Донбасс: Война, на которой гибнут тысячи и о которой никто не говорит

Ежедневные бомбардировки, картонные домики, гуманитарные коридоры, минные поля и ненависть, много ненависти. Это конфликт на Донбассе, братоубийственная война, о которой стараются не говорить. Остальной мир смотрит в другую сторону и военные действия на востоке Украины воспринимает почти как обычную ссору между соседями, пишет газета.

Все меньше и меньше западных политиков показывают, что их волнуют страдания миллионов украинцев, которые потеряли все: свои семьи, свое имущество, свою страну, свою свободу.

Минские мирные соглашения были подписаны в феврале 2015 года, но ни одна из сторон не выполнила свою часть. В результате погибли более 10 000 военнослужащих украинской армии, пророссийских ополченцев и мирных жителей, сообщает ООН.

Информационная изоляция конфликта нарастет. Эта проблема распространилась на международное общественное мнение, которое больше озабочено другими вопросами. В то же время ужасы Донбасса стали обычным явлением для украинцев, которые начинают понимать, что они сами должны найти выход из того ада, в который они себя загнали.

Донбасс, который получил свое название от бассейна реки Донецк на востоке Украины и приобрел мировую известность благодаря богатым месторождениям каменного угля, включает Донецкую и Луганскую области, граничащие с Россией.

Война вспыхнула в этих регионах, и сейчас половина территории контролируется пророссийскими сепаратистами, а другая находится под контролем украинской армии.

Минские соглашения февраля 2015 года стабилизировали фронт и наметили линию разъединения сил между двумя сторонами. Тогда полномасштабная война прекратилась, но боевые действия и перестрелки продолжаются.

«Спасибо, что вспомнили о нас», — кричит один из военных, стоящих у входа в полицейский участок в Славянске (Донецкая область), где 12 апреля 2014 года вспыхнуло пророссийское восстание. У жителей Донбасса сложилось впечатление, что мир о них забыл, и они опасаются, что война превратится в замороженный конфликт без победителей и побежденных.

Отставной русский офицер Игорь Стрелков, лидер этого восстания, избрал Славянск в качестве оперативного центра не случайно. «Мы получили здесь полную поддержку населения. 90 жителей Славянска хотели присоединиться к России и, кроме того, все говорят по-русски, а не по-украински», — комментирует он.

Славянск гордится своим прошлым, которое тесно связано с Российской империей с момента основания города в конце XVII века. Украинская армия пытается завоевать симпатии местных жителей в контролируемых ею районах Донецка и Луганска, таких как Славянск, но раны войны все еще гноятся, и следы разрушений видны на каждом шагу.

Пять лет спустя небольшой городок Семеновка, сцена одного из первых боев войны, напоминает Дрезден после бомбардировки союзников 1945 года или Грозный после российского наступления на Чечню в 1994 году.

На улицах нет ни души. Обломки того, что когда-то было больницей, и жилища в этом районе теперь стали прибежищем для крыс и одичавших собак. Все стены изрешечены снарядами из орудий и крупнокалиберных пулеметов. Ни одна крыша не выдержала непрекращающегося минометного обстрела. Признаки жизни можно увидеть только у двух зданий, одно — восстановленное с помощью немногочисленных соседей, второе — клиника для детей-инвалидов.

«Здесь нет будущего», — отмечает Миша, на вид около 20 лет. Раньше он работал на железной дороге. По его словам, половина его одноклассников эмигрировала в соседнюю Россию.

У въезда в село есть мемориал, но он посвящен исключительно полудюжине украинских военных, погибших в боях у Семеновки. Никто не осмеливается осквернить его, но многие не понимают, почему нет памятника погибшим мирным жителям.

То, что они считают гражданским восстанием против гнёта центрального националистического правительства, в Киеве власти рассматривают как войну с сепаратистами, которых поддерживает из Кремля Владимир Путин.

«Здесь погиб мой друг. И он не был ополченцем. Он шел по улице, и бомба убила его», — вспоминает Александр, таксист, которого переполняет обида и ненависть по отношению к Киеву. Причём, судя по всему, эта ненависть оставила следы, которые не зарубцовываются.

Киевское правительство заполнило город плакатами на украинском языке, на котором здесь почти никто не говорит. Русский язык здесь понимают все. «Мы живем в оккупации», — откровенно говорят многие наши собеседники.

В центре Славянска появилась автокефальная церковь, но все жители приходят в храм Московского патриархата. Центральные власти изменили названия городов — Красный Лиман стал просто Лиманом, Артёмовск — Бахмутом, хотя все здесь используют старые названия. «Они даже сняли статую Ленина с площади», — с горечью говорит Александр.

12 апреля (день начала восстания) никто не отмечает. Власти предпочитают праздновать 5 июля, когда украинские солдаты «освободили город от российского ига». Ежегодно мэрия напоминает о 63 солдатах, погибших в боях под Славянском.

