TAI: о причинах Второй мировой войны ни Европарламент, ни Путин не говорят всей правды

В этом году американцы озабочены несколькими кризисами. Первый кризис — это их собственные публичные дебаты на тему истории и общественной памяти, особенно в той части, что касается пережитков рабства и расизма. А в Европе идут другие крупные дебаты по истории. Это дискуссия об истоках и уроках самого ужасного катаклизма в мировой истории. Американцам следует обратить внимание и на эти дебаты тоже.

20 декабря 2019 года российский президент Владимир Путин принял участие в работе круглого стола на саммите в Санкт-Петербурге. Вместе с ним в дискуссии участвовали еще восемь руководителей из Содружества независимых государств (СНГ), куда входят некоторые бывшие советские республики. Путин больше часа читал гневную и напряженную лекцию об истории Второй мировой войны.

За несколько месяцев до этого, в сентябре, Европарламент принял весьма примечательную резолюцию на эту же самую тему. В документе говорилось, что Германия и Советский Союз несут общую ответственность за развязывание Второй мировой войны и являются соавторами этого самого катастрофического события в истории Европы и всего мира.

Европарламент объявил: «Эта война была вызвана печально известным нацистско-советским договором о ненападении от 23 августа 1939 года, который также называют Пактом Молотова-Риббентропа. Он дал возможность двум тоталитарным режимам, стремившимся к завоеванию мира, разделить Европу на две зоны влияния».

Европарламент добавил, что Россия активно пыталась скрыть свою историческую ответственность за начало войны, обвиняя в этом Запад и Польшу. Она наращивала свою «пропагандистскую базу», чтобы «продолжать агрессию против стран Восточного партнерства». (Восточное партнерство — группа стран бывшего Советского Союза, включая Белоруссию, которые согласились на подписание с ЕС договора о партнерстве, так и не предложенного Евросоюзом России. Специалистами расценивается как инструмент раскола СНГ — прим. ред.)

Отец Владимира Путина получил тяжелое ранение на той войне, и весь остаток жизни страдал от военных ран. Семья Путина пережила страшную блокаду Ленинграда (ныне Санкт-Петербург), во время которой скончался его старший брат. Брат Путина Витя был одним из десятков миллионов советских граждан, лишившихся жизни во время войны, в развязывании которой Европарламент только что обвинил советское государство.

Таким образом, Путин стал публичным историком. Он представил детальный исторический анализ, какой до него не составлял ни один из лидеров ведущих держав. Он цитировал различные архивные документы, используя принесенные с собой выдержки из них. Российские СМИ назвали это выступление президента самым важным с того момента, когда он в феврале 2007 года произнес свою знаменитую речь в Мюнхене на конференции по безопасности. Тогда Путин осудил действия Запада.

Путин заявил, что из-за политики Запада на свет появилась нацистская Германия, что Запад занимался умиротворением нацистов, а потом отказался от дела коллективной безопасности, вступив в 1938 году в «мюнхенский сговор» и предав Чехословакию. Он подчеркнул, что Польша играла активную роль в этом предательстве. Поляки вместе с нацистской Германией расчленили чешское государство. Затем, заявил Путин, Советский Союз сделал все, что мог, для защиты страны и народа от последствий этого «предательства».

Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев призвал Путина обнародовать все это. Президент Путин заверил его, что так и поступит. И сделает даже больше. Российский руководитель сказал, что хочет «должным образом собрать все это и написать статью».

Его статья на 9 000 слов была опубликована 19 июня 2020 года. Она вышла как раз накануне всенародных празднований в честь 75-й годовщины победы в Великой Отечественной войне, как россияне называют Вторую мировую войну. Американский журнал «Нешнл Интерест» (The National Interest) опубликовал англоязычную версию этой статьи об «уроках Второй мировой войны».

В своей статье Путин повторил основные пункты декабрьского заявления и добавил много чего еще. Он изложил более широкую точку зрения на то, как был утрачен мирный миропорядок, и как, по его мнению, этот порядок следует восстанавливать,

Заявление Европарламента о причинах Второй мировой войны ошибочно. В нем излагается абсолютно неточная версия самого важного эпизода в современной истории.

Контрдоводы Путина серьезны, но и они тоже дают глубоко неверное представление о войне. Итогом стало углубление раскола в Европе, а не его преодоление.

Свою статью Путин заканчивает призывом создать мировой порядок иного рода, чем тот, что возник в 1930-е годы, и чем тот, что существует сегодня. Он предупреждает о том, что может произойти, если что-то пойдет не так.

