«Центр Карнеги»: Правая колонна. Почему Меркель приходится уступать собственным министрам

Среди причин трансформации — обычная смена поколений, постепенный уход со сцены тех, кто рос с постколониальным комплексом и чувством ответственности за бывшие земли своих империй (а в Германии еще и за две мировые войны).

Полгода ушло на формирование четвертого кабинета Ангелы Меркель, а спокойно проработать он смог всего три месяца — ровно до того как в середине июня министр внутренних дел Германии Хорст Зеехофер представил дорожную карту по борьбе с иммиграцией. Она состояла из 64 пунктов, и 63 из них полностью устроили канцлера Меркель. Но против одного она возразила.

Через несколько дней это вылилось в публичный спор в правительстве и парламенте; затем — в слова Зеехофера, что он «больше не может работать с этой женщиной», якобы произнесенные им на закрытой встрече с однопартийцами; еще немного погодя — в ультиматум, выдвинутый Ангеле Меркель и заставивший заговорить о возможном распаде коалиции.

Проблем в немецкой правящей коалиции действительно ждали, но от социал-демократов, которые вступили туда неохотно, лишь под угрозой новых выборов. А тут лидером раскольников оказался Хорст Зеехофер, который представляет Христианско-социальный союз — баварского союзника общегерманского Христианско-демократического союза Меркель. Две партии выступают одним предвыборным блоком всю послевоенную историю страны. Немцы называют их «партиями-сестрами»: у ХДС нет своего отделения в Баварии, ХСС никогда не выдвигает собственных кандидатов в других федеральных землях. Теперь «семья» на грани распада.

Повод, то есть тот самый 64-й пункт Зеехофера, — предложение в обязательном порядке высылать из Германии нелегальных иммигрантов, которые зарегистрированы в другой стране Евросоюза. Правовой статус беженцев в Европе сейчас регулирует Дублинский регламент, принятый в 1990 году и с тех пор несколько раз модифицированный. Согласно ему, иммигранта регистрируют в стране его прибытия в Европу. Подать запрос на убежище можно в любой другой стране, но до тех пор, пока запрос не принят, ответственность за беженца несет государство, которое его зарегистрировало.

В то же время Шенгенское соглашение позволяет человеку, который уже оказался внутри его границ, дальше передвигаться свободно. Но это не отменяет того, что любая страна Евросоюза имеет право выслать иммигранта, который еще не получил убежище, в страну его регистрации.

На практике, однако, для беженца существует множество исключений: если в государстве, куда он приехал, уже проживают его родственники; если он сумеет доказать, что в той стране, где он зарегистрирован, не созданы приемлемые условия проживания — а это совсем не сложно, если речь идет, скажем, о Балканах. Поэтому случаи высылки довольно редки. А Зеехофер предложил сделать именно высылку приоритетной мерой.

Меркель выступила категорически против по двум причинам. Во-первых, это почти автоматически, вопреки Шенгенскому соглашению, означало бы возвращение полноценного контроля на границах Германии (сторонники Зеехофера возражают, что мигранты, как правило, не летают «Люфтганзой» и не пользуются «Дойче Баном», и где они переходят границу, и так хорошо известно). Во-вторых, и это самое главное, Меркель опасалась, что немецкий пример окажется заразительным и другие страны начнут массово возвращать нелегалов на юг и юго-восток Европы. После этого о европейском единстве можно будет забыть. Поэтому Меркель настаивала, что Германия должна принимать решения только в согласии с европейскими партнерами.

Конфликт лидеров ХДС и ХСС можно было попробовать списать на личные качества Зеехофера. Он действительно отличается неуживчивостью и еще в начале 90-х ушел с поста министра здравоохранения из-за спора с тогдашним канцлером Гельмутом Колем. Но на этот раз, к немалому удивлению и участников, и наблюдателей, конфликт быстро перерос из личного в партийный. После жесткого обмена репликами, в котором соратники усердствовали едва ли не больше, чем главные герои, Зеехофер выдвинул Меркель ультиматум: до конца июня договориться с Евросоюзом об общем решении. В противном случае он грозился самостоятельно, без одобрения канцлера выставить свой план на голосование в Бундестаге.

Мастер компромисса, Меркель постаралась отчасти учесть пожелания Зеехофера и ХСС. На саммите ЕС, прошедшем 28-29 июня, после многочасовых переговоров свободное передвижение иммигрантов по Европе было объявлено «угрозой», что канцлер смогла предъявить как свое достижение. Но как конкретно с этой угрозой бороться, решено не было. Меркель так и не достигла четких двусторонних договоренностей об условиях высылки с южными странами. В результате Зеехофер назвал итоги переговоров Евросоюза «неэффективными» и пригрозил уйти в отставку с поста министра внутренних дел и лидера ХСС. Кризис продолжился.

Самое простое объяснение происходящего, оно же самое первое, оно же особенно раздражающее оппонентов ХСС, — что правящая баварская партия решила так повысить себе рейтинг накануне осенних выборов в земельный парламент. Опросы показывают, что впервые за многие десятилетия союз рискует лишиться абсолютного большинства, а на второе место всерьез претендует «Альтернатива для Германии», которая раскручивает именно антииммигрантскую повестку. Это неслучайно: Бавария приняла на себя главный в Германии удар во время кризиса 2015-2016 годов, когда через ее границу в страну пытались попасть сотни тысяч беженцев.

Правда, сейчас ничего похожего не наблюдается: два последних года приток нелегальных иммигрантов снижается и уже приблизился к показателям докризисного 2014 года. И именно это заставляет те немецкие медиа, которые в этом конфликте сочувствуют Меркель, — а это большая часть тех СМИ, что называются респектабельными, — упрекать лидеров ХСС в популизме и игре на ксенофобских страхах избирателей.

