Год позиционной войны

Внешняя политика России часто противопоставляется внутренней, как наиболее успешная. Российско-американская конфронтация, бомбардировка сирийских террористов, хорошие отношения с Ираном, Китаем и Индией так или иначе, действительно, оттеняют внутренние провалы: хромающая экономика, растущая бедность, раздолбанные дороги.

У России есть внешний противник и поле для демонстрации военной силы. Мы гордимся нашими дипломатами и военными, но, к сожалению, на внешнем фронте нам не всегда сопутствует удача. Достижения бывают очень неоднозначными и порой сопровождаются обидными поражениями. В 2016 году крупных побед на внешнем фронте у Москвы не было.

В 2014-2015 годах Россия шла в атаку (а точнее контратаку): присоединила Крым, оказала помощь Донбассу, потом вмешалась в вооружённый конфликт в Сирии. Запад ответил экономическими санкциями, усилением разведывательной деятельности, увеличением военных бюджетов, расширением глобальной ПРО и военной инфраструктуры НАТО в Восточной Европе.

В 2016 году линия фронта на западном направлении скорее стабилизировалась. Россия вырыла окопы, установила блокпосты, построила укрепления на завоеванных рубежах и несколько раз наступала с переменным успехом.

Сирийский компромисс

При всем желании невозможно дать однозначно положительную оценку даже сирийской операции, за которой федеральные СМИ закрепили ярлык «успешная». В начале года на фоне обострения отношений с Турцией российские ВКС подобно смерчу сметали все на своем пути. Но в марте Москва договорилась с Вашингтоном о режиме тишины и вывела большую часть авиагруппировки.

У такого решения президента РФ Владимира Путина были немаловажные причины. Российское командование стремилось связать руки американцам, вынудить их повлиять на сирийскую оппозицию и договориться в перспективе о плотной координации ударов с воздуха. Если бы этот замысел удался, в отношениях между двумя державами появилось бы долгожданное взаимопонимание по сирийскому вопросу.

Однако США не привыкли к равноправному формату сотрудничества и торпедировали все кажущиеся вполне разумными российские инициативы. Политологи в таких случаях употребляют фразу «уязвимая позиция». Но за океаном не обращали внимания на имиджевые потери и, видимо, в период режима тишины помогли боевикам перегруппироваться.

Во время перемирия Россия тоже не сидела сложа руки. Самым активным образом велась разведка, обучались сирийские военные, шли поставки новой военной техники, укреплялась база Хмеймим и пункт снабжения ВМФ в Латакии. Можно предположить, что уже поздней весной начались тайные переговоры с Турцией по поводу нормализации отношений и плана действий по Сирии.

Интересы Анкары было невозможно дальше игнорировать. В противном случае по-настоящему результативная наземная операция была бы обречена. Процесс освобождения Алеппо продемонстрировал, что Турция обладает рычагами влияния на значительную часть мятежников и является в целом договороспособным партнером. Взамен на помощь Анкары Москве пришлось пойти на уступки и позволить турецким войскам войти в северную часть Сирии примыкающую к Ефрату.

Триумф в Алеппо и падение Пальмиры

Главной победой Москвы в Сирии должно было стать освобождение Алеппо, одного из крупнейших городов страны, восточная часть которого находилась под оккупацией в основном оппозиционных сил, а не джихадистов. На пути к этой заветной цели Россия преодолевала чудовищное дипломатическое и информационное сопротивление. МИД РФ явно тянул время, ведя дискуссии о мирном урегулировании с коллегами из США и ФРГ.

Российские и пророссийские СМИ пытались доказать всему миру, что уход боевиков — это благо, а не захват, якобы сопровождающийся кровавым террором. Выиграть информационную битву у более сильного противника не удалось, но боролась Москва достойно: объявляла гуманитарные паузы, устраивала «коридоры» и помогала мирным жителям пережить ад войны. В итоге наша страна сберегла тысячи жизни мирных граждан и сирийских военных.

Освобождение Алеппо — уникальная операция, в которой сочетались военная сила, политическая жесткость и стремление к компромиссу, пусть и во многом вынужденному. Однако Москва нет получила того политического, имиджевого и эмоционального эффекта, на который рассчитывала. Причиной тому стало второе за время конфликта падение Пальмиры. Наша страна получила очень звонкую оплеуху, которая нивелировала моральное значение победы в Алеппо.