Путин прав, говоря о том, что эта историческая ссора на тему Второй мировой войны важна. У нас разные мнения о том, каковы уроки той войны, однако Путин прав в том, что это уроки для сегодняшнего мирового порядка. Из него можно извечь уроки об общей безопасности, об опасностях действий в одиночку, о проблемах сдерживания, о ценности сотрудничества между ведущими державами.

В 2004 году Евросоюз включил в свой состав 10 новых стран, в том числе семь республик, которые раньше входили в Советский Союз или были членами его военного альянса под названием Варшавский договор. С тех пор представители этих стран пытаются расширить основополагающую концепцию европейской интеграции.

В старой концепции европейская интеграция названа ответом на катастрофу Второй мировой войны и на ужасы нацистской тирании. Национализм, и прежде всего Холокост, там представлен как безумие. В новой концепции также упоминается и подчеркивается коммунистическая тирания. Однако в своей резолюции 2019 года Европарламент пытается переписать историю и превратить две войны в одну, осуществить объединение Второй мировой войны с гораздо более долгой и масштабной борьбой против коммунистической системы государственного правления.

В период с 1917 по 1990 годы в мире шла глобальная война между коммунизмом и антикоммунизмом. Хотя ее часто называют «холодной войной» и считают, что началась она после 1945 года, все народы Центральной и Восточной Европы знают, что это не так. Что эта война шла уже несколько десятков лет до 1945 года, и что часто она становилась очень горячей, отмеченной ужасными гражданскими и международными конфликтами, красным и белым террором, восстаниями и жестокими репрессиями.

Например, невозможно ничего понять в отношениях между Польшей и Советским Союзом, если не вспомнить о том, что эти страны воевали друг с другом буквально с момента своего второго рождения. Возродившаяся Польша отразила нападение Советского Союза, который пришел на смену Российской империи. Затем Польша расширила свои границы по договору, подписанному в 1921 году в Риге. К 1939 году в Центральной и Восточной Европе уже не осталось демократических государств. Был коммунистический Советский Союз, а противостояли ему антикоммунистические диктатуры. Демократий не было.

Эта долгая глобальная война между коммунизмом и антикоммунизмом отличалась от более позднего конфликта, каким стала Вторая мировая война. В 1930-е годы и до сентября 1939 года Советский Союз находился в состоянии войны, войны против собственного народа. Путин написал об этом в своей вышедшей в июне статье: «Сталин и его окружение заслуживают многих справедливых обвинений. Мы помним и о преступлениях режима против собственного народа, и об ужасах массовых репрессий».

Но СССР не нападал на другие независимые страны и не планировал такие нападения. Это Япония, затем Италия, а после нее Германия хотели построить крупные новые империи за счет завоевания других стран.

До сентября 1939 года Советский Союз был единственной страной, оказывавшей военное сопротивление таким устремлениям. Ради собственной безопасности Советы в 1938-м и 1939 годах провели две маленькие войны против японцев на общей с ними границе. Когда Китай оказался в центре внимания японских захватчиков, именно Советский Союз в период с 1937 по 1941 годы оказывал ему основную военную помощь и направлял туда советников. То, что Сталин в марте 1939 года назвал «второй империалистической войной», с его точки зрения, началось в 1937 году, главным образом в Китае и на советском Дальнем Востоке, а также в Испании, Австрии и Чехословакии.

Продолжение этой «второй империалистической войны» в Европе было задумано и подготовлено целиком и полностью в Германии. Тот план, который привел к войне и к вторжению в Польшу, появился исключительно в Берлине весной 1939 года. Той весной Германия захватила остатки Чехословакии, а немцы, угрожая Литве нападением, вынудили ее уступить им порт Мемель (Клайпеда). Той же весной итальянцы переправилась через Адриатическое море с целью захвата Албании. Япония все дальше углублялась в земли Китая, сопровождая свой победный марш ужасным кровопролитием. Ей очень хотелось захватить провинцию Цзянси и ее крупнейший город Нанкин.

По этой причине смешивать воедино войну антикоммунизма с коммунизмом и агрессию Германии, Италии и Японии, которая вызвала Вторую мировую войну, — это полная и весьма тревожная ревизия истории, ее искажение. Почему же Европарламент делает такие заявления?

Самый благородный и возвышенный ответ состоит в том, что жертвы коммунизма хотят в полной мере разделить коллективные европейские воспоминания о борьбе с тоталитарной тиранией. Западная Европа хотела разговора о нацистах и Холокосте; теперь Восточная Европа хочет включить в него коммунистов и ГУЛАГ. Это производило впечатление справедливости.

