Мы вступаем в настоящее противостояние, где Россия будет одна, без союзников

― Добрый вечер, меня зовут Ольга Журавлёва, у нас в гостях Константин Ремчуков. Здравствуйте, Константин Вадимович.

― Добрый вечер.

― Объясните, пожалуйста, почему Сирию «Томагавками» утюжит Трамп, а санкции собираются против России вводить? Что мы сделали не так?

― Я достоверно затрудняюсь ответить на этот вопрос, потому что, занимаясь очень много Америкой, реально много (в структуре затрат моего времени изучение американской политики занимает много времени), я думал, что я как и большинство исследователей должен опираться на тексты, на заявления, на позиции озвученные.

А внешняя политика Трампа представляет собой набор непредсказуемых поступков, и изучать внешнюю политика Трампа – это всё равно, что изучать мотивы высокого блондина в черном ботинке. Помните, такой фильм был, да?

Вот. Все думают, что он что-то осмысленное делает. Ну да, он делает так, как ему в голову взбредет.

И я думаю, что я не один такой в этом положении из тех, кто следит за американской политикой, потому что европейцы тоже внимательно отслеживали. И когда Трамп в ходе предвыборной кампании произносил грозные речи, смысл которых сводился к следующему: «За НАТО, за наше покровительство и защиту вам придется платить, иначе у нас никакого интереса нет».

Кстати, и японцы будут платить за зонтик, и корейцы будут платить. Все будут платить, начиная с мексиканцев (за стену).

Россия перешагнула очень серьёзный рубеж и у США не выдержали нервы

Потом он говорит, что вообще Европейский Союз и всё такое прочее… В общем, я первый, кто радовался Брекситу. То есть ценность Европейского Союза отсутствует.

Подрастерялись европейцы, потому что они тоже анализировали и думали, что надо самим же чего-то придумывать, вырабатывать какие-то элементы новой политики, в том числе отношение к России. Вашингтонский Обком перестал действовать и руководить Европейским Союзом (создалось такое впечатление).

Могерини, министр иностранных дел Европейского Союза де-факто слабая женщина, не авторитетная, поэтому всё пошло вразнобой. И тут вдруг выясняется, что Трамп может взять и ударить по Сирии, поразив всех, по-моему, и союзников в первую голову.

И тут союзники подрастерялись. То есть Борис Джонсон, который собирался ехать сюда, растерялся, потому что он должен был приехать на день раньше Тиллерсона, но при той модели, которую выстраивали, что Америка и Европа не интересуются, это возможно было, а сейчас опасно: он придет (Борис Джонсон) сюда, договорится о чем-нибудь, а потом вдруг американцы скажут: «Нет, всё не так. Обком начал действовать опять, и нужно строить вертикаль».

Поэтому сейчас, конечно, в Италии они обсуждают политику новую в отношении России и Сирии, и вероятно, вот это изменение отношения Трампа к каким-то событиям показывает, что все готовы быстро перестроиться, разрешить, и идут довольно-таки далеко в своих внешнеполитических заявлениях.

Меня поразил министр иностранных дел ФРГ Габриэль, который заявил, что в условиях, когда мы осознали, что Совет безопасности не в состоянии отреагировать на Сирию, надо было наносить удар.

То есть как позиция – ничего не имею против, любой может высказывать любую позицию. Дело в том, что затрагивается механизм использования Совета безопасности, который был выработан 70 лет назад и который именно и предполагает, что если один из постоянных членов Совета безопасности не согласен с решением, то действовать не надо.

В этом, вероятно, мудрость была тех людей, которые понимали, что, наверное, стабильность в мире будет обеспечена при помощи либо единогласного решения («Бомбим»), либо, если одна сторона против, не бомбим, потому что тогда это мир будет поставлен перед необходимостью, что один из таких авторитетных участников Совета безопасности с хорошей армией, он не согласится с тем, что кого-то бомбят, и он может ответить, и это опять поставит мир на грань войны.

Вот то, что заявил немецкий министр иностранных дел в отношении… Он сказал, что раз Совет безопасности не может принять, то бомбить надо без всякого одобрения. Мне кажется, это очень знаковое, поворотное событие, вот, в самой новейшей истории.

Некоторые вспоминают Югославию, но это, все-таки, было 25 лет назад, с тех пор старались легитимизировать: либо пробирка, как в Ираке была, хотя потом оказалось… Либо, как нам говорят, обманули нашего Дмитрия Анатольевича Медведева с Ливией, попросили закрыть небо, а оказалось, закрыли небо не для того, а совсем для другого, а он не понял.

Вот, все-таки, 25 лет, 24 не было такого. Стало быть, если разрушается этот механизм, то можно констатировать, что мы вступаем в полосу «Холодной войны» настоящей.

― Все-таки, «Холодной»?

― «Холодной», да. При этом она будет, конечно, отличаться от той, потому что там были США и Советский Союз. У Советского Союза были какие-то союзники, у американцев союзники. А сейчас… И там была идеология – там была капиталистическая система против социалистической системы.

