Путин в роли народного психиатра

Отношения между Западом и Россией находятся на очень низком, если не худшем уровне со времен холодной войны. Ситуация столь сложна, что часто ее даже называют второй холодной войной. Так неужели Россия и Запад обречены на конфронтацию? Или они лишь переживают временные трудности, после которых в отношениях начнется «ренессанс»?

На самом деле, если оглянуться на 25 лет назад, стане ясно, что этот ренессанс уже должен был наступить, ведь к тому были все предпосылки: СССР распался, и казалось, что новая Россия будет союзником и партнером. Это стало бы на самом деле (почти) концом истории, но события развивались совершенно по-другому.

Вместо того, чтобы очень аккуратно и деликатно ввести Россию в новую экономическую систему, которая успешно складывалась после распада СССР, было принято решение поступить с Россией иначе и подвергнуть ее так называемой экономической шоковой терапии.

Что такое шоковая терапия в экономике? Речь идет о резком переходе от старой модели к капиталистической модели свободного рынка, нередко неолиберальной. В ходе шоковой терапии резко, буквально мгновенно, прекращается всякий контроль над ценами и валютой. В то же время отменяется всякое государственное стимулирование, по всей стране идет торговая либерализация, которая сопровождается масштабной — порой максимальной — приватизацией всего, что прежде было в руках государства.

Кто-то скажет, что на самом деле речь идет о грабеже невообразимых размеров, в котором вся государственная — точнее, принадлежавшая рабочим — собственность оказывается в руках капиталистического класса. Сторонники шоковой терапии считают, что эти трансформации необходимы, поскольку они дают возможность государству как можно скорее перейти в новую систему и приспособить свою экономику к новым правилам. Сам термин «шоковая терапия» предложил экономист Милтон Фридман, однако это — лишь часть масштабной идеи либерализации экономики.

В последние несколько десятилетий кажется, что процесс либерализации экономики совершенно неудержим и затрагивает даже в те страны, которые ему всеми силами сопротивляются.

Впервые экономическая шоковая терапия была применена в 1975 году в Чили, когда к власти после государственного переворота пришел диктатор Аугусто Пиночет.

Через десять лет, в 1985 году, шоковая терапия была применена в Боливии тогдашним министром планирования Санчес де Лосада (впоследствии он был президентом два срока). Сделано это было вполне успешно: благодаря шоковой терапии ему удалось остановить гиперинфляцию в 25000%. Лосаде сумел снизить ее до однозначных показателей.

Затем после распада Восточного блока шоковая терапия эффективно сработала в Чехии и Польше.

Что же тогда произошло с Россией? Результаты там не только не были положительными, но и оказались просто катастрофическими как для России, ее экономики, ее народа, ее будущего, так и для планов, о которых мы говорили в начале статьи.

Вывод? Шоковая терапия в некоторых случаях может быть эффективной (хотя об эффективности тоже многое можно сказать, в особенности если такая терапия разверзает пропасть между богатыми и бедными), а в других — иметь катастрофические последствия. Почему? Сейчас, когда у нас есть несколько показательных примеров, мы можем уверенно сказать, что одним из крайне важных факторов является вопрос о том, ко проводит эту терапию.

Если страна организована, если есть внутренние силы, которые следят за тем, чтобы этот процесс был экономическим, а не превращался в простой грабеж, тогда шоковая терапия может принести плоды. После распада СССР Россия явно не была таким государством: к власти пришел Борис Ельцин, а его окружение заботила не экономическая трансформация России, а только собственная максимальная выгода.

Коррупция играет здесь ключевую роль: страна, в которой существует опасность масштабной коррупции, не должна даже помышлять о шоковой терапии и массовой приватизации, потому что эти процессы поставят ее на колени, а государственная собственность попадет в руки преступников.

Шоковая терапия в России, где не было соответствующих законов и готовых к этому процессу институтов, привела к хаосу, опустила на дно большинство граждан и подняла на самый верх олигархов, которые взяли страну в свои руки и поделили ее богатство между собой. Из страны начали выводить огромный капитал, и это только усугубило ситуацию.

По сравнению с Россией Китай поступил намного мудрее. Ему тоже не удалось избежать экономической либерализации, которая надвигалась на все так называемые коммунистические режимы в конце XX века. Однако Китай выбрал постепенную трансформацию, что в итоге уберегло страну от трудных лет, которые пережил российский народ в 90-е.

После 90-х годов к власти пришел Владимир Путин. Он так и остался у власти. Учитывая опыт 90-х, никого не должны удивлять ни появление Путина, ни его популярность, сохранявшаяся на протяжении всех этих лет. По какой логике Путин мог бы устранить российскую олигархию? Ни по какой. Путин «отфильтровал» олигархию: часть убрал, часть оставил, но при этом государство вновь стало функционировать.

Россияне видят в Путине символ (возвращения) стабильности, и вряд ли у кого-то другого будут шансы с ним конкурировать. В 90-е народу была нанесена серьезная травма, но и Путин не может править вечно. Что касается Запада, то для него Путин — как бельмо на глазу, потому что он затормозил процессы, которые активизировались в 90-е. Тем самым Путин прекратил эксплуатацию России.

Важно понимать, что Запад не нанес России такого вреда, какой нанесли ей в 90-е годы российские олигархи. Однако Запад им не мешал, потому что знал: он будет следующим, кто придет на опустошенную территорию и будет эксплуатировать Россию и ее ресурсы на протяжении многих лет. За похожими примерами далеко ходить не надо: в 90-е годы балканские олигархи тоже разворовали государственную собственность, чтобы в новом столетии отдать Балканы на откуп западным интересам.

В России предсказуемый сценарий так и не был реализован благодаря Путину, поэтому он так раздражает Запад. После любой войны поверженную страну грабили. То же самое должно было произойти с бывшим СССР. Россия в данном случае была самым большим трофеем. Тот факт, что Путин помешал этим планам, превращает его в глазах Запада в «неугодную» фигуру.

Что ж, еще не поздно. Когда Путина не будет у власти, все еще остается шанс сделать с Россией то, что было запланировано, однако действовать нужно как можно скорее и успеть до того, как «путинская Россия» сможет жить и с, и без Путина. Иными словами, до того, как Россия станет страной, чей курс больше уже не будет зависеть только от президента.

Исключительно этим