Пойдет ли Путин до конца? Вот бы покопаться у него в голове (Globes)

По стечению обстоятельств новый кризис на Украине совпал со смертью Джорджа Герберта Уокера Буша. Хороший повод вспомнить, что этот человек — чемпион мира по прагматизму — попытался сделать в 1991 году: предотвратить независимость Украины. Благодаря череде обстоятельств он оказался президентом в последние дни существования Советского Союза. Не было никакой связи между его действиями и двумя монументальными событиями, произошедшими в период его президентства, — падением Берлинской стены менее чем через 10 месяцев после его присяги и распадом Советского Союза почти спустя три года.

Распад Советской империи, расположенной в 13 часовых поясах, вызвал беспокойство как у Буша, так и у большей части внешнеполитического американского истэблишмента. Не потому, что они были тайными коммунистами или слугами советской власти. Их патриотизм не вызывал сомнений. Но Realpolitik была для них всем. Они стали взрослыми в первые дни холодной войны и научились выбирать между желаемым и тем, что есть.

Право народов на самоопределение не входило в число их приоритетов. Они наблюдали конец советской эпохи и боялись, что крушение империи породит цепную реакцию. Приблизительно в 1990 году каждая частично автономная область в России и, конечно, каждая из 15 республик Советского Союза провозгласила «суверенитет» и поставили свои законы над законами Федерации. Федерация не была предназначена для того, чтобы стать федерацией. Советский Союз разделился на республики, предоставив каждой из них видимость самоуправления для удовлетворения идеологических и догматических потребностей не потому, что признал федеральную логику децентрализации и передачи части полномочий.

В одночасье федерализм засиял на советской земле. Поскольку реформы Горбачева не были хорошо продуманы, они вышли из под контроля с головокружительной скоростью, и никто не знал, что будет дальше. В 1990 году начался «парад суверенитетов», граничащий с фарсом. Существовали опасения, что из-за падения власти центрального правительства на руинах Советского государства образуется не 15, а 50 новых государств.

Это было довольно поразительное явление: рецепт хронической нестабильности на территории между Польшей, Румынией и Тихим океаном. Легко представить, что думал такой человек, как Джордж Буш-старший, в центре политики которого стояло слово «благоразумие» (prudence, которое он повторял так часто, что вызвал насмешки сатириков и комиков). Продолжение существования Советского Союза, пусть под другим именем и уж точно с другими видением и ориентацией, было, в его глазах, предпочтительнее для мирового спокойствие. И так думал не только он. Кстати, тот же принцип он применил и к Югославии. Близкий друг президента, Джеймс Бейкер, который был государственным секретарем в его администрации, посетил Югославию в 1991 году и получил «гарантии» от президентов Хорватии и Словении, что они не попытаются выйти из состава Федерации. Не успели на этой договоренности высохнуть чернила, как они вышли из состава страны. Опасения Буша и Бейкера о последствиях распада Югославии полностью оправдались.

В июле 1991 года Джордж Буш посетил Москву, чтобы укрепить позиции Михаила Горбачева. Мы все еще не знали, что он был последним президентом Советского Союза, но было нетрудно увидеть, как управление, если не само правительство, ускользает из его рук. Буш вел себя с Борисом Ельциным, который подавляющим большинством был избран президентом Российской Федерации (Россия была федерацией внутри федерации), хладнокровно. Американский президент махнул рукой на демократическую легитимность Ельцина. Ему не нравился популизм Ельцина и явная готовность развалить Советское государство только для того, чтобы избавиться от Горбачева.

Из Москвы Буш отправился в Киев. Украина вышла из-под контроля центрального правительства, но продолжала оставаться частью Советского Союза (к названию которого все, включая «Радио Москва», добавляли слово «бывший»). Он сделал беспрецедентную вещь, пригласив себя выступить на заседании украинского парламента. Его речь была образцом бесцеремонности и невежества. Он проповедовал мораль украинцам и призывал их отказаться от своих стремлений к независимости. «Американцы не поддержат тех, кто стремится к независимости, чтобы заменить общую тиранию местной, они не будут помогать тем, кто поощряет суицидальный национализм, основанный на этнической ненависти», — заявил Буш.

Остроумный аналитик-консерватор Уильям Сафир дал этой речи название «котлета по-киевски», под ним она известна и по сей день (под названием «котлета по-киевски» речь появляется в английской Википедии).