Но такое возрождение Европы, решившей распространять свою свободу на восток, не было результатом победы во Второй мировой войне. Это был результат другой войны, войны против коммунизма. Та победа была отмечена в ноябре 1990 года подписанием Парижской хартии и последующим созданием, казалось, преображенного Евросоюза, который со временем начнет принимать к себе новых членов.

Есть и другое, более циничное объяснение резолюции Европарламента. Кое для кого на правом фланге политики такая резолюция является составной частью нового нарратива, согласно которому Путин становится новым Сталиным. В такой повествовательной линии реабилитированы и возведены в ранг героев исторические личности, которые из-за своего антикоммунизма вступили в партнерство с нацизмом. В рамках этой концепции антикоммунизм (в самом общем его определении) снова становится актуальной идеологией, с помощью которой можно заново оправдать националистические антикоммунистические диктатуры.

Единственный исторический аргумент в пользу резолюции Европарламента состоит в том, что без Пакта Молотова-Риббентропа не было бы вторжения в Польшу. Согласно такой аргументации, если бы Сталин не заключил эту сделку, Германия воздержалась бы от нападения, опасаясь войны на два фронта: с Британией и Францией на западе, и с Советским Союзом на востоке. Следовательно, не было бы сделки — не было бы и войны в Европе. Таковы доводы Европарламента.

Они весьма неубедительны. К августу 1939 года Гитлер уже пошел на риск войны с Британией и Францией, которые весной пообещали, что вступят в войну в случае нападения на Польшу. От Сталина ему нужен был минимум: чтобы Советы ничего не делали. Или еще лучше: пусть Советы продолжают взаимовыгодную бартерную торговлю, обменивая советское сырье и материалы на промышленные товары из Германии. Не будь Пакта Молотова-Риббентропа, Советы, скорее всего, именно так бы и поступили.

Можно выдвинуть довод о том, что если бы Советский Союз сформировал серьезный, угрожающий Германии альянс с Британией, Францией и Польшей, то Гитлера удалось бы удержать от нападения. Но ни один серьезный исследователь событий 1939 года не считает реалистичным формирование такой дееспособной антигитлеровской военной коалиции. Французы были настроены серьезно. А вот британцы нет. И Советы — нет. И поляки со своей историей не намеревались пускать в свою страну Красную Армию, чтобы она их защищала. Они заявляли об этом предельно ясно.

Таким образом, летом 1939 года британцы относились к переговорам о создании такого альянса с СССР как к лицедейству, актерской игре. У Британии и Франции не было конкретного плана по спасению Польши. Их план предполагал укрепление обороны и медленное удушение Германии посредством блокады. Они надеялись, что угроза войны остановит немцев, убедит Гитлера в необходимости договариваться (по типу мюнхенского сговора) и предотвратит войну против Польши. Британцы надеялись, что, ведя игру с Советами, они заставят Гитлера принять их приглашение и отправить с тайной миссией в Лондон Германа Геринга. Они надеялись, что Геринг заключит соглашение с премьер-министром Чемберленом вместо того, чтобы посылать в Москву министра иностранных дел Риббентропа.

Советы были хорошо осведомлены о незаинтересованности Британии в реальном альянсе, и такая информация только укрепляла их полное недоверие к такого рода партнерству. Поэтому Советы устроили еще более шумное лицедейство на тему переговоров с Британией и Францией о формировании альянса. Своей игрой они хотели подтолкнуть Гитлера к отправке Риббентропа в Москву, чтобы тот заключил соглашение со Сталиным.

Гитлер отдал предпочтение сделке со Сталиным. Она ему определенно понравилась. Он надеялся, что этот пакт убедит британцев и французов бросить Польшу на произвол судьбы. Он наладил устойчивое снабжение Германии различными припасами и материалами на тот случай, если Британия и Франция не оставят Польшу на произвол судьбы. Так Гитлер намеревался сорвать спланированную ими торговую блокаду Германии. Простого советского нейтралитета было бы достаточно, и первоначально Гитлер надеялся только на это, не более того.

