Владимир Великий: влияние 20-летнего правления Путина на Россию и на мир (Independent)

Владимир Путин, пожалуй, является самым влиятельным мировым лидером со времен Уинстона Черчилля.

Это, если вдуматься, довольно значительное утверждение в отношении человека, который изначально не питал никаких политических амбиций. Если бы больной и отчаявшийся Борис Ельцин не сумел договориться о гарантиях своей власти и неприкосновенности своей семьи (или просто выбрал бы кого-нибудь другого), история России, скорее всего, выглядела бы совсем иначе.

Когда 19 августа 1999 года Путин стал премьер-министром, он не имел никакого политического веса, и его электоральный рейтинг составлял 1%. Большинство полагало, что он вскоре исчезнет, как и прежние надежды Ельцина — его заменят в разгар кризиса. Возможности для кризиса были весьма реальны, поскольку Северный Кавказ был втянут в гражданскую войну, а другие регионы угрожали отделиться.

Но вместо этого сейчас, 20 лет спустя, Путин все еще на своем посту.

За эти два десятилетия молодой, неприметный чиновник КГБ из Санкт-Петербурга оставил свой след почти во всех сферах российской жизни.

Гораздо больше, чем просто мода, отделяет сегодняшний день от тех нечетких кадров, когда Ельцин впервые пригласил 46-летнего Путина в свой кабинет. С приходом к власти Путина политическая система России была полностью перестроена.

Явной тенденцией является усиление авторитаризма.

Значительную часть времени в первые годы пребывания у власти Путин занимался восстановлением «властной вертикали», подчиняя исполнительную власть и регионы единой системе контроля и управления. Это произошло одновременно с советским институциональным реваншем, усилением государственного контроля над экономикой и возвращением спецслужб на главные позиции в российской жизни.

За это время было, по меньшей мере, два заметных идеологических этапа.

Первым этапом был прозападный популизм: нейтральное отношение к НАТО, благожелательность по отношению к США и рыночный реформизм внутри страны. Этот «диетический путинизм» продолжался примерно до 2006-2007 годов.

Затем возобладали идеи «суверенитета». Сначала появилось понятие «суверенная демократия», введенное влиятельным помощником Владиславом Сурковым, что стало сигналом о том, что Россия начинает отворачиваться от Запада. В 2007 году в Мюнхене была произнесена ястребиная речь, которая была направлена против мировой системы безопасности. Затем, в 2014 году, произошла неоднозначно воспринимаемая аннексия Крыма и война на Украине, в результате которых появились другие понятия: изоляционизм и суверенная экономика.

«На протяжении 20 лет Америка видела Клинтона, Буша-младшего, Обаму и Трампа, каждый раз с разными политическими взглядами», — говорит Глеб Павловский, политтехнолог, работавший в Кремле первые 12 лет правления Путина.

«Люди думают, что если у вас есть один президент, то у вас есть только одна политика. Это совсем не так. Первый срок Путина не имеет ничего общего с нынешним».

Если Путин изменил Россию, то и Россия изменила Путина.

На первых порах Путин был не готов к тому, чтобы оказаться в центре внимания, и его команда беспокоилась о его имидже. Путин никогда раньше не занимался большой политикой и не привык быть в центре внимания. Какое-то время у него даже были проблемы с поиском подходящего костюма.

«Каждый раз, когда он садился, у него задирался пиджак», — вспоминает Павловский.

Прошли годы, прежде чем шпион смог выделиться на общем фоне.

Сегодняшний Путин — это объект культа. Существуют футболки, кружки, ножи, часы, календари и тренировочные штаны с портретами величественного лидера. На них изображен кризис-менеджер, который все решит и уладит. Герой боевиков. Защитник нации — можно и без рубашки.

Имидж сильного и харизматичного лидера Путина остается незыблемым, несмотря на то популярность практически всех, кто находится под его началом, рухнула.

Серьезное падение его рейтингов происходило лишь трижды: в 2005 году — после негативно воспринятой реформы системы социальных льгот, в 2011 году — после фальсифицированных парламентских выборов, и с прошлого года в результате пенсионной реформы, против которой высказались 9 из 10 опрошенных.

