Зачем Путин пришел в Сирию

Министерство обороны России отрицает достоверность сообщения ведущей московской газеты о том, что семь российских военных самолетов были уничтожены в результате атаки на авиабазу Хмеймим в Сирии, совершенной радикальными исламистами 31 декабря. По данным министерства, в результате той атаки погибли двое российских военнослужащих. Очевидно, для России боевые действия в Сирии еще не окончены, несмотря на взаимные поздравления президента России Владимира Путина и его сирийского союзника Башара аль-Асада.

Между тем недавно генерал Валерий Герасимов, глава генштаба вооруженных сил РФ, дал интервью, в котором он подробно рассказал о сирийской операции России, раскрыв ее военные приоритеты в Сирии и ее убежденность в том, что любой конфликт, в котором она принимает участие, — это опосредованная война против США. И эта война не закончится даже тогда, когда в Сирии будет восстановлен мир.

В своем интервью, которое он дал прокремлевскому изданию «Комсомольская правда», Герасимов объяснил, на чем было основано заявление Путина о победе над ИГИЛ (запрещена в РФ, ред.). Разумеется, оно противоречит заявлениям американского президента Дональда Трампа, который настаивает на том, что победа принадлежит США, и заявлениям бывшего министра обороны США Эша Картера (Ash Carter), который в своих мемуарах написал, что Россия стала просто «спойлером» в победной стратегии, разработанной Картером.

Хотя ни Россия, ни США не могут претендовать на полноценную победу, нынешняя карта Сирии указывает на то, что российская версия является более правдоподобной: в настоящий момент режим Асада контролирует большую часть территории страны — потрясающее достижение, учитывая то, что летом 2015 года его войска контролировали всего 10% территорий страны.

И Россия, и США следовали примерно одинаковым стратегиям: они не стали вводить свои сухопутные войска на территорию Сирии, переложив ответственность за ведение боевых действий на местные силы. «Окончательное поражение требовало, чтобы мы позволили местным силам отвоевать территории у ИГИЛ и удержать их, а не пытались сделать всю работу за них, — написал Картер. — Это значило, что американские военные должны были взять на себя подготовку, вооружение, обеспечение и зачастую сопровождение повстанческих сил». Это принесло США лишь частичный успех — в том смысле, что это помогло курдским боевикам, которые теперь контролируют северные и северо-восточные территории Сирии.

Между тем, по словам Герасимова, Россия сосредоточилась на том, чтобы оказать поддержку деморализованной, истощенной сирийской армии: «Мы им помогли, отремонтировали технику на месте… Сегодня сирийская армия способна выполнять задачи по защите своей территории».

И Россия, и США настаивали на том, что в Сирии они боролись против ИГИЛ и не преследовали никаких политических целей. Однако американские чиновники уже долгое время говорят о том, что российские самолеты гораздо чаще бомбили позиции антиасадовских группировок, а вовсе не позиции террористов ИГИЛ. В своем интервью Герасимов опровергает эти заявления, приводя конкретные цифры:

Вот посмотрите, количество ударов международной коалиции все это время составляло 8-10 в день. Наша авиация довольно незначительными силами наносила 60-70 ударов ежедневно по боевикам, по инфраструктуре, по их базам. А в периоды наивысшего напряжения — порядка 120-140 ударов в сутки. Только такими методами можно было сломать хребет международному терроризму на территории Сирии. А 8-10 ударов в день… Ну видимо цели у коалиции были другие. Цель-то ими в основном ставилась — борьба с Асадом, а не с ИГИЛ.

Однако на самом деле было бы гораздо справедливее сказать, что и Россия, и США преследовали в Сирии множество целей. На финальном этапе конфликта для США стало гораздо важнее разгромить ИГИЛ, нежели сместить Асада, поскольку терроризм снова стал одной из главных тем на американской внутриполитической арене из-за терактов в Европе и США. Что касается России, то оказание помощи сирийскому диктатору с целью сохранить в его лице надежного союзника на Ближнем Востоке, а также разгром ИГИЛ оказались скорее второстепенными целями по сравнению с необходимостью проверить в бою недавно реформированную российскую армию, получившую новое оружие. Интервью Герасимова отчетливо указывает на стремление российского руководства испытать в этом конфликте как можно больше оружия и людей.