12 августа 1939 года, когда Гитлер еще не знал, станут ли русские вообще разговаривать с Риббентропом, он встретился с министром иностранных дел Италии графом Чиано и заявил своему союзнику, что он и вся Германия преисполнены решимости напасть на Польшу в конце месяца. Гитлер полагал, что Британия и Франция останутся в стороне. Но в любом случае он хотел осуществить вторжение. Чиано, убеждавший Муссолини, что Италия не должна присоединяться к Гитлеру в этой войне, писал в своем дневнике: «Больше уже ничего нельзя сделать. Он [Гитлер] решил нанести удар, и он нанесет удар».

Спустя неделю, когда Пакт Молотова-Риббентропа еще не был подписан, Гитлер вызвал более 40 высокопоставленных генералов в свое логово в горах на совещание. Там 22 августа он начал читать им лекцию в том же духе, в каком ранее беседовал с Чиано — о своей решимости разгромить Польшу. Он готовил генералов к войне. Гитлер сказал, что не ждет незамедлительной войны с Британией и Францией, и что большая война в любом случае скоро начнется, и ждать в такой ситуации он не может.

Гитлер все же сделал паузу в последнюю неделю августа, но это было тогда, когда он узнал, что Британия твердо намерена воевать, а его союзница Италия — нет. (Италия вступила в войну на стороне Гитлера лишь в июне 1940 года.) Пауза у Гитлера продлилась чуть больше одного дня. После окончания войны высокопоставленный руководитель из немецкого МИДа Эрнст фон Вайцзеккер (Ernst von Weizsäcker) отмечал, что Гитлер стал заложником своих собственных действий. Импульс сил для нападения на Польшу накапливался с весны. Немецкая армия ждала приказа, чтобы начать вторжение. Гитлер поставил на карту собственный престиж. К концу августа «он уже не мог развернуть повозку, так как лошади сбросили бы его самого».

Что же касается Британии и Франции, то, как объясняет историк Дональд Кэмерон Уотт (Donald Cameron Watt), они «до самого конца видели в этой игре только давление и встречное давление, „войну нервов", в которой победит твердость и упорство. Поляки разделяли такую точку зрения, противопоставляя ситуации чувство собственного достоинства и чести. Хотя умом, а не сердцем они понимали, что Гитлер в меньшей степени намерен победить в дипломатической игре, и в большей — перевернуть стол, достать пистолет и начать стрелять».

Уотт продолжает: «Горькие сетования Гитлера, что главная цель британской дипломатии состоит в том, чтобы возложить на него вину за начало войны, не были совсем уж безосновательными. Но ведь и он сам хотел войны». Гитлер получил то, чего хотел. К середине августа 1939 года уже не осталось ни одного реалистичного сценария, в котором можно было бы избежать войны в Европе.

Если Европарламент неправ, говоря о том, что Советский Союз вместе с Германией вызвали вторую мировую войну, значит ли это, что прав Путин, возлагая на Запад вину за провал системы коллективной безопасности? Центральным элементом его обвинения является, как он выражается, «мюнхенский сговор», организованный в сентябре 1938 года. Многое в обвинительном заключении Путина — чистая правда, как это ни трагично. Франция обещала защитить Чехословакию, но потом почувствовала, что не сможет выполнить свое обязательство, если ее не поддержит Британия. Советский Союз пообещал выступить на защиту Чехословакии при условии, что Франция начнет действовать первой. А та действовать не начала.

Британия, которой руководило консервативное правительство Чемберлена, никогда не верила в коллективную безопасность Европы и Дальнего Востока. Но она не хотела, чтобы Германия захватила Францию. Поэтому Британия, у которой не было альянса с чехами, предпочла принудить Прагу к умиротворению немцев и уступке им Судетов. Это по сути дела сломило Чехословакию. Одна из последних европейских демократий оказалась беспомощной. Путин прав и в том, что Польша участвовала в этом разделе, желая прибрать к рукам кусок чешской территории. Это был маленький, но богатый углем и железной рудой регион, где проживало большое количество поляков. Раньше это было Тешинское герцогство, которое поляки называют Заользьем.

Историки спорят на тему дальновидности британской политики. В защиту Чемберлена говорит то, что Британия не была готова к войне. Между Британией, ее владениями и Францией не было единого мнения о том, вступать или нет в войну. Британская и французская разведка переоценивала военную мощь Германии, и особенно немецкой авиации. Историки утверждают, что к 1939 году ситуация улучшилась, так как намерения Гитлера стали понятны всем. Они также отмечают, что в силу географических условий Советский Союз не мог оказать большого практического содействия в войне, разве что напасть на Польшу, если бы та вступил в войну на стороне Германии.

