ЕП: Тихановская о Майдане, Путине и Крыме

Для разговора о Белоруссии «Европейская правда» отправилась в Вильнюс. Именно здесь с августа 2020 года живет Светлана Тихановская — основной конкурент Лукашенко на фальсифицированных прошлогодних выборах президента Белоруссии, а также несколько членов ее команды.

Тихановская — очень необычный политик. Пока мы беседовали «не под запись» в вильнюсском штабе, автор этих строк убедился: она отлично понимает, что оказалась в роли лидера протестов волей случая, и не претендует на то, чтобы оставаться лидером страны после падения режима.

Но сейчас именно она для всего мира является белорусским оппозиционером №1. Ведь все остальные политики, попытавшиеся кинуть вызов диктатору на минувших выборах, в том числе муж Тихановской, сидят в тюрьме в Белоруссии.

Несмотря на пандемию, почти за девять месяцев протестов со Светланой Тихановской встречались едва ли не все ключевые лидеры ЕС. Она выступала в Европарламенте, в парламентах ряда стран… но так и не встретилась ни с одним представителем официального Киева. Одной из причин были неоднозначные заявления, которые звучали от нее перед выборами. В том числе о Крыме.

При этом сама Тихановская осознает, что взаимоотношения с Украиной важны для нее самой. Беседа с «Европейской правдой» стала, похоже, первым политическим интервью, где лидер белорусских протестов публично и однозначно ответила на вопросы, которые оставались препятствием для налаживания контактов с официальным Киевом.

Светлана Тихановская: Я — лидер, избранный белорусским народом. Белорусы знают, за кого они голосовали 9 августа 2020 года. Если бы режим не уничтожил избирательную документацию, у меня были бы все основания называть себя президентом. Я таковым и являюсь. Но на данный момент я называю себя «лидер, избранный белорусским народом».

— Он обязательно падет, это вопрос лишь времени и количества жертв — людей, которыми режим готов пожертвовать ради сохранения власти одного человека. Но дело в том, что сознание белорусов изменилось, они сами изменились и уже не смогут жить в такой стране. Они увидели столько насилия, столько жестокости и неуважения со стороны режима, что с этим уже не смирятся. Именно эта воля белорусского народа, их уверенность в переменах и желание лучшей жизни для своих детей и для себя дает мне уверенность в том, что режим падет.

— Скорее всего, не будет какого-то одного события, которое, как вы выражаетесь, заставит режим пасть. Но режим уже шатается, в нем идут необратимые процессы. Это как горящий торфяник. Вроде бы земля ровная, но там все горит, и если станешь — провалится. Сейчас наша задача — оказывать такое мощное давление на этот режим, чтобы любой маломальский триггер сработал. Это может быть стачка на каком-то заводе или общенациональная забастовка. А я, как женщина, хочу, чтобы наша революция обошлась наименьшим количеством жертв. Мы все время ищем возможности и способы урегулировать этот вопрос мирно — мирные протесты на улицах, вывешивание символики, постоянная демонстрация того, что нас много. Этакий «изматывающий протест». Но что именно станет последним шагом к падению режима — я прогнозировать не могу.

— Да все было сделано так! Но, наверное, мы недооценили вот эту жажду власти у этого человека. Он проиграл выборы, и посмотрите, сколько людей вышли мирно высказать свой протест против фальсификации выборов, против насилия. Но мы недооценили… Когда он сам говорил, мол, «я посиневшими пальцами не буду держаться за кресло», то думали — а вдруг он осознал, что все, у него нет больше поддержки народа? Но они решили удерживать этот режим с помощью насилия. Люди в Белоруссии не были готовы к этому аду. Это очень выбило людей из колеи — но не пошатнуло их решимости. Протест не стих, он не стух, что бы ни говорили пропагандисты, он перешел в другую фазу. Решимость, желание людей действовать никуда не исчезло.

— Конечно, это не один человек. Вокруг него уже образовалась группировка лояльных людей. Кого-то, может быть, удерживает страх, либо какими-то другими способами. А может быть, там есть и искренне верящие в диктатуру.

— Или в деньги. Квартиры, всякие «плюшки». Конечно, ядро режима — это не он один.

— Единственное, что я знаю, что никто не должен уйти безнаказанным. Те, кто принимал участие в избиениях, отдавал или активно исполнял приказы убивать, избивать, насиловать людей, должны быть преданы справедливому суду. (Примечание «Европейской правды»: формулировка цитаты детализирована в сравнении с видеоверсией интервью.)

— Протесты дают результат! Протесты держат в напряжении этот режим уже девять месяцев. Они изматывают этот режим. И больше всего этот режим боится именно этих протестов, именно улицы, именно забастовок. Именно поэтому 25 и 27 марта на улицах в Беларуси был весь спектр бронетехники и гуляли только омоновцы. Практически военное положение ввели в эти даты. Но они не понимают, что белорусы уже не изменятся. Белорусы все равно нашли способ собраться, пускай не так массово и пусть этого не было видно где-то в СМИ, потому что как только ты достаешь фотоаппарат, тебя сразу же хватают и забирают. В эти дни задержали порядка 300-500 человек!