По словам Герасимова, прежде России выпал всего один шанс перебросить свои войска на территорию другого государства, которое не граничит с ней — это случилось в 1962 году на Кубе — поэтому Москве было крайне важно проверить свои возможности. По словам генерала, через сирийскую военную кампанию прошло около 48 тысяч военнослужащих. «Самое-то главное — обкатать командиров, офицеров, — добавил Герасимов. — Командующие войсками округов — все там побывали, и в течение длительного времени. Все командовали группировкой».

Это объясняет, почему Россия так часто меняла командующих сирийской операцией: с сентября 2015 по конец 2017 года этой военной операцией командовали пять генералов. По словам Герасимова, командные структуры 90% российских дивизий и более половины полков и бригад тоже получили боевой опыт. Офицеры отправлялись в Сирию на срок в три месяца, и Герасимов высоко оценил качество их работы.

«Это значит, что вся система боевой подготовки войск и органов управления работает, люди готовы к выполнению задач, а там они на практике это показывают», — сказал он.

Россия также сумела испытать более 200 видов оружия, которое недавно поступило на вооружение в российскую армию или скоро поступит. Разработчики оружия тоже ездили в Сирию, чтобы посмотреть, как их оружие показывает себя на поле боя. Среди прочего сирийский конфликт предоставил России чрезвычайно удобную возможность испытать в боевых условиях свои беспилотники — по словам Герасимова, ежедневно в воздухе находилось до 60 дронов.

«Сейчас абсолютное большинство этих недостатков устранено, — сказал Герасимов. — То, что мы проверили технику и оружие в боевых условиях — это огромное дело. Теперь мы уверены в своем оружии».

Однако Герасимов не упоминает о том, что в Сирии Россия также испытала бойцов частной военной компании «Вагнер», которая обеспечила крайне необходимую поддержку наземных войск Асада и, согласно результатам независимого исследования, понесла больше всего потерь. Эти наемники не получили приглашение в Кремль для вручения медалей за сирийскую операцию, однако они являются главной опорой современной военной стратегии России и огромным подспорьем в предотвращении негативных политических последствий, которые обычно сопровождают серьезные людские потери на поле боя.

Есть еще одна причина, по которой испытательный аспект этой кампании оказался таким важным для России: российские военные убеждены, что они ведут борьбу с Западом. На церемонии вручения наград в Кремле майор Максим Маколкин — летчик, получивший Орден Мужества — с гордостью сказал Путину: «Встречаясь в воздухе с нашими партнерами по западной коалиции, мы всегда оказывались у них на хвосте, что означает победу в реальном бою».

В своем интервью Герасимов подробно описал незначительный инцидент с участием американского и двух российских самолетов, который произошел в зоне разграничения действия авиации российских ВКС и международной коалиции. Он обвинил США в нежелании сотрудничать с Россией даже ради ускорения разгрома ИГИЛ — в своих мемуарах Картер открыто подтвердил это его заявление.

Герасимов обвинил США в том, что теперь они используют базы на территории Сирии для того, чтобы «перекрашивать» бывших боевиков ИГИЛ в антиасадовских повстанцев, чтобы «дестабилизировать ситуацию». И одной из причин, по которой Россия сохраняет свое военное присутствие в Сирии, несмотря на заявления Путина о выводе войск, является необходимость противостоять этой «дестабилизации». Все военные решения, которые Россия сегодня принимает, принимаются с оглядкой на ее плохо скрываемый конфликт с США. Точно так же Кремль и российские генералы рассматривают конфликт на востоке Украины, в котором скоро может появиться американское и — по большому счету — сирийское оружие.