Сейчас особенность в том, что у нас нет никакой другой системы кроме той, но мы одни, у нас нет союзников (ну, кроме Ирана, как сейчас выясняется, по вопросу с Сирией), и мы вступаем в такую вещь.

Логика «Холодной войны», как я ее понимаю, состоит в следующем. Вот, чтобы она по-настоящему начала действовать, вот сейчас никто не хочет ни с кем договариваться, максимально далеко, контактов нет, отношения хуже некуда, доверия нет.

Лавров перегрыз шею Тиллерсону

Я так понимаю, механизм должен быть такой. Мы наносим удар по кому-то. Надо выбрать, по кому. Уже наш зам командующего вот этих ВКС сказал, что решить военные задачи оборонными действиями нельзя – нужно, в общем-то, побомбить носители противника, а это имеются в виду подводные лодки и корабли, то есть то, откуда может прилететь. То есть доктрина меняется – обеспечить безопасность можно, если побомбим на чужой территории врага.

Вот, я думаю, что по смыслу «Холодной войны» Россия должна нанести какой-то удар без согласования с кем-то. На Россию никто не полезет. Но после этого начинаются вот эти шажки, которые могут привести к любым соглашениям: Хельсинки-2, там, еще что-то, как-то размораживать. Потому что то, что сделал Трамп, и то, что он вполне может сделать с Северной Кореей, это заставило китайцев проснуться и включиться, потому что они поняли, что Трампу китайцы особо не нужны.

― Си Цзиньпину вообще повезло в этом смысле, да.

― Да. И хотя в Японии там и в Южной Корее считают, что Трамп не нанесет такого удара, но, я говорю, именно как Пьер Ришар, как герой Пьера Ришара (высокий блондин в черном ботинке) может внешнюю политику создавать таким образом, что он этими своими решительными действиями восстанавливает реноме, ну, как это ни банально звучит, и во всем мире, и у себя в стране.

Потому что во всем мире в одну секунду вот эта решительность Трампа перевербовала нашего друга турка, который поддержал эти удары (Эрдоган). Только что с Путиным вообще руку крепко-крепко жал (я видел) и в глаза смотрел, не мигая. А теперь он поддержал. Встречу, которую созывают, оказывается, все вот эти (Саудовская Аравия, Катар), все без Ирана, России и всех. То есть переформатируется проблема Сирии в международном плане сейчас.

― О, дивный новый мир! А скажите, пожалуйста, правильно ли я понимаю, что практически весь мир объединился сейчас вокруг вот этого самого Трампа непредсказуемого, хотя, он совершил нечто, что, в общем-то, не должен был, по идее, совершать?

― Вы знаете, он объединился быстрее и неожиданнее, чем можно было представить. Совершенно без какой-либо методологической подготовки к этому.

То есть такое ощущение, что вот это ощущение беспризорности, в котором они пребывали, ну, месяцев 10, ну, около года, как только кампания в Штатах вошла в решающую стадию год назад и он делал очень много ярких заявлений, которые позволяли говорить о том, что у Трампа будет курс на изоляционизм, что ему ни до кого дела нет.

И тут выяснилось, что все, на самом деле, помимо, как бы, традиции расслабились, и там 70% самолетов в армии Германии в плохом состоянии, невзлетные (нужно чуть-чуть починить), 30% может взлететь. И так буквально по каждой армии пройдитесь.

То есть вот это ощущение, что они сами должны себя защищать, если вдруг им придется… Причем, это до такой степени очевидно было (вот эти провалы в состоянии вооруженных сил), что министр обороны ФРГ, когда выкатили американцы счет на 375 миллиардов, она сказала: «Давайте платить».

Ходы Путина серьёзно портят Западу сирийскую игру: расплата уже скоро

Давайте платить, потому что как министр обороны она понимает, что не могут они сейчас. Конечно, сейчас все перенастроятся, инвестируют деньги, наведут порядок, но, на самом деле, плохое состояние было европейских вояк. Вот.

И нету линии, и нет, как я говорил уже, хорошей внешней политики ЕС, потому что этот секретарь слабый оказался (Могерини), и нету формата такой, эффективной выработки решений.

Поэтому как только американцы обозначили решимость, все тут же взяли под козырек и хотят Сирию, вот, по той информации, которая сегодня поступает со встречи министров иностранных дел «Большой семерки», куда они пригласили арабов всех, которые противостоят Асаду и Ирану, хотят решить сирийский вопрос в одностороннем порядке.

То есть в повестку дня вдруг встал вопрос, который еще 2 недели назад был объявлен отсутствующим в повестке дня, а именно смена режима. Вот, смена режима в Сирии не была в повестке дня 2 недели назад. Это такое, устойчивое словосочетание в английском языке «Regime change» было произнесено однозначно именно американцами, что сейчас у нас борьба с ИГИЛ и решение всего узла этих проблем.

И вдруг на первый план выходит Regime change, а это, собственно, то, из-за чего Путин воткнулся, ну, прежде всего, как бы, какое у него оправдание, да? Он не может позволить себе, чтобы, минуя все процедуры международно-правовые, кто-то принял решение и сказал: «Так, меняем режим». «Нет, — сказал, — не меняем, потому что я не хочу». И, вот, началась вся вот эта эпопея с нашим участием.