Несмотря на последнее падение рейтинга, Путин остается — в подавляющем большинстве случаев — самым популярным политиком в России. К его режиму крайне негативно относятся только 20% населения страны.

Но в таких цифрах нет ни любви, ни эйфории, предостерегает опытный социолог Лев Гудков. Россияне трезво оценивают Путина, говорит он. Они понимают, что Путин представляет интересы олигархов, армии и представителей силового блока. Они понимают, что он готов сокрушить любую оппозицию.

«Это не вызывает ни любви, ни особой симпатии», — говорит Гудков.

К тому времени, когда Владимир Путин пришел к власти, возможности для существования либеральной демократии уже были ограничены. Первое десятилетие постсоветской жизни было для некоторых россиян временем головокружительных возможностей. Но для подавляющего большинства это было время тяжелой борьбы за выживание.

Борис Ельцин первым заложил основы для отступления от свобод — возврат исполнительной власти спецслужбам, а премьерства — руководителю службы госбезопасности Владимиру Путину.

Бывший сотрудник разведки приступил к работе, совершив целенаправленный, полный и циничный захват власти и взяв под свой контроль права и гражданское общество. В середине 2000-х годов он внес поправки в непреложное право на свободу собраний, и теперь для проведения митингов необходимо предварительно получить у властей разрешение.

Ограничения дошли почти до абсурда. Россиян сажали в тюрьму за то, что они обменивались новостями в «Фейсбуке». В 2018 году чиновники оштрафовали безработного плотника за то, что он назвал Путина «фантастическим придурком», впервые применив новый закон о запрете на оскорбление представителей власти в интернете.

Но путинские репрессии против инакомыслия были походи на попытки ломиться в открытую дверь, и они осуществлялись с минимальным сопротивлением. После нестабильности 1990-х годов российский народ стремился к порядку, сильной руке и стабильности. Большинство было готово на все согласиться и терпеть в обмен на более полные холодильники.

Воодушевленный растущими ценами на нефть, Путин смог выполнить свои обещания и обязательства. Он закончил свой второй президентский срок, вполне обоснованно претендуя на то, чтобы занять свое место в пантеоне самых успешных лидеров России.

Если бы президент России захотел изменить конституцию и остаться на посту президента, то он не встретил бы почти никакого сопротивления, поскольку его поддерживало большинство населения страны. Но Путин решился на эксперимент и на преемника. С 2008 года он занял пост премьер-министра, а президентом стал Дмитрий Медведев.

На момент транзита власти Константин Гаазе был советником в Министерстве сельского хозяйства. Он вспоминает, как при осуществлении этого «масштабного проекта» все правительство пребывало в состоянии эйфории — впервые произошла передача президентской власти без смерти лидера или чрезвычайного положения.

«Когда это произошло, это было похоже на красивую, убедительную демократическую победу, — говорит он. — Все мы считали, что мы просто гениальны. Мы думали, что вступили в другую эпоху, что отныне все это будет нормальной установившейся практикой».

В конечном итоге, эпоха Медведева оказалась кратковременным «всплеском» демократии. Почти сразу же после его избрания президентом разразился кризис. Экономическая нестабильность быстро привела к политической нестабильности и массовым протестам. Путин, напуганный тем, что, по крайней мере, некоторые представители элиты перешли в лагерь Медведева, начал сожалеть о своем решении передать ему бразды правления.

«Примерно полтора года Путин был командным игроком, ставившим интересы коллектива выше личных, — говорит Гаазе. — Но к 2010 году стало ясно, что он снова начал борьбу за власть».

Возвращение Путина на пост президента в 2012 году стало по-настоящему личной победой, а период, когда он не был в президентском кресле, стал для него уроком, благодаря которому он понял, насколько опасно передавать рычаги власти в другие руки.

Последующие годы он занимался тем, что, отменял и «исправлял» практически все, что было внедрено и сделано Медведевым.

Президент Медведев стремился взаимодействовать с представителями российской либеральной элиты и креативного класса. Он любил посидеть в «Твиттере» и даже заглянул на модный российский оппозиционный телеканал «Дождь ТВ». Когда Путин вернулся на пост президента, внутренняя политика развернулась совсем в другую сторону.