Более известен вердикт, вынесенный Чемберлену и всей политике «умиротворения», который является практичным и высоконравственным. Было бы правильно выступить против Гитлера, а еще лучше было бы сделать это с помощью боеспособной и хорошо мотивированной армии Чехословакии и ее мощной военной промышленности (которую позже включили в состав немецкой). Таково и мое мнение.

Так что Путин имеет все основания для критики «мюнхенского сговора». Но в своей статье он несомненно опускает один важный момент (это вопиющая, фундаментальная недомолвка): он не рассказывает о том, что Польша, Британия и Франция сделали дальше, весной 1939 года.

Когда Гитлер пришел к власти, Польша отдала предпочтение выстраиванию дружеских отношений с Германией. Польских правителей больше тревожил Сталин, чем Гитлер. Уклон в сторону Германии возглавил маршал Юзеф Пилсудский, а после его смерти — правая рука Пилсудского министр иностранных дел Юзеф Бек (Józef Beck). Такая политика приносила Польше выгоду с 1934 до конца 1938 года.

Затем у Гитлера появились новые требования. По сути дела, Польшу поставили перед выбором: либо стать немецким вассалом, либо подвергнуться нападению и разрушению.

Польша и Бек выбрали путь независимости, несмотря на риск уничтожения страны. Когда Гитлер в марте 1939 года забрал остатки Чехословакии, Британия и Франция решили положить этому предел. В марте-апреле 1939 года они предложили гарантии безопасности Польше, Румынии, а также Греции.

Из этих решений Британии, Франции и Польши вытекают два важных вывода. И оба они противоречат умозаключениям из статьи Путина.

Во-первых, давайте сделаем следующее предположение: Сталин подозревал (эти подозрения озвучивает Путин), что Запад пытается направить усилия Германии на экспансию в восточном направлении в надежде довольно потирать руки, когда нацисты и Советы станут воевать друг с другом. Но дав свои гарантии Польше, Британия и Франция показали, что эти подозрения не соответствуют действительности. Они сделали так, что в случае немецкой экспансии в восточном направлении Германии наверняка пришлось бы вступить в войну с ними, а не с Советским Союзом. Так и случилось.

Во-вторых, предположим, Сталин подозревал (Путин намекает на такие подозрения), что поляки сотрудничают с нацистами. Так оно и было до конца 1938 года. Но потом Польша провела черту, ясно показав, где Гитлеру придется остановиться. В отличие от некоторых стран Восточной Европы, Польша не стала вассалом Германии. Не стала она и младшим партнером в совместной войне против ненавистного Советского Союза. Она предпочла подвергнуться опасности разрушения. «Нам в Польше неизвестна концепция мира любой ценой, — заявил Бек, выступая в парламенте. — В жизни мужчин, народов и государств есть только одна бесценная вещь. Это честь».

Некоторые историки, включая даже одного российского, говорят, что Беку надо было согласиться на требования Германии. Один польский историк даже нарисовал фантастическую картину того, как Бек и Гитлер принимают парад победы на Красной площади в Москве. (Автор имеет в виду молодого «историка» Петра Зыховича, чья позорная книга «Пакт Риббентроп-Бек была удостоена премии «Книга года» в 2012-м году в Польше.)

Бек надеялся на то, что если Польша проявит твердость, немцы не решатся начать войну. А думая о возможном захвате Польши немцами, он рассчитывал на позитивный пример: завоеванная немцами Сербия после Первой мировой войны в скором времени возродилась.

Однако Бек намного чаще размышлял о том, что будет означать для польского народа «партнерство» с Германией. Бек умер во время войны, будучи интернированным в Румынии. Перед смертью Бек говорил о том, что в случае немецко-польской войны против Советского Союза «мы бы разгромили Россию, а после этого пасли бы гитлеровских коров на Урале». Бек не считал это подходящей судьбой для польского народа. И президент Путин должен с уважением относиться к этому суждению.

Учитывая неизбежность войны в Европе к середине августа 1939 года, Путин выдвигает аргумент о том, что Сталин в сложившейся ужасной ситуации принял оптимальное решение. Он решил поучаствовать в расчленении Польши, чтобы отодвинуть немцев подальше от Минска, а также получить в свое распоряжение крепость в Брест-Литовске и запас времени на подготовку.

Но даже если военный альянс с Британией, Францией и Польшей был нереален, у Сталина были альтернативы партнерству с Гитлером. Он мог выбрать пассивный нейтралитет, при котором Советский Союз отказался бы поставлять гитлеровской военной машине очень важное для нее сырье и материалы. Взамен Советы получали ценные проектные решения для армии и промышленные товары, но эта сделка была намного выгоднее для Германии, которая отчаянно нуждалась в ресурсах.

