В.Путин: Думаю, что есть необходимость что‑то разъяснить по сегодняшнему Совету. Пожалуйста.
Вопрос: Сегодня шла речь о сохранении объёмов финансирования фундаментальной науки, но понятно, что в бюджете средства ограничены, и Вы упомянули о внебюджетных источниках финансирования. Не могли бы Вы пояснить, что это за источники, какие объёмы этого финансирования?
В.Путин: Собственно говоря, такая практика уже применяется: мы в прошлом году, в этом и в 2017–2018-м приняли решение финансировать – уже это делаем – дополнительно, кроме бюджета, из доходов «Роснефтегаза». В прошлом году это было 14 с лишним миллиардов рублей, в этом году – где‑то 12, в следующем году – примерно 11 миллиардов (могу ошибиться, но не намного). Это тот источник, который я не назвал, но который имел в виду в ходе сегодняшнего совещания.
Вопрос: Хотелось бы ещё уточнить: говорилось об основных вызовах, с которыми столкнётся общество, в том числе и наука в ближайшее время, – какие вызовы Вам видятся основными?
В.Путин: Это так называемые большие, крупные проблемы, но имеются в виду не научные проблемы, а проблемы общего характера, связанные с такими вызовами, как демография, например; с такими вызовами, как новый технологический уклад и всё, что он порождает.
Вы на различных площадках, наверное, слышали о том, о чём мы говорим с коллегами, а именно что если новый технологический уклад будет захватывать всё новые и новые отрасли производства, то это неизбежно должно привести к высвобождению большого количества людей с традиционных мест работы. Значит, возникает вопрос, что и как с этим делать, как своевременно осуществлять переподготовку, куда направлять освобождающиеся трудовые ресурсы.
Есть и другие вызовы общечеловеческого характера. Я говорил как раз о том, что наша деятельность в сфере науки, организация работы в этой сфере должна помочь нам справиться с этими крупными вызовами ближайшего времени.
Вопрос: На праймериз во Франции одержал победу бывший премьер Франсуа Фийон. Вы работали с этим человеком – что можете сказать об этом кандидате?
В.Путин: Насколько я понимаю, там ещё два человека остались в рамках борьбы за лидерство в республиканской партии: это господин Жюппе и господин Фийон. Первый был премьер-министром в 1990-е годы, а потом был министром иностранных дел – по‑моему, во времена, когда Президентом Франции был господин Саркози. Но я с ним не работал в первом случае, потому что работал в Петербурге в середине 1990-х, а потом, когда он был министром иностранных дел, я был Президентом, и тоже у нас прямых контактов не было.
Но мы, безусловно, приветствуем заявления и одного, и второго кандидата по поводу их намерений восстановить в полном объёме российско-французские отношения, мы не можем не приветствовать это. Мы будем со своей стороны всячески способствовать этому в сегодняшней нашей совместной работе и с действующим руководством Франции, и с будущим.
Что касается господина Фийона, мы с Франсуа работали вместе, когда он возглавлял Правительство Франции и когда я был Председателем Правительства Российской Федерации, с 2008-го по 2012 год. Действительно, встреч было много, у нас сложились определённые личные отношения, очень добрые.
Должен сказать, что господин Фийон, на мой взгляд, сильно отличается от сегодняшних политиков – я имею в виду не только Францию, а вообще политиков в мире, – потому что он человек, на первый взгляд, закрытый, непубличный. Но при всех его европейских манерах, в лучшем смысле этого слова, он всегда умеет отстаивать свою точку зрения, делает это очень жёстко, последовательно. В этом смысле он жёсткий переговорщик, но он, безусловно, в высшей степени профессионал и очень порядочный человек.
Вопрос: Владимир Владимирович, а у Вас нет ощущения – Трамп в США победил, и Фийон и Жюппе говорят о позитивных отношениях с Россией, – что Вы находитесь на пороге нового периода в отношениях с Западом, что у России есть шанс действительно вернуться к какому‑то ренессансу – не ренессансу, по крайней мере добиться какого‑то прогресса в отношениях с Европой и США, добиться, может быть, снятия санкций в следующем году?
В.Путин: Мы не ставим перед собой целей добиться снятия каких‑то ограничений. Не мы их вводили, и не нам это решать: это должны решать наши партнёры в США и в Западной Европе. Но мы всегда выступали за нормальные отношения.
Продолжение следует.