«Путин считал необходимым консолидировать массы вокруг себя», — говорит Татьяна Становая, приглашенный эксперт Московского Центра Карнеги.

«Поэтому он вновь пытался начать взаимодействовать с теми, кого считал демократическим большинством. Тогда мы впервые услышали разговоры о духовных основах нации, семейных ценностях, о волне патриотизма, которая привела в Крым».

С конца 2011 года Путин привлек на свою сторону представителей движения российских моралистов. Вновь возник культ здорового образа жизни и запрет на онлайн-порно. В 2013 году режим ввел «Статью 28» (так в тексте — прим. перев.), новый противоречивый закон, направленный против так называемой «пропаганды нетрадиционных отношений» среди несовершеннолетних. Результаты были вполне ожидаемы: преступления на почве ненависти участились и редко расследовались. В Чечне в ходе двух волн целенаправленных погромов были подвергнуты пыткам сотни геев и по меньшей мере трое из них были убиты.

В центре этого нового консервативного пакта была РПЦ, а патриарх Кирилл с ликованием назвал правление Путина «чудом Божьим».

Но в этом были убеждены не все. В марте 2012 года группа из четырех феминисток вышла в московский Храм Христа Спасителя, где совершила «панк-молебен» в знак протеста. В ответ Кремль отправил их в исправительную колонию.

«Путин был агентом КГБ, который разрушал церковь, убивал священников и отправлял верующих на смерть в лагеря, — говорит одна из участниц группы «Пусси Райот» (Pussy Riot) Мария Алехина, которая была заключена в тюрьму. — «Сейчас церковь говорит нам, что захват России КГБ — это хорошо. Это все равно, что главный раввин восхвалял бы Гитлера».

Иван Грозный прославился тем, что использовал отрубленные головы собак, чтобы «вынюхивать предательство». У путинской России есть более изощренные средства для слежки за своими врагами. Но в ее подходе к выбору орудий смерти, похоже, кое-что совсем не изменилось.

Чудовищное убийство Александра Литвиненко в ноябре 2006 года стало одним из главных поворотных моментов в период правления президента Путина. Мучительная смерть бывшего российского агента в результате отравления полонием-210, одного из самых радиоактивных изотопов, известных человеку, транслировалась по всему миру с больничной койки в Лондоне.

10 лет спустя британские следователи, проводившие официальное расследование, согласилось с тем, что говорил умирающий Литвиненко: два убивших его российских агента, «вероятно», действовали с ведома самого Путина.

Санкционированное убийство на территории иностранного государства не было новым явлением: всего за два года до этого в Катаре был убит лидер чеченских повстанцев Зелимхан Яндарбиев. Убийство Литвиненко отличалось от операции по его ликвидации тем, как и где на улицах британской столицы оно было совершено. Оно ознаменовало начало новой деятельности российских подпольных диверсионных сил.

Склонность к риску достигла нового уровня в 2018 году, когда в Солсбери было совершено неудачное покушение на двойного агента Сергея Скрипаля с использованием нервно-паралитического вещества. И вновь след преступления в виде убедительных доказательств привел в Москву — что позволило уличить двух офицеров российской военной разведки и при этом разоблачить сотни других предполагаемых российских агентов.

«За время своего правления Путин стал гораздо проще относиться к операциям, проводимым в целях убийства, — говорит Татьяна Становая из Центра Карнеги. — Раньше это всегда было темной стороной власти, о чем не говорили. Теперь Кремль относится к этому не столь сдержанно. Смерть стала гораздо более явным инструментом».

Как показала неудачная операция в Солсбери, в системе Путина компетентность не всегда является принципиально важным и обязательным качеством, лояльность зачастую ценится выше.

Те, кто пользуется доверием Путина, как правило, поднимаются выше всех. Через 20 лет он назначил губернаторами регионов четырех своих бывших телохранителей. Он предоставил силовым структурам привилегированные полномочия во внутренней политике.

Бывшие коллеги Путина по спецслужбам вскоре стали «новыми дворянами», считает автор и эксперт по вопросам безопасности Андрей Солдатов. Но позже повысился статус армии и военной разведки, ГРУ.

