Владимир Путин вводит все новые ограничения для номенклатуры

Правила работы для номенклатуры постоянно ужесточаются – буквально за несколько дней произошло несколько знаковых событий, задавших новые рамки для чиновной «элиты». Наведение порядка в правящем сословии уже пытаются привязать к президентским выборам, чуть ли не внеочередным, хотя курс на повышение ответственности номенклатуры был взят Путиным еще в 2011-м и проводится безо всякой оглядки на выборы.

В понедельник президент уволил четырех чиновников, ставших недавно членкорами Академии наук – как он и обещал на прошлой неделе. Три силовика (все генералы, включая одного заместителя министра), один заместитель управляющего делами президента поплатились должностями за свою «тягу к знаниям» – то есть к обладанию статусом члена Академии наук.

В этой истории было важно не только то, что номенклатурное членкорство является профанаций академического статуса (во всех случаях, кроме, пожалуй, заместителя управделами, действительно занимавшегося наукой до перехода на работу в Кремль), но и то, что чиновники фактически ослушались рекомендации главы государства о нежелательности совмещения работы во власти с избранием в академию. Этот позор 90-х, когда чиновники (да и бизнесмены) в массовом порядке получали научные степени и звания, давно уже пора было заканчивать – потому что это стыдно и вредно и для науки, и для государства, которое дискредитировали такие «доктора пяти наук». И постепенно от этой «традиции» избавлялись – а путинское решение, несомненно, ускорит этот процесс.

И это была не единственная «элитная» традиция, которая рухнула в последние дни; более того, идет буквально камнепад. У нас никогда не арестовывали федеральных министров – нет, теперь после задержания за взятку Алексея Улюкаева, это не так.

Не было арестов высокопоставленных лиц из ФСО (самой серьезной спецслужбы страны) – нет, после задержания за взятку генерала Геннадия Лопырева такой традиции больше нет.

Или вот новая Госдума – и так очень сильно обновилась, стала более профессиональной, чем лоббистско-синекурной. И тех, кто собирался лишь прикрывать депутатством свой бизнес, в ней стало гораздо меньше. Но вот новость – на днях парламент покидает обладатель двух миллиардов долларов Александр Скоробогатько, находящийся на 40-м месте в рейтинге самых богатых россиян. Он заседал в Госдуме с 2003-го, сначала от ЛДПР, теперь от «Единой России» – думал, наверное, что и в этой Думе можно будет просто числиться. А оказалось, что нет – работать надо депутатом, законодательством заниматься. Вот и уходит «по собственному желанию» – меняется парламент, меняется.

И даже история с премией главе «Почты России» развивается очень показательно. Хотя Дмитрий Страшнов считает, что премия за 2014 год была начислена ему законно, в соответствии с актами, которые действуют в отношении всех госкомпаний, Генпрокуратура с ним не согласна. В надзорном ведомстве считают, что Страшнову могли выписать три миллиона рублей – а не почти сто миллионов. Даже если Следственный комитет не возбудит дело о незаконной выплате, и Страшнов сохранит и пост, и деньги (что очень маловероятно), понятно, что в теме с огромными заработками топ-менеджеров госкорпораций и компаний наступает новая глава.

Хотя она, казалось бы, должна была наступить уже после дела Евгения Дода – этим летом против бывшего главы Русгидро возбудили уголовное дело по подозрению в завышении премии самому себе. Годовая премия в размере 353 млн рублей была, по мнению следствия, завышена на 73 млн. Дод и сейчас находится в СИЗО – и хотя вины не признает, уже возместил «ущерб». Страшнов, как и многие топ-менеджеры, считает, что получает по заслугам – но в обществе есть много вопросов к подобным доходам (тем более когда компании убыточны – как в случае с «Почтой России»). И это самое главное – чиновники должны научиться слышать и президента, и общество. Это главное, что им предстоит сделать – если они хотят и дальше быть во власти.

Это не огонь по штабам и тем более не подготовка к внеочередным президентским выборам (которые некоторые «аналитики» предсказывают при любом неожиданном действии власти) – это планомерное продолжение политики национализации «элиты». Путин последовательно проводит тот курс, который он анонсировал перед президентскими выборами 2012 года:

«Мы будем действовать последовательно, осмысленно и решительно. Устраняя фундаментальные причины коррупции и карая конкретных коррупционеров. Создавая мотивацию для тех людей, которые готовы служить России верой и правдой. Таких людей у нас в стране традиционно много. Они будут востребованы. Мы справились с олигархией – справимся и с коррупцией».

Как раз тогда, на рубеже 2011–2012 годов, побежденная, но далеко не ликвидированная олигархия попыталась не допустить Путина в Кремль – и действовала она в едином порыве с коррумпированной частью номенклатуры (что прозападной, что «патриотической»). Так что эти обещания Путина появились не на пустом месте – и все эти годы он выполнял их. Сужая возможности номенклатуры для злоупотребления и коррупции, меняя саму атмосферу в коридорах власти. Сначала ввели декларации о доходах, потом запретили иметь счета за рубежом, потом, после начала войны санкций с Западом, осложнилась и «жизнь на два дома» для чиновников.

Параллельно боролись с отмывочными банками, чистили всю финансовую систему, арестовывали за казнокрадство губернаторов и мэров, контролировали их работу и ее качество через ОНФ, призывали чиновников учиться разговаривать с людьми, отвечать на их возмущение или запросы, усиливали ответственность за порученное дело. Всю огромную номенклатуру приучают жить по-другому – преодолевая сильнейшее сопротивление, если не саботаж немалой ее части.

Это и есть путинская революция, то, что по его задумке должно заменить т. н. 37-й год и опричнину, то есть физические репрессии. Почему? Потому что Путин не верит в их эффективность:

«Те, кто громче всех кричат о засилье коррупции и требуют репрессий, одного не понимают: в условиях коррупции репрессии тоже могут стать предметом коррупции. И еще каким. Мало никому не покажется».

При этом то, что Путин «мягко стелет» и «медленно запрягает», не должно вводить в заблуждение – если мы проанализируем вектор движения его «работы с номенклатурой» за последние пять лет, то увидим совершенно конкретное направление. Гайки закручиваются все больше и больше, аккуратно, но последовательно.

При этом не говорится никаких громких слов – все уже было сказано Путиным в 2011–2012 годах – зато наносится много точечных и внятных ударов. Которые одновременно являются и сигналами для всей номенклатуры – а, вот теперь и так делать не надо, а теперь и на это никто не будет делать скидки, а здесь больше нельзя себя так вести.

Номенклатура прекрасно считывает все сигналы – за исключением совсем уж оторвавшихся от жизни и ее пульса персонажей. Ну так за ними первыми и приходят – в назидание остальным. Укрепляя тем самым в честных желание работать честно, а в нечестных – страх перед возмездием.