Непонятно также, насколько мудрым и целесообразным был следующий шаг Сталина в рамках второго соглашения с Германией от 28 сентября 1939 года. Тогда он согласился отойти на восток почти на 160 километров, уйдя из окрестностей Варшавы и с линии реки Висла до линии реки Буг неподалеку от Бреста. В ответ на это Берлин уступил Москве сферу влияния в Литве. Эксперты спорят о том, улучшилось ли после этого в целом положение советских войск.

Но ясно одно. Когда Литва отдала Германии Мемель (Клайпеду), когда была захвачена Польша и началась война, прибалтийские республики уже не могли выжить в качестве нейтральных и независимых государств, находясь между Германией и Советским Союзом. Объясняя советскую аннексию прибалтийских республик, Путин прибегает к эвфемизмам, но перспективы у этих республик в то время складывались мрачные. Путин не может также много рассказать хорошего о советской войне 1939-1940 года с Финляндией.

Конечно, у Путина есть защитный довод о том, что Сталин просто думал о безопасности своей страны. Но точно так же и Бек отстаивал бы свое партнерство с Гитлером во время чешского кризиса в сентябре 1938 года.

Сталин воспользовался партнерством с Гитлером, чтобы устранить японскую угрозу СССР. В обмен он прекратил оказание советской помощи Китаю. С 1941 года и до конца войны китайцам приходилось рассчитывать только на себя и на то, что они с большими трудностями получали от Соединенных Штатов Америки.

Подписанное 28 сентября 1939 года уже после начала войны второе соглашение между Германией и Советским Союзом указывает на углубление партнерства. Это нашло свое отражение в таких моментах, как договоренность об уничтожении польского государства, и в том, что Сталин «подарил» Гитлеру тысячи бежавших в Советский Союз германских граждан, в том числе многих евреев и немецких коммунистов. Советы сажали их в поезда и отправляли обратно в Германию, где их уже ждали нацисты.

По мнению Сталина, Запад сделал его страну и Германию изгоями. Сталин приватно объяснил членам своего круга (7 сентября 1939 года), что не видит ничего плохого в том, что две группы капиталистических государств «хорошо подерутся и ослабят друг друга. Неплохо, если руками Германии было бы расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии)». Гитлер — это инструмент истории, и он, «сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему».

Даже после того, как гитлеровские войска прошли победоносным маршем по Парижу, Сталин 1 июля 1940 года откровенно заявил британскому послу, что не желает слушать предостережения Черчилля о господстве Гитлера в Европе. «Мы должны изменить старый баланс сил в Европе, так как он не выгоден СССР».

Сталин не был наивен, думая о Гитлере. Но, как сам советский руководитель объяснял в то время, нацистского лидера он считал стратегическим партнером в масштабных усилиях «неимущих» по унижению и ослаблению великих европейских держав, включая Британскую империю.

В ноябре 1940 года Сталин согласился на предложение Германии о том, чтобы стать четвертым крупным членом «оси», но при условии, что Берлин даст Москве согласие на следующее: полная свобода действий в Финляндии; сделка с Болгарией о гарантированном использовании Советами Черного моря и о твердых советских позициях в Дарданеллах; советский «центр тяжести» к югу от Закавказья вплоть до Персидского залива; японские уступки по острову Сахалин. Последние две уступки хорошо укладывались в общую стратегию Германии и соответствовали ее интересам, однако Гитлер не желал больше ни в чем уступать Сталину в Европе.

Как отмечает Стивен Коткин (Stephen Kotkin), в этот момент «Сталин был согласен на новый постоянный раздел Европы, который исключал Британию и разгромленную Францию, при условии, что он сделает Германию и Советский Союз равными». Подобно Беку зимой 1938-1939 года, Сталин в конце 1940 года решил, что он хочет стать партнером Гитлера, но не его вассалом. «Он изложил свои условия Гитлеру так, будто говорил с позиции силы. Но к тому времени Германия была уже другая».

Но Гитлер уже не слушал Сталина. Вместо этого он приступил к разработке планов по уничтожению Советского Союза. Вторжение в СССР он начал 22 июня 1941 года. Война унесла жизни почти 27 миллионов советских граждан (по оценке Путина).