«Главная служба безопасности России сейчас выполняет функции советского КГБ, контролируя общество со шпиономанией и представителей элиты путем адресных репрессий, — говорит Солдатов. — Но более независимую — и я бы сказал, зловещую — роль начинает играть армия».

Те, кто нарушал неписаные законы лояльности, поняли это быстро.

В феврале 2003 года магнат Михаил Ходорковский, в то время самый богатый человек в России, осмелился подвергнуть критике политику Кремля в отношении коррупции — причем во время встречи с президентом, которую транслировали по телевидению. К концу года Ходорковский был арестован. Через год он лишился своих основных нефтедобывающих активов.

Эта операция была проведена в рамках войны против олигархов, группы людей, которые обладали беспрецедентной политической властью при «дворе» Ельцина. Так или иначе, тех, кто не соглашался добровольно оставаться вне политики, вытеснили. Самого азартного из них, Бориса Березовского, в 2013 году нашли мертвым в его британском доме.

Но так же быстро, как терпели крах старые олигархи, появлялись новые придворные. И большинство из них просто случайно оказались в хороших отношениях с главным человеком.

Одним из неоспоримых достижений путинского правления стало массовое сокращение уровня абсолютной бедности. Это было достигнуто на фоне исторически высоких цен на нефть, ранней реформистской программы и нескольких лет значительного экономического роста. За 10 лет, с 1999 по 2008 годы, российский ВВП вырос на 94%. И чашка капучино за 10 долларов было делом вполне обычным.

С тех пор экономические показатели стали в большей степени неоднозначными — средний рост составляет 1% и перспективы гораздо более скромные. В прошлом году уровень бедности вырос с 13,9% до 14,3%.

Несмотря на все заявления о борьбе с коррупцией, она остается ахиллесовой пятой режима. Парадоксально, но проведенные при Медведеве реформы, направленные на достижение прозрачности, дали журналистам и следователям инструменты для раскрытия всей полноты этой коррупции.

Оппозиционный политик Алексей Навальный начал свою кампанию расследований теневых дел ближайших помощников Путина — от самого Медведева до давнего соратника Игоря Сечина. Но обнародованная им информация никак не отразилась на «героях» его расследований. Зато самого Навального подвергают уголовным расследованиям и регулярно заключают под стражу.

«Как только люди поняли, что находятся в окружении Путина, они стали коррумпированными, — говорит политолог Глеб Павловский. — Не важно, коррумпирован ли сам Путин. Большинство решений принимают его приближенные, а они коррумпированы с головы до ног».

Судьба российских СМИ в период с 1999 по 2019 годы была одной из самых трагичных и время от времени — триумфальной.

В лице Путина средства массовой информации столкнулись с безжалостным врагом.

Сначала режим начал наступление на массовые телевизионные СМИ, захватив два влиятельных канала ОРТ и НТВ, которые в той или иной степени занимались критической журналистикой. Затем режим «занялся» печатными СМИ: сначала массовыми таблоидами, а потом — элитными изданиями. Схема обычно была одна и та же: заставить олигархов покупать издания и каналы, а затем использовать их другие активы в качестве рычага давления на медиабизнес.

Начиная с 2011-2012 годов, российская аудитория столкнулась с новым уровнем лжи и дезинформации. Журналист-расследователь Алексей Ковалев называет этот момент точкой «невозврата», и это настолько его обеспокоило, что он решил создать свой собственный сайт под названием «Лапшеснималочная» для проверки информации на соответствие фактам. Фейковая информация зачастую противоречила здравому смыслу, но ее маскировали, помещая рядом с достоверными новостями. Во многих случаях размещалась информация, отвлекающая от существующей политической риторики альт-правых, например, о том, что на улицах Лондона действуют шариатские патрули.

По его словам, перед началом операций на Украине в 2014-2015 годы действия Кремля резко активизировались. Государственные СМИ начали создавать информационный фон, дискредитируя всю оппозицию Путину, называя ее шпионской деятельностью. Они безостановочно распространяли теории заговора и ложную информацию — причем практически на всех языках мира«.