Попытка Буша поубавить стремление Украины к независимости, да и вообще всех республик, провалилась. Ровно через четыре месяца после его выступления украинцы подавляющим большинством в 92,3% проголосовали за независимость. Кстати, даже в районах, населенных русскими, в том числе тех, которые Россия аннексировала у Украины в последние годы, подавляющее большинство выступало за независимость. Сразу после этого президенты России и Украины, а также спикер белорусского парламента собрались на вилле в лесу в Беларуси и решили раздробить Советский Союз. Четыре недели спустя советский флаг был снятс кремлевской башни.

Сам того не осознавая, Буш представлял собой не только прагматическую линию сторонников стабильности, но и националистическую линию в России. Самая большая проблема в отношениях между русскими и украинцами за последние 300 лет — это отказ россиян отнестись серьезно не только к стремлению украинского народа к независимости, но и к его самосознанию. В глазах подавляющего большинства россиян и, безусловно, в глазах правителей и интеллигенции, украинцы были «младшими братьями». Украина была «малой Россией» так же, как Беларусь была «белой Россией». Южная Украина, которая была заселена только с конца XVIII века, была «Новороссией». Идея об украинском национализме, или даже украинском языке, позабавила русских и окончательно разозлила их.

В 1918 году молодой большевистский режим был вынужден подписать мирный договор с Германской империей, чтобы разделаться с гражданской войной. Соглашение отделило Украину от России. Ленин, враг русского национализма, в то время заявлял, что «Россия без Украины — это как курица без головы» (не совсем понятно, почему с Украиной связано так много курятины). Сама Германия потерпела поражение на западном фронте несколько месяцев спустя, Украина в течение года или даже больше сражалась в тотальной войне (за которую евреи заплатили высокую цену), и, наконец, в 1920 году вернулась в российскую солнечную систему.

Только распад империй мог привести к изменению границ в 1918 и 1991 годах. Трудно жаловаться на тех, кто или верил, или надеялся, или боялся, что Советский Союз повторит судьбу России 70 лет назад. «Дайте им два года, они вернутся и побредут домой», — услышал я от одного советолога незадолго после распада Советского Союза. Он говорил о трех прибалтийских государствах, но это предсказание применялось и к ряду других отсоединившихся республик, которые Россия привыкла воспринимать как плоть от плоти.

В 2008 году Россия использовала фатальную и непостижимую ошибку тогдашнего президента Грузии, чтобы предотвратить войну на земле, которую она поглотила в начале XIX века. Русские официально отделили две провинции Грузии и дали им фиктивную независимость. Абхазия и Южная Осетия — теперь независимая часть России практически во всех смыслах. Жизнь съёжившейся Грузии висит на волоске. По другую сторону Черного моря российский гарнизон защищает независимость тонкой полосы на восточной стороне Днестра (отсюда Приднестровье), которая формально является частью Молдовы. Если прозападные настроения в Молдове усилится, Приднестровье перейдёт к полной независимости или будет полностью аннексирована Россией. На ее беду, Украина застряла посередине.

То, что Россия сделала с Украиной, записано в летописи об ухудшении международных отношений за последние пять лет. Путём обмана и мошенничества в 2013 году она захватила и аннексировала Крым. Путём обмана и мошенничества она спровоцировала «восстание» в двух районах вдоль восточной границы Украины с Россией. В прошлом месяце она поставила под сомнение свободу судоходства Украины в Азовском море, к востоку от Крыма, большая часть северного берега которого принадлежит Украине.

Поведение России похоже на поведение страны, которую советская пропаганда назвала «реваншистской», то есть объятой жаждой мести. Советский Союз после Второй мировой войны наклеил этот ярлык на Западную Германию. В течение 20 лет Федеративная Республика Германия отказывалась признать раздел Германии и западную границу Польши. Польше дали 112 тысяч квадратных километров или четверть территории довоенной Германии, и в глазах советской пропаганды «р» Германия хотела повернуть время вспять.

Россия сейчас — полностью реваншисткое государство. Она пошла на две с половиной войны, чтобы изменить границы. Он продолжает нарушать суверенитет трех соседей. Она провоцирует трех других — маленьких прибалтийских — Литву, Латвию и Эстонию, но не решается нарушать их территориальную целостность. Действия России на Украине убедили Североатлантический альянс в необходимости разместить военные подразделения на балтийской земле. Если Россия решит применить военную силу, эти подразделения не остановят падения прибалтийских стран, но Россия знает, что тогда войны с Западом не избежать.