Но как справедливо отмечает Путин, приводя слова Уинстона Черчилля, написанные им в 1944 году, «именно русская армия выпустила кишки из германской военной машины». Прав он и в том, что Франклин Рузвельт с Черчиллем глубоко ценили и понимали роль Советского Союза в победе над Германией.

Путин имеет право напоминать об этом людям. 8 мая 2020 года Белый дом Трампа, вспоминая День Победы, с присущей ему мудростью в больших кавычках написал в Твиттере, что это годовщина «победы Америки и Великобритании над нацистами!» Кремлевский вебсайт ответил: «Никого не забыли?»

В своей статье Путин делает выводы из Второй мировой войны, рисуя портрет альтернативных систем мирового порядка и коллективной безопасности. Он говорит о системах трех типов.

В «версальском мироустройстве» доминировали две державы — Британия и Франция. Этот порядок изолировал, карал и унижал Германию (и Советский Союз). Этому способствовала неэффективная Лига Наций. По мнению Путина, такой порядок отвергал подлинную систему коллективной безопасности. Результатом этого отвержения стал «мюнхенский сговор».

Мир, где каждая страна сама за себя, где каждая заботится о собственной безопасности, чего бы ей это ни стоило. Путин признает, что в такой системе «все ведущие страны в той или иной степени несут свою долю вины за начало Второй мировой войны». «Каждая из них, — пишет он, — совершала непоправимые ошибки, самонадеянно полагая, что можно обхитрить других, обеспечить себе односторонние преимущества или остаться в стороне от надвигающейся мировой беды. И за такую недальновидность, за отказ от создания системы коллективной безопасности платить пришлось миллионами жизней, колоссальными утратами».

Война породила иную систему, систему подлинного сотрудничества великих держав, которая работала, несмотря на серьезные различия. Путин дает высокую оценку такой системе: «Державы-победительницы оставили нам систему, которая стала квинтэссенцией интеллектуальных и политических исканий нескольких столетий. Серия конференций — Тегеранская, Ялтинская, Сан-Францисская, Потсдамская — заложили основу того, что мир вот уже 75 лет, несмотря на острейшие противоречия, живет без глобальной войны».

В своей статье Путин умоляет восстановить эту послевоенную систему. Он призывает провести саммит пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН (Британия, Китай, Франция, Россия и США), чтобы обсудить этот вопрос. Все пять стран дали согласие на участие в такой встрече.

Таков контекст, в котором Путин осудил резолюцию Европарламента, где на Советский Союз возлагается вина за Вторую мировую войну, а Россия связывается с этой историей по ассоциации. Этот документ, пишет он, «явно рассчитан на скандал», который чреват «опасными угрозами». Этот документ, продолжает Путин, продемонстрировал «осознанную политику по разрушению послевоенного мироустройства, создание которого было делом чести и ответственности стран, ряд представителей которых проголосовали сегодня за эту лживую декларацию». Посеяв разногласия, он «разрушает основы всей послевоенной Европы».

После 1945 и вплоть до 1990 года «послевоенный мировой порядок», о котором пишет Путин, слился с другим мировым порядком, порядком холодной войны, который расколол мир на противоборствующие блоки. После 1990 года надежды на систему 1945 года стали сильны как никогда прежде.

Но потом надежды начали угасать, а Европа снова раскололась. Холодная война с Китаем, к которой призывают многие в США, сегодня вряд ли вступила в активную фазу. А вот новая холодная война с Россией определенно началась, и в нее вовлечена значительная часть Европы.

В написанной недавно вместе с Конди Райс книге «Построить лучший мир» (To Build a Better World) мы ведем речь о решительном разрыве с Россией, относя его к концу 2000-х годов, особенно к периоду после 2007 года. Эта новая холодная война с Россией серьезно обострилась после того, как Москва в 2014 году совершила вторжение на Украину, в ходе которого тысячи людей лишились жизни.

С точки зрения Путина, эта новая холодная война против России началась из-за того, что Соединенные Штаты со своими союзниками высокомерно отказались от сотрудничества между великими державами и от взаимной сдержанности. Война против Югославии в 1999 году; война против Ирака в 2003 году; заигрывания Евросоюза и НАТО с Украиной и Грузией; интервенция в Ливии в 2011 году — все это включено в обвинительный приговор Путина в его версии истории. По мнению Путина, многие действия, предпринятые Россией, включая тайные операции, являются вполне понятными и оправданными контрударами в этой новой холодной войне.

Если считать статью Путина искренней, то в ней можно увидеть открытую мольбу и скрытое предупреждение. Он открыто призывает вернуться к мировому порядку, в котором великие державы сотрудничали и проявляли взаимную сдержанность, к порядку, который способен обеспечить определенную коллективную безопасность, «несмотря на острейшие противоречия».