Вот, если сейчас Regime change, или смена режима возвращается в повестку дня Запада, при этом уже об этом говорят все и арабы, которые встрепенулись, то, конечно, интересно будет. Турки, которые уже на территории Сирии находятся.

У нас сегодня публикация была, Миша Сергеев написал о том, что американские танки уже заезжают на сирийскую территорию – постреляют и уезжают.

― Наземная, как бы, операция.

― То есть уже начинаются, да, элементы наземной операции. И не знаю, может быть, если Regime change не будет, то есть смена режима, то вполне возможно, они приступят к решительным действиям по расчленению.

― Россия будет с Америкой воевать реально?

― Россия с Америкой воевать реально? Надеюсь, не будет. Потому что смысл «Холодной войны» не в том, чтобы воевать в горячую, но в том, чтобы финансировать тех, кто будет, как в то время во Вьетнаме воевали, в Анголе воевал и на Кубе зарубились во время Карибского кризиса.

― Это, кстати, похожая ситуация?

― Ну, сейчас пока нет, потому что это отдельная акция. Выстрелили «Томагавки». Наши были предупреждены. У нас нет договора с Сирией о военном участии, то есть в защите, поэтому когда американцы нас предупредили, они действовали в рамках нашего меморандума о взаимном информировании о воздушных перемещениях с тем, чтобы по ошибке не сбить. Почему мы на следующий день вышли из этого?

Паршивая овца в слоновьем стаде: Трамп стал гибридом Ельцина и Горбачёва

И в рамках этого меморандума, когда американцы нас предупредили, мы знали, что они нанесут удар, но мы не могли защищать сирийцев, потому что у нас нет с ними вот этого соглашения. На следующий день мы заявили, что мы выходим из меморандума, тем самым американцы там…

Ну, бельгийцы сразу, храбрецы, заявили, что они на этот день отменяют свой вылет, потому что чего-то песок в глаза летит и не так. На всякий случай, вот, чтобы не было вот именно горячей войны. Они не знают, как в первые сутки после заявления о том, что Россия выходит из меморандума, не попадут ли под горячую руку отважные бельгийские летчики. Вот.

Поэтому ситуация сложная, но я не думаю, что она носит характер именно желания воевать с Россией. Сейчас пытаются проверить. Вот, когда Барак Обама всё время отступал от Путина, от всех красных линий, всем не понравилось.

― Все говорили: «Слабак».

― «Слабак». Вот. А сейчас вот не слабак. Сейчас вот такой парень, который…

― Бачили очі, що купували?

― …может пальнуть. Поэтому я надеюсь… Ну, поскольку, я говорю, никто ничего не знает достоверно, как вести себя, я просто вижу, что союзникам нашим в защите Асада остается один Иран.

― Почему так происходит? Один сумасшедший, непредсказуемый, как вы говорите, может делать всё, что угодно, и весь мир хоть сколько-нибудь мощный его тут же радостно поддерживает?

― Вы знаете, мне кажется, что… Ну, международное право вот в том виде, когда министр иностранных дел ФРГ может сказать, что он поддерживает действия в обход института Совета безопасности, конечно, оно по-своему знаковое, да? Но я считаю, что международное право не действует в мире, что право сильного действует…

― Просто Америка сильнее всех.

― …американцы сильнее всех, она действует. Когда Путин чувствует, что он сильнее всех, а наши вооруженные силы докладывают ему, что наша армия сейчас сильнее всех и всем может накостылять, то всегда появляется соблазн действовать вот таким образом, как все действуют, да?

Поэтому чего-то огорчаться по этому поводу и стонать, не выходит, это просто реальность такая. Вот, реальность – она такая.

― А вдруг появится в Европе какой-то мощный лидер, который скажет «Не хочу плясать под американскую дудку»?

― Ну, это будет другая история совсем уже, и мы будем смотреть, как это будет. Но мы видим, что есть вещи посильнее «Фауста» Гёте.

― Девушка и смерть?

Обострение в Сирии: почему ссору США и РФ назвали постановкой

― Да, я думаю, так. Вы знаете, что я имею в виду? Что, вот, была повестка Трампа. Мы с ней хорошо ознакомились за год с небольшим. Абсолютно такая и представленная хорошо, и всё.

Была повестка американского истеблишмента, которая, мы думали, что это повестка Обамы и думали, что Хиллари Клинтон, поэтому политика против России с жестким отношением к России – это, вот, повестка другой половины американского истеблишмента.

Вот сейчас, через 100 дней Трампа у власти, можно сказать, что повестка американского истеблишмента сильнее повестки Трампа, и что она совсем не связана с Хиллари Клинтон.

Антирусская политика и желание, чтобы все подчинялись сильной Америке, выше, чем интересы даже такого человека, как президент США. И он вынужден был подчиниться этому, как бы сказать, мейнстриму.

Источник: Новая Газета

Подпишитесь на нас Вконтакте, Facebook, Одноклассники