Освобождение Пальмиры в апреле-мае 2016 года было предметом гордости, которое символизировало, прежде всего, цивилизаторскую миссию России на Ближнем Востоке. Москва продемонстрировала Западу, что она несет, может и недемократические, но высококультурные ценности, воюет не только за режим Асада, но и за сохранение мирового исторического наследия, которое пытались разрушить варвары.

Буквально за несколько декабрьских дней весь этот пафос потерял какой-либо смысл. Сирийские войска практически без боя сдали город, потому что не имели возможности его оборонять после переброски 4-5 тысячи террористов из-под Мосула и Ракки. Пальмира находилась на переднем краю обороны и была очень слабо укреплена. Налицо — просчет командования Сирии, и в какой-то степени Минобороны РФ, которое не предусмотрело негативный сценарий.

2016 год унес, по официальным данным, 20 жизней российских военнослужащих. С каждой новой смертью мы узнавали о том, насколько велико военное и гуманитарное присутствие России в израненной Сирии. В уходящем году стало понятно, что Москва пришла в арабскую республику всерьез и надолго и миссия ее гораздо шире военной операции.

Злые языки трактуют это, как «увязание» в конфликте». Однако глупо утверждать, что уход из САР до окончания войны (а она будет долгой) соответствует национальным интересам РФ.

Сирия — важный рычаг давления на Запад и монархии Персидского залива. В этом одна из ключевых причин присутствия там наших войск. Чего хочет Россия? Добиться статуса равноправного партнера США и коллективного Запада. Это главная цель всей внешней политики и, возможно, недостижимая планка, но к ней имеет смысл стремиться.

Лицом к России

В 2016 году в отношениях с Западом не произошло кардинальных перемен, шла скорее позиционная война. Однако в уходящем году была заложена почва для позитивных изменений по отношению к РФ в 2017 году. На выборах в США победил лояльный к РФ Дональд Трамп, во Франции к власти может прийти «друг Путина» Франсуа Фийон, а старушка Ангела Меркель рискует уйти на покой из-за кризиса с беженцами.

Европа теряет прежнее единство под напором внутренних проблем и с большой вероятностью у РФ в отношениях с Западом скоро наступит политическая оттепель. Как ей воспользуется Россия — покажет время. Из сообщений западных инсайдеров следует, что непубличная работа по налаживанию контактов с будущими правящими элитами активно шла весь 2016 год.

Хорошие отношения с Западом — залог экономического выживания России. Непредсказуемый нефтяной и газовый рынок в 2017 году исчерпает финансовые резервы, доставшиеся с кудринских времен. В связи с этим Москве придется выходить на рынок заимствований, потому что распродажами гособлигаций бюджетный дефицит закрыть не получится. Не исключено, что Москве, как 20 лет назад, придется вновь занимать у западных фондов.

В 2018 году, в год президентских выборов, Россия может утратить пространство для внешнеполитического маневра из-за финансовой зависимости в первую очередь от США.

А как же Китай, наш «вечный» и закадычный друг? Увы, надежды на кредиты Поднебесной себя не оправдали еще в 2014-м. Пекин вкладывает десятки миллиардов в то, что работает: американские бумаги и акции европейских предприятий. В этом списке российских активов нет.

Два с половиной года «поворота на Восток» продемонстрировали безальтернативность Запада как торгово-экономического и инвестиционного партнера. Российская элита по понятным причинам это не признает, но все выпады в адрес США и ЕС направлены на то, чтобы вынудить правящие режимы повернуться лицом к России.

На этом тяжелом пути пока успеха достиг только Китай, частично — Индия, в будущем статус равноправного партнера, вероятно, получит Иран. За последние полвека КНР привлекла «долгие» западные деньги, не накопила долгов, вложила более триллиона в американские облигации и одновременно не шла на серьезные политические уступки. Вот и нашей стране, видимо, предстоит найти с Западом похожий формат отношений, при котором умеренная политическая конфронтация будет сопровождаться ростом товарооборота и инвестиций.