«При Стрелкове город жил намного лучше. Он расстреливал на месте воров и бандитов», — вспоминает Василий, молодой уроженец Славянска, говоря о двух месяцах, когда город был под контролем пророссийских ополченцев.

В разговорах со многими жителями ощущается страх. Кто-то активно участвовал в восстании, у других есть родственники на стороне сепаратистов, третьи просто бывали в России.

«В целом ситуация мирная, но мы страдаем от последствий войны», — комментирует положение Вадим Лях, мэр Славянска. Дело в том, что Славянск находится всего в ста километрах от фронта. Он признает, что Киев «не очень популярен» среди местных жителей, но считает, что главным для народа является не независимость, а повышение уровня жизни.

Люди недовольны тем, что холодильники пусты и нечего есть. Когда в Донбассе жалуются на высокие тарифы, в Киеве видят руку Москвы. «Люди уезжают в Польшу и Россию не потому, что чувствуют себя преследуемыми или не могут говорить по-русски, а потому, что хотят зарабатывать, чтобы прокормить свои семьи», — отмечает он.

Нигде так не очевидна ненависть, как в станице Луганской. Там проходит единственный гуманитарный коридор на 150 километров фронта в Луганской области. Из-за взрывов моста через реку Северский Донец более 10 000 человек должны ежедневно проходить пять километров, чтобы купить продовольствие или получить зарплату и пенсии.

Через это вынуждены проходить люди всех возрастов, иногда целые семьи, поскольку нехватка самого необходимого ощущается здесь везде из-за блокады, введенной украинскими властями в отношении этой сепаратистской территории.

Вот почему обещание Владимира Путина сократить до трех месяцев ожидание получения российского паспорта вдохновило многих, кто рассчитывает раз и навсегда выйти из порочного круга ненависти, войны и разрушения.

Хуже всего пенсионерам, им приходится ходить по этому коридору каждые два месяца, чтобы доказать властям, что они живы, иначе им не будут платить пенсию. Особенно тяжело зимой, снег и низкая температура превращают эти походы в настоящую одиссею.

Некоторые пенсионеры вынуждены нанимать молодых носильщиков, которые за 300 гривен (около 12 долларов) везут их в инвалидных колясках, на санях или на импровизированных металлических тележках.

«Это честный способ заработать на жизнь. Нечего стыдиться», — уверяет Ашот, невысокий сутулый осетин, толкающий тележку с фруктами и овощами. За ним наблюдают два парня, которые ждут пару старушек, чтобы отвезти их домой и получить свои деньги.

Все эти ходоки обвиняют в своих страданиях Киев. Они сравнивают военных с нацистами за то, что они разбомбили их дома. Многие отворачиваются или закрывают лицо, когда разговаривают с репортерами.

По словам пресс-секретаря украинской армии, те, кто прикрывается, являются пособниками «сепаров» (так на военном жаргоне называют сепаратистов) или работают на самопровозглашенную Луганскую Народную Республику.

«Разве это нормально, что такой бабушке, как я, нужно пройти столько километров, чтобы получить пенсию?» — риторически вопрошает 78-летняя старушка, которая жалуется на боль, ишиас и сильно хромает.

Война разрушила жизни и семьи, но кто-то должен вооружиться мужеством и терпением, чтобы пройти пять километров, чтобы навестить своих близких «на той стороне» линии разъединения.

Они делают это крайне аккуратно и осторожно, не сходя с дороги, так как с обеих сторон территория заминирована. Кроме того, на другой стороне моста есть снайперские посты, поэтому никто не может сделать неверный шаг. Там у них остались дома и хозяйства, за которыми нужен присмотр, иначе их разграбят.

Как на любой войне, всегда находятся те, кто делает бизнес на дефиците. Некоторые пересекают контролируемую Киевом границу для приобретения продуктов, товаров или бытовой электроники, цены на которые на сепаратистской территории значительно выше.

Есть также носильщики, которые зарабатывают на жизнь, совершая одну поездку в день и перевозя не более 75 килограммов, максимум, разрешенный армейскими командирами. Это делается для того, чтобы избегать огромных очередей на пограничном посту, поскольку каждый человек должен показать свой паспорт, а его пожитки нужно тщательно досмотреть и зарегистрировать.

Хотя боевые действия происходят в сотнях километров, отголоски войны ощущаются и в тылу. В Киеве пиццерия, расположенная неподалёку от площади Независимости (Майдан), собирает пожертвования и взносы для солдат, сражающихся на фронте. В украинской столице встретить человека в военной униформе можно на каждом шагу.

Тем не менее, президентские выборы, на которых актер Владимир Зеленский разгромил Порошенко своим предложением о диалоге с Россией, чтобы заставить замолчать пушки на Донбассе, показали, что украинцы не хотят бороться и умирать.

И хотя многие считают Россию государством-агрессором, они хотят нормализовать отношения с Москвой, осознавая, что от этого зависит не только мир, но и выход из этого адского тупика.