Война и мир Донбасса: Что было, что есть и что будет

В 2014-ом году, когда началась гражданская война, казалось, что еще чуть-чуть и будет победа и Донбасс станет либо самостоятельным, либо российским. Не произошло ни того, ни другого. Но и украинским он не остался. О том, почему так произошло, размышляет донецкий публицист Анна Ревякина

Четыре года назад

11 мая 2014 года на территории ряда районов и городов Донецкой области прошёл Референдум о самоопределении Донецкой Народной Республики. На следующий день, 12 мая 2014 года, власти ДНР объявили о суверенитете и выразили желание вступить в состав России, а также объединиться с Луганской Народной Республикой в Новороссию.

Референдум был признан нелегитимным украинскими властями, США, ЕС, ПАСЕ и ОБСЕ, Россия заявила об «уважении итогов референдума», но де-факто его не признала. Ещё до голосования 7 мая 2014 года Владимир Путин публично обратился к сторонникам федерализации на юго-востоке Украины с просьбой перенести намеченные референдумы об отделении от Украины ДНР и ЛНР для того, чтобы создать необходимые условия для «полноценного диалога между сегодняшними киевскими властями и представителями юго-востока Украины».

«Это была страшная ночь, не хотел бы я больше стоять перед таким выбором. И не проводить референдум нельзя, и не учесть пожелание президента Российской Федерации невозможно. Напряжение нервов невероятное. На собрании сопредседателей решили вынести вопрос на заседание Верховного Совета», — вспоминал много позже Председатель Народного Совета ДНР Денис Пушилин.

Тогда было проведено голосование и принято единогласное решение дату референдума не переносить. Единый порыв, с которым выстраивались «очереди за свободой» 11 мая 2014 года в Донецке был вызван несколькими причинами: категорическое неприятие «майдана», боевые действия, шедшие в некоторых городах региона, трагедия 2 мая 2014 года в Одессе, когда во время гражданских столкновений погибли 48 человек и более 200 пострадали. Большая часть погибла во время или в результате пожара в Доме профсоюзов.

Вопрос в бюллетене был сформулирован на русском и украинском языках и звучал так: «Поддерживаете ли вы акт о государственной самостоятельности Донецкой Народной Республики?»

Явка пришедших на референдум в 2014 году избирателей достигла 74,87% (ранее, по данным ЦИК Украины, на территории Донецкой области было зарегистрировано 3,26 млн. избирателей, в тот день голосовало 2,51 млн.), из них 89,07% поддержало государственный суверенитет Донецкой народной республики.

Довольно часто референдум на Донбассе сравнивают с референдумом в Крыму, который проходил 16 марта 2014 года, но это некорректно. Вопросы крымского референдума звучали так: «Вы за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта Российской Федерации?» и «Вы за восстановление действия Конституции Республики Крым 1992 года и за статус Крыма как части Украины?» Наверное, надежда на скорый крымский сценарий — это одно из самых больших заблуждений Донбасса.

Сегодня

В середине июля американское агентство Bloomberg со ссылкой на людей, присутствующих на закрытой встрече президентов США и России написало, что Путин сообщил российским дипломатам о своём предложении Трампу провести референдум на Донбассе. По мнению лидера РФ, данное голосование способно помочь в разрешении конфликта на востоке Украины.

Предлагаю рассмотреть референдум, как некий краеугольный камень современной геополитики. Если провести референдум сегодня, будут ли снова «очереди за свободой», удастся ли достичь показателя в 75% явившихся на участки избирателей или мы увидим привычную для прошлого Украины вялую явку электората? И каким будет конечный результат? И кто должен участвовать в референдуме? И каким будет вопрос?

Предположим, что вариантов ответа может быть три, в традициях гениальной русской фольклористики. Все читали сказку об Илье Муромце и помнят надпись на его камне: «Кто поедет вправо — тот будет убит, а кто влево поедет — тот будет богат, а кто прямо поедет — тот будет женат». Илья прошёл все три дороги, ни убит, ни женат, ни богат не был. А сказка сама окончилась победой Ильи Муромца над всеми и над собою в первую очередь.

Существует ещё одна версия надписи на камне: «Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — жизнь потеряешь, прямо пойдёшь — жив будешь, но себя позабудешь». В общем, куда ни пойди, а последствия или летальные, или весьма туманные. Как умели шифровать жизнь наши предки, а мы теперь расшифровывать должны. Думаю, что история с камнем была придумана, как предостережение для тех, кто хочет оторваться от корней и пустить свою жизнь по ветрам дорог. Куда бы ты ни пошёл, ты покидаешь свою землю, отклоняешься от своего намеченного пути, но бремя выбора потому и бремя, что надо его нести. И не просто нести, а подтверждать периодически. Другое дело, что люди Донбасса землю свою не покидают, а наоборот отстаивают своё право жить на ней, а это уже новая история.