Стоит ли Прибалтика войны в Европе, длительность и последствия которой сложно предсказать? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно покопаться в мозгу у Владимира Путина. Готов ли он рискнуть с расчетом, что Запад в последний момент отступит? И если Запад не дрогнет, считает ли он, что сможет выиграть неядерную войну?

В последние месяцы он говорил о «сверхзвуковом оружии», которое вскоре позволит России прорвать любую систему обороны и поразить любую цель. Возможно ли, что он верит в это? И если верит, готов ли попробовать? Этот вопрос считался бы безумным почти двадцать лет назад, когда Путин пришел к власти; или даже пять лет назад. Но его готовность идти через пропасть требует, чтобы мы рассмотрели некоторые крайние сценарии с некоторой степенью серьезности.

А как насчет Джорджа Герберта Уокера Буша? Оглядываясь назад, справедливо ли говорить спустя 27 лет после куриной речи по-киевски, что у его сопротивления распаду Советского Союза появилось обоснование? Это не просто гипотетический вопрос. Это вопрос о геополитике будущего. Реформированная ранее раздробленная федерация, скажем, «Союз Евроазиатских государств» (такое название предлагали), унаследовала бы всю территорию Советского Союза, могла бы вернуться к нормальной жизни, без гражданских войн, без международных конфликтов, без страха и без обид. Она не считала бы себя жертвой, не копила бы злобу и жалость к себе. И однажды, после полезной конструктивной паузы, она заняла бы достойное место.

С другой стороны, можно утверждать, что если бы Запад заранее разместил свои оборонительные системы над Украиной и Кавказом, Россия должна была бы более взвешенно оценивать свои экспансионистские планы. Возможно, произошло бы точно так же, как с Израилем, который теперь вынужден кусать локти в Сирии, потому что российские ракеты положили конец его воздушному превосходству. Эти два сценария имеют дело с относительными преимуществами сдерживания и агрессии. Международные отношения всегда стояли перед таким выбором в интересах участников и во вред.

Независимая Украина просуществовала дольше, чем предсказывали пессимисты. Но, возможно, больше, чем в любой другой стране Европы, ее жизнь зависела от страны напротив. В духе известной мексиканской поговорки можно сказать: «слишком близко к России и слишком далеко от Бога» (мексиканцы говорили так из-за своей близости к Соединенным Штатам.)

Ее жизнь трудно нормализовать, во-первых, потому что Россия не заинтересована в этом, а во-вторых, потому что Украине по-прежнему трудно определить свою идентичность. Веками она вплеталась в жизнь России общими корнями, близкими языками, церквями, веками эти страны боролись с общими врагами. Как это ни парадоксально, общие знаменатели и отдаляют их друг от друга, потому что и украинцы, и русские понимают общее по-разному. Русские ждут, что общий знаменатель упразднит делитель, а украинцы, или, по крайней мере, значительная их часть, хотят, чтобы делитель упразднил общий знаменатель.

Военные и политические последствия нынешнего кризиса предсказать сложно. Но психологические и культурные — проще. Россия не перестаёт давать украинцам повод держаться подальше. Вторжения, завоевания, насмешки, угрозы и отсутствие уважения напоминают украинцам, почему они не хотят быть «младшими братьями» в огромном российском государстве.

Но почему российский режим так ненавидит нормальность, почему ведёт себя так не только с младшими братьями, но и в принципе? Ответа, возможно, нет, но его поиск требует, чтобы мы погрузились в глубины психопатологии. Нормальность опасна, потому что к ней легко привыкнуть и предпочесть ее. В любом случае, не каждый режим хочет этого, особенно если это режим, который говорит не только с ныне живущими, но и с вечностью.

Полное и безоговорочное принятие Украины будет, в первую очередь, принятием ее границ. Это противоречит стремлению российского государства, по крайней мере, с XVI века. Екатерина Великая, которая на самом деле была немкой, однажды сказала, что граница России проходит там, где Россия того хочет. Российская экспансионистская тенденция, включавшая расселение казаков вдоль рек от Сибири до Карпат и Кавказа, началась в начале XX века. Она застопорилась в условиях Первой Мировой войны и остановилась до Второй мировой, но возродилась с новой силой в 1939 году, и приняла размеры цунами во время и после неё.

История закончилась в 1991 году, и никакой замены не возникло. Россия не хочет нормализации, она не может прийти к норме. При отсутствии нормальных условий дома трудно представить себе нормальные условия за его пределами. К сожалению, Россия борется с нормой, потому что у нее нет выбора. Неприятно вспоминать, на что шли страны, которые ненавидели норму. Но время ещё есть.