— Так сами белорусы ее и дают! Ну кто им может дать? У нас впервые за время независимости стали образовываться какие-то структуры, дворики местные…

— Да, чатики — и дворовые, и медработников, учителей. Они работают тайно, потому что на самом деле опасно. Но люди общаются между собой и понимают: нас все так же много. Да, нам не дают выходить, не дают дышать. Да, нас обыскивают и сажают, но они вдохновляют друг друга. Именно люди вдохновляют меня. Мы сами себе даем силы. Поэтому мы не сдадимся и не сможем забыть того, что было. Ведь знаем, что тысячи людей сидят в тюрьмах за нас, за то, чтобы мы сейчас могли продолжать работу.

— Мы уже чувствуем поддержку украинцев. Украинцам очень близка тема Белоруссии и то, что сейчас происходит. Но, конечно, со стороны официальной Украины нам хотелось бы больше решительных заявлений, более жесткой позиции и какой-то финансовой изоляции Белоруссии, потому что это очень важная точка давления на режим.

— Конечно, мы планируем визит, но хотелось бы еще получить официальное приглашение от правительства.

— Мы хотим убедить официальную Украину… Не то, чтоб убедить — хотим рассказать нашу точку зрения: чтобы режим пал, чтобы вынудить его начать общение с белорусами, нужно максимальное давление — политическое, экономическое. Украина в этом вопросе может сделать очень многое.

— Мы получили приглашение от парламента Украины. Со стороны правительства официального приглашения не было.

— Крым украинский.

— Когда говоришь неопределенно — это не значит, что ты ошибаешься, ты просто говоришь на дипломатическом языке. Сейчас я четко сказала, ответила на вопрос.

— Да.

— Конечно.

— Процитируйте, как я отзывалась о Майдане.

— Нет, я говорила, что сравнивают ситуацию в Белоруссии с ситуацией на Украине, но у нас абсолютно разный контекст, понимаете? На Украине все-таки была геополитика, у нас такой вопрос не стоит. У нас на протестах не было ни одного флага ЕС или российского. У нас протест против ситуации внутри страны.

— Знаете, каждый народ выбирает ту форму протеста, к которой они готовы. Поэтому украинская революция шла таким путем. Но белорусы тоже ни от чего не застрахованы. Поэтому осуждать людей, которые борются за право выбирать, за свои права, за права человека… Ну как тут можно осуждать? Конечно, нельзя.

— Это страна, которая прежде всего должна остаться независимой и суверенной и где сами белорусы будут выбирать дальнейшее направление развития нашей страны. И я точно знаю, это то, что мы хотим быть друзьями со всеми странами, выстраивать долгосрочные крепкие, прагматичные отношения, которые основаны на прозрачности и на уважении к белорусскому народу.

— Путин, на данный момент, это руководитель соседней страны.

— Я могу сказать, что в Белоруссии отношение к российскому правительству меняется с тех пор, как Кремль поддерживает режим Лукашенко. И меняется не в лучшую сторону.

— Мы призываем российское правительство принять то, что белорусы сами вправе решать судьбу своей страны. Не нужно вмешиваться во внутренние дела. Мы доносим все время этот сигнал. Ответа со стороны России пока не было.

— Я знаю. И мы за это очень благодарны. Очень много людей вынуждены были выехать из страны, и те, у кого не было визы, выезжали к вам. Украина очень тепло их принимает, всячески поддерживает, белорусская диаспора на Украине помогает тем, кто был вынужден выехать. Для нас это очень важно. Украина играет существенную роль в жизни Белоруссии, и мы знаем о наших добрососедских отношениях. Но если украинское правительство, украинцы в целом будут громче высказываться о Белоруссии, мы будем очень благодарны. /Пожалуйста, держите Белоруссию на повестке дня.

— Конечно, такая опасность есть. Но я именно для того и работаю, чтобы мир не забывал о Белоруссии. И я настаиваю: не нужно мыслить картинками. Вы говорите — «вот, нет больше красивых протестных акций, значит, ситуация как-то урегулировалась». Нет, становится все хуже, режим ведет себя абсолютно неадекватно, людей забирают, обыскивают дома. Творится страшное. Поэтому задача белорусов — не дать о себе забыть. Моя задача, задача моей команды — все время показывать происходящее. Все время говорить: «Мы тут! Это наша боль. Вот, мы здесь! Нам плохо!». Мыслите ценностями, за которые вы ратуете — достоинство, права человека, демократия. И если они для вас имеют значение, то поддерживайте за эти ценности, помогайте Белоруссии на пути к демократии в этот сложный для нас период жизни.