Но даже на этом фоне удалось сохранить островки независимой журналистики — особенно в интернете. Когда Путин пришел к власти, активными пользователями интернета были только 2% населения. Сейчас эта цифра составляет более 80%. Обнадеживает то, что у Кремля, похоже, пока нет четкой стратегии относительно того, как справиться с вызовом в области цифровых СМИ.

Одной из первых жертв репрессий в СМИ стал Леонид Парфенов, звезда российской журналистики. Из-за его интервью с вдовой убитого чеченского лидера в 2004 году его убрали с должности роли ведущего новостей. Но сегодня Парфенов вернулся в медиабизнес, его программа вновь идет на Ютубе.

«Я не работал на государственном телевидении уже 15 лет, но сейчас у меня все складывается лучше, чем раньше, — говорит он. — Впервые в жизни я продюсер и телеведущий. У меня есть свой собственный телеканал. Это уже серьезно».

Хотя пропаганда о внутриполитических успехах Путина, похоже, уже не оказывает такого воздействия, как раньше, россияне в целом по-прежнему восприимчивы к риторике о возрождении страны как великой державы.

Даже некоторые представители российской оппозиции поддержали путинский экспансионизм, говорит Андрей Солдатов. По его словам, это парадоксальное явление нельзя назвать абсолютно новым, учитывая, что империализм, укоренился в русской душе. «В 1970-е и 1980-е годы многие диссиденты поддерживали политику Кремля в Восточной Европе, хотя почти во всех отношениях они считали себя противниками сталинизма».

Но патриотическое воспитание означает, что эта тенденция задана на долгосрочную перспективу. «Люди устали и от Украины, и от Сирии, но это не меняет того, что является основой. Мы по-прежнему живем с менталитетом XIX века».

Путинская Россия запомнится своими кровопролитными войнами — в Чечне, Грузии, на Украине, в Сирии. И безрассудным отношением к жизни мирных жителей, живущих там и, иногда, летающих в небе над ними. Она запомнится нам колоссальным ростом военных расходов, которые в период с 2010 по 2016 годы ежегодно увеличивались на 4,9%-16%, после чего несколько сократились.

Но внешняя политика не всегда была со знаком «минус». В 2004 году российские дипломаты фактически положили конец одному многовековому конфликту, подписав долгожданный мирный договор.

С кем подписала? С коренными индейскими племенами на Аляске.

Проходившие летом прошлого года протесты, участники которых выступали за свободные выборы — и грубая политика, которая их спровоцировала — свидетельствуют о том, что господствующая система испытывает определенный кризис.

Насколько ситуация серьезна для Путина, пока неясно. Репрессивный аппарат Кремля задействован лишь частично, и мало кто сомневается в готовности его режима использовать его на полную мощность. Протестное движение также в основном ограничено столицей, а беспокойство в регионах легко локализуется.

Но явно назревает какой-то конфликт.

Второй подряд президентский срок Путина истекает в 2024 году, и если он не изменит Конституцию, то не сможет дальше оставаться на президентском посту.

Российский президент, который уже находится у власти дольше, чем Брежнев, лишил себя возможности уйти просто и без проблем. Его опыт работы на «вторых ролях» в период с 2008 по 2011 годы не был успешным. И даже если бы он захотел уйти, то, скорее всего, столкнулся бы с противодействием со стороны представителей своего ближайшего окружения, которым он нужен гораздо больше, чем они нужны ему.

Уже обсуждаются различные варианты: конституционные поправки, которые обеспечат возможность передачи реальной власти парламенту и назначения Путина в качестве приободрившегося премьер-министра. Или модель, выбранная казахским «отцом нации» Нурсултаном Назарбаевым. Или вариант с Путиным в качестве главы Совета безопасности страны. Или же (что самое рискованное) Путин станет главой новой, объединенной с Белоруссией, сверхдержавы. Это — перспектива, которую вряд ли радостно воспримут в Минске.

«Мы привыкли считать, что самым кардинальным образом режимы меняются с самого начала, — говорит Константин Гаазе. — Но с путинской Россией все происходит наоборот. Самые фундаментальные изменения система претерпела за последние пять лет».

«Самые большие изменения произойдут очень скоро, прямо на наших глазах», — говорит он.