Итак, если бы референдум был сегодня, и было дано три варианта примерных ответов: «1. Возврат в Украину с условиями федерализации и амнистии. 2. Государственная самостоятельность. 3. Вхождение в состав России на правах субъекта Российской Федерации». Вопросы эти были заданы всем моим знакомым и знакомым знакомых, а также 15 тысячам пользователей социальных сетей. Не претендую на то, что данная выборка максимально соответствует реальной ситуации, но с учётом того, что мною за четыре года войны не было забанено ни одного человека с проукраинской позицией, имею смелость утверждать, что результат опроса приближается к настоящему положению дел. Все, кто хотели высказаться, высказались.

Большинство дончан выбрали или второй, или третий вариант. Второй по причине того, что уже привыкли как-то держаться на плаву сами, привыкли преодолевать сложности с документами, втянулись, поверили в собственную самостоятельность. «Мы не верим в амнистию и не верим в то, что нужны кому-то, кроме самих себя. Второй вариант сложен, но он единственный возможен. Если будет признание, то будет и экономический скачок, можно будет продавать продукцию без «кривых схем» и ездить, ничего не боясь. Мы сами себя и отстроим, и возродим». Многие продолжают надеяться на третий вариант. «Мы четыре года идём к тому, чтобы стать частью России. Верим, что однажды дойдём!».

Для множества жителей республик, переживших обстрелы и потерю близких, пути назад в Украину нет категорически, но есть и те (их гораздо меньше), кто считают возврат к прежним границам оптимальным вариантом, существуют некоторые обиды на Россию, идёт сравнение Донбасса с Крымом: «Мы надеялись на сценарий Крыма, но в Россию нас четыре года не брали и вряд ли возьмут, вариант зависимой независимости наблюдаем пятое лето и это как минимум мучительно. Единственное, что остаётся — вернуться в Украину. Хотя бы не надо будет страдать из-за документов! Но и это, скорее всего, неосуществимо, не можем представить себе, что депутаты от Донецкой области снова будут что-то решать в Киеве. Как их вводить в Верховную Раду, как обеспечивать их безопасность, где они жить буду? О мелочном говорим, дальше амнистии, которую не предоставят, дело всё равно не двинется».

В ходе опроса многие задумывались над тем, что будет, если свершится сценарий первого варианта. Уезжать из города, скитаться где-то, боясь показаться на родной улице? Почти никто не верит в амнистию, это очевидно из диалогов, которые произошли между представителями украинской и донбасской сторон. У дончан современная Украина ассоциирована с войной и смертью, кто-то пытается заговаривать, что возврат возможен только при полной смене политического курса, если Украина признает свою вину, решится пойти по этому пути.

Вынужденные переселенцы из Донецка в столицу Украины подтверждают, что сегодняшняя киевская политическая риторика, как и четыре года назад, агрессивна по отношению к юго-востоку. Безусловно, Донбасс воспринимается Киевом, как украинская земля, но именно земля, это ключевое слово. Одна моя довольно благожелательная подписчица из Киева открыто и с горечью констатировала: «Донбасс — это Украина. Но как земля, территория. С людьми вопрос сложнее. Намного сложнее!»

При этом меня утешили ответы тех украинцев, которые писали, что Донецк — это всё ещё Украина, так они ощущают его, такими им хочется видеть границы своей страны, но нам, дончанам, они желают только мира в составе любого государства. И готовы отпустить Донбасс, если его желание самоопределения так же сильно, как и в мае 2014 года. Народ по обе стороны войны невероятно устал и хочет одного — прекратить уродливую гражданскую войну.

Моя подруга юности, давно живущая в Киеве и придерживающаяся проукраинских взглядов, с невероятной болью сказала мне недавно по телефону: «Сколько можно уже прятать наших детей?!» Имеется в виду мобилизация. И я могу вслед за нею повторить этот вопрос, ставший риторическим. Сколько можно? Сколько можно прятать наших детей от снарядов ваших детей?

Согласитесь, многое из того, что было мною описано выше, выглядит довольно пасторально, горечь поражений, один народ, общая боль, на братоубийственной войне нет победителей, расставаться надо цивилизованно. С такой Украиной можно и нужно говорить, такая Украина готова к диалогу, если бы завтра надо было договариваться не политикам, а двум матерям, потерявшим сыновей, мир наступил бы через одну минуту после начала переговоров, ведь у матерей есть ещё сыновья, во имя их и надо думать о том, чтобы прекратить войну.

