системе налогообложения перейти на общепринятые в мире нормы, переместить налоговое бремя на высокодоходные группы и одновременно снизить налоговое бремя на предпринимательскую деятельность, то можно получить эффект порядка 2–3 трлн руб. дополнительных инвестиций за счет увеличения амортизационных отчислений и перехода к ускоренной амортизации. Таким образом получилось бы обеспечить примерно 1–2% дополнительного роста ВВП.

Беседовала Елена Кирякова