Нетрудно ответить на это аргументами о пороках путинского режима и о том, что сделала Россия после 2007 года. Но было бы намного конструктивнее поразмыслить о призывах и мольбах Путина, по крайней мере, в рамках этого очерка. А еще о его предостережениях.

Уроки Второй мировой войны актуальны по сей день, как в общем, так и в деталях. Даже краткий обзор сути и содержания некоторых исторических вопросов, приведенный в этой статье, возвращает к жизни целую серию острых вопросов.

Например, как наш мир препятствует очередному сползанию к катастрофе, которое произошло в 1930-е годы? Могут ли 2020-е годы породить какую-то новую форму жестокого глобального беспорядка? Путин посвятил много времени воспоминаниям об этих событиях, ссылаясь на различные документы. Он сделал это ради истории, а еще из-за того, что считает данные события значимыми и важными для сегодняшнего дня.

Наверное, Путин полагает, что кое-кто в США и ЕС пытается навести порядок на нашей планете в соответствии с принципами «версальского мироустройства» в версии 21-го века. На сей раз в карцер посадили не Германию, а Россию. Путин намекает, что такая система порождает вполне естественные реакции и очевидные опасности.

Размышления о том, что произошло в конце 1930-х годов, также показывают, что может случиться, когда страны ищут защиты в обещаниях государств, чьи советы неоднозначны, устремления неопределенны, а военный потенциал помощи скромен. Чехословакия рассчитывала на Францию, которая рассчитывала на Британию. А Британия не верила в систему коллективной безопасности.

Есть и альтернативная модель, которую превозносят сторонники Трампа. Каждая страна сама за себя, каждая заботится о собственной безопасности, чего бы ей это ни стоило. Британия пользовалась такой моделью до определенного момента. Польша тоже пользовалась, до определенного момента. И Сталин пользовался. Их опыт напоминает нам о том, какими бедами может обернуться эта модель мирового порядка, какие несчастья она может принести демократиям и даже диктаторам, считающим себя хитрыми и прозорливыми.

Теперь мы подходим к другой модели мирового порядка, модели более обширной и всеобъемлющей. В 21 веке пятерка постоянных членов СБ ООН является недостаточно прочной основой для такой системы.

Путин считает, что такая модель сотрудничества ведущих держав должна иметь общую цель и рычаги взаимного сдерживания. Только в этом случае она будет работать. Многие американцы и европейцы вполне могут составить список требований к России, которые она должна выполнить, чтобы стать частью этой системы. Русские тоже подготовят свои списки.

Будучи историком и периодически участвуя в разработке политического курса, я могу сказать, что начать войну гораздо легче, чем ее закончить. Новая холодная война с Россией идет уже давно. В атмосфере недоверия, а также с учетом того, что в списках сторон обязательно будут неприемлемые условия, достичь хотя бы малой степени взаимопонимания очень сложно.

Один вариант действий в таких условиях состоит в том, чтобы оставить надежду на реальное сотрудничество со странами типа России, по крайней мере, до тех пор, пока не уйдет Путин. Согласно этой теории, новая борьба должна идти своим чередом. Должным образом мотивированные американцы и европейцы, если их будет достаточно, должны подготовиться к борьбе, которая продлится неопределенно долго. Каждая из сторон будет осуждать падения другой стороны, соответствующим образом переписывая исторические концепции предоставляя разбираться во всем остальном грядущим поколениям. Согласно этой теории, можно только молиться, чтобы 2020-е годы закончились лучше, чем 1930-е.

Но есть альтернатива получше. Надо, по крайней мере, начать выработку условий, на которых можно воссоздать более обнадеживающую систему безопасности. Дело здесь не только в процессе и коренных реформах. Необходимо определить набор результатов, которые должны быть достигнуты, а затем решить, как дойти до этого, шаг за шагом.

Это колоссальная по своей сложности и многогранности дипломатическая задача. За выполнение такой задачи мир взялся в 1940-х и в начале 1950-х годов, добившись определенного успеха. В конце 1980-х и в начале 1990-х это было сделано снова, на сей раз, еще более успешно.

Это большая работа. Но если государственные деятели не будут даже пытаться построить более жизнеспособный мировой порядок, чем тот, в котором они живут сейчас, в начале 2020-х годов, это будет означать, что они действительно пренебрегают уроками Второй мировой войны.