О, как же я жестоко ошибалась! В то мгновенье, когда миротворец внутри меня расцвёл и покрылся радостным румянцем надежды, что всё можно преодолеть, было бы желание восстановить мир, ко мне начали поступать комментарии из противоположного лагеря. От агрессивно настроенных граждан Украины, бывших дончан, в том числе. И обещали, что священная война будет идти до последнего человека на землях Донбасса. «Молитесь, чтоб вы не вернулись в Украину, потому что те дончане, которые пошли против вашего русского мира на войну вам не простят разрушенной жизни и погибших ребят. Именно дончан и луганчан бойтесь! Мы вам не простим эту кровь. И да. Если что, то я и есть украинская мать! Не будет никакого мира. Даже не надейтесь. Захлебнётесь той кровью, которую начали проливать!» Речь до этого шла о тех самых украинских матерях, которые вместо того, чтобы запретить сыновьям отправляться на войну, просто просили выдать им бронежилеты покрепче.

У украинцев Донбасс крепко ассоциируется с сепаратизмом и террором. Заместитель главы Марьинской районной администрации Донецкой области (так он указывает свою должность и место работы на странице в Facebook) Виктор Бычик высказался, что в моём опросе не хватает ещё одного варианта: «В Украину, но «референдумщиков» и тех, кто поддерживает ДНР, принимать как неграждан, без права голоса, без права трудоустройства на государственных должностях, без права работы в бюджетных организациях. Загранпаспорт — не биометрия. И, конечно, никакой амнистии. Брал оружие, «топил» за ДНР, тебе срок (условный или реальный — дело суда). Думаю, что так и будет. А кто не согласен — чемодан-пешком-Россия!».

Завтра

- Девочка, а девочка… как там, в будущем?
— Зашибись!
Сергей Лукьяненко

Для того, чтобы понять, что будет завтра, надо обратиться к опыту завершённых войн. То, что невозможно сегодня, мирное сосуществование, милосердие по отношению друг к другу, вполне возможно всё это случится через несколько лет. Фотограф Дмитрий Беляков, который много работал в Чечне, а в 2014-2015 годах снимал конфликт на Донбассе с обеих сторон, вспоминал о трагедии в Беслане, как о точке невозврата, после которой казалось, мир перестал быть возможным, и хотелось отгородиться, проложить такую границу, чтобы «ни они к нам, ни мы к ним». А теперь понятно, что и это преодолеваемо.

Многие мои знакомые говорят, что мы никогда не помиримся, слишком много было пролито крови, слишком много трупов теперь между нами. Я спрашиваю их: «Если не помиримся, не найдём способ остановить войну, то кровь будет литься и дальше, трупов будет больше. Вы готовы к этому?» Отвечают, что нет. Воевать до бесконечности невозможно. Или возможно?

Мой друг из довоенного Донецка, фантаст Максим Дубровин, в нулевых написал рассказ «Когда кольчуги предков велики» про планету, на которой 253 года шла война. По подсчётам учёных та цивилизация должна была прекратить своё существование через 68 лет, остановить войну было невозможно, жителей предоставили самим себе, специалисты были отозваны. Кульминационной стала сцена, в которой два подростка в огромных для них кольчугах бились на смерть, это были последние воины, последние заклятые враги. Кажется, тогда в 2001 году, Максим Дубровин что-то знал про всех нас, про нашу непримиримость и злость, и предостерегал.

Сегодня ситуация зашла в тупик и она является очередным вестником нового политического уклада в мире. От биполярного мира, к однополярному, который не получился, а позже к многополярному — Россия, США, Китай, Европа.

Существует авторитетное мнение, что мир в будущем будет бесполярным. В том смысле, что не будет ни одного единого центра силы, способного навязать своё мнение всему мировому сообществу. Это будет мир реванша средних и малых стран. Окончание холодной войны уничтожило смысл существования всех сверхдержав. Малые страны своими действиями (Украина, Сирия, Грузия, Югославия, Иран, Северная Корея) рассорили все сверхдержавы. Таким образом, большие страны ведут политику уже не по отношению друг к другу, а по отношению к малым странам.

Что нас ждёт впереди? До тех пор, пока в Украине будет существовать запрос на антироссийскую политику (не так уж и важно, кто его питает, сама Украина или её союзники), нас ждёт война, о мире и речи быть не может. Но стоит только сменить вектор, смягчить риторику, одуматься и понять правительству Украины, что геноцид сегодня оно совершает не только по отношению к Донбассу, а и по отношению к своему же народу, к своим молодым парням, отправляемым на войну, наступит мир. Но если бы всё было так просто в мире большой политики и больших идей, войны не начинались бы вовсе.

Когда начинаешь войну, всё кажется просто и ясно, а вот когда задумываешься о том, как её прекратить, все варианты становятся плохи, причём для всех участников боевых действий, и прямых, и косвенных.

Анна Ревякина

Подпишитесь на нас Вконтакте, Facebook, Одноклассники