С другой стороны, в тех же самых респектабельных немецких СМИ можно прочитать, что глубинные причины миграционного кризиса до сих пор не преодолены, а значит, стоит ждать его повторения в обозримом будущем. Одни и те же медийные лидеры сначала пугают новым обострением, а потом возмущаются, что этот страх начинает работать как политический инструмент.

Но искать у конфликта ХДС и ХСС исключительно конъюнктурные поводы — значит недооценивать масштаб разногласий между «сестрами». Отношения между ними и раньше не были идеальными — неслучайно ХДС и ХСС никогда не были единой партией. Но в последние годы противоречия приобрели ярко выраженный идеологический характер. ХСС не просто куда радикальнее требует ограничения иммиграции. Его представители, в том числе и Зеехофер, неоднократно называли ислам «чуждым» для Германии, что явно диссонировало с политкорректным тоном Меркель.

А самое неприятное для канцлера состоит в том, что и среди ее родного ХДС нет единства по таким вопросам. Внутри ХДС успела оформиться стойкая консервативная оппозиция, наличие которой заставляет некоторых экспертов говорить о том, что среди Зеленых линия Меркель популярнее, чем в собственной партии.

Это противоречие растет из того, что Меркель все чаще приходится выступать в качестве не немецкого, а общеевропейского лидера, а ее оппоненты, напротив, ощущают тесную связь с землей (в обоих немецких смыслах), которую опасаются потерять. Позиция канцлера кажется более взвешенной и стратегически разумной, поскольку направлена на сотрудничество, а не на изоляцию. Но, как показывает опыт последних лет, именно попытки опередить свое время могут затормозить прогресс и развитие (если понимать их в широком либеральном смысле), как мало что другое. Барака Обаму сменил Дональд Трамп. Волна иммиграции в Европу, ставшая возможной благодаря политике открытых границ, привела к правопопулистскому ренессансу в добром десятке стран Евросоюза.

Немногие политические силы идентифицируют себя с теми наднациональными структурами, которые представляют лидеры, подобные Меркель. Общеевропейские институты ощущаются как реальные до тех пор, пока доверие к лидерам достаточно сильно, чтобы некритично относиться к их политическому видению. Стоит доверию пошатнуться, — а, по данным последних опросов, число сторонников и противников отставки Меркель почти сравнялось, — как другие политики начинают искать основы, к которым можно вернуться, на которые можно опереться и, главное, защитниками которых можно предстать в глазах избирателей. Национальная и региональная идентичность тут, естественно, в первых рядах.

На пике напряжения казалось, что союз ХДС и ХСС обречен. То ли ХСС покинет его и станет самостоятельной силой: на национальном уровне в возможном союзе с «Альтернативой для Германии» или только в Баварии с националистической повесткой, по типу каталонских сепаратистов и бывшей Лиги Севера в Италии. То ли ХДС поглотит ХСС, превратив его во что-то вроде своего регионального отделения.

Но в итоге «сестры» все же договорились: Зеехофер остается на посту, а Меркель согласилась на компромисс. Не зарегистрированных в Германии иммигрантов будут высылать в специальные транзитные центры с экстерриториальным статусом, которые предполагается создать на границе с Австрией. Там беженцы будут ожидать своей участи — разрешат ли им остаться в Германии или отправят дальше в страну регистрации.

Такой компромисс похож на сигнал о правом повороте ХДС, где приняли подход баварских партнеров в отношении иммигрантов. Не так быстро и не так ярко, как в Австрии или Италии, но внутри немецкого правительства тоже усиливаются позиции тех, кто симпатизирует неформальному правому интернационалу, развернувшемуся от Будапешта до Вашингтона.

Но за этими противоречиями стоит единство в главной ментальной трансформации: появление новой убежденности, что развитый западный мир имеет право закрыться от всего остального. У этой трансформации множество глубинных причин, среди которых есть и обычная смена поколений — постепенный уход со сцены тех, кто рос с постколониальным комплексом и чувством ответственности за бывшие земли своих империй (а в Германии еще и за две мировые войны).

Не факт, что за этим обязательно стоит возвращение в эпоху конкурирующих национальных государств в чистом виде. Скорее это попытка создать более гомогенный наднациональный союз, в котором трудноуловимая культурная близость важнее, чем формальные политические и институциональные атрибуты. Поэтому среди прочего путинская Россия для европейских правых куда ближе, чем пока еще более демократическая Турция.

Неслучайно лидер ХСС Зеехофер имеет в Германии репутацию «друга Путина», а его партия, кажется, вполне может оседлать этот тренд в немецкой политике. А может, его оседлает не только ХСС, а весь обновленный блок ХДС/ХСС, если противники Меркель среди христианских демократов, сочувствующие идеям баварских партнеров, возьмут верх и в партии — это, пожалуй, самый реалистичный вариант, при котором межпартийный союз может сохраниться на длительное время.

В любом случае правительственный кризис в Германии явно не закончился: против транзитных зон, ставших уступкой Меркель для ХСС, еще с прошлого кризиса категорически выступали другие партнеры по коалиции — социал-демократы. Они опасаются, что такие зоны превратятся в гигантские гетто. Тем более что совершенно неясно, что будет, если страны регистрации просто откажутся принимать у себя беженцев из высланных этих транзитных зон.

Так что Ангелу Меркель ожидают еще не одни утомительные переговоры, где ей предстоит проявить свой неординарный талант с помощью бюрократических деклараций сохранять статус-кво, который, по большому счету, давно никого не устраивает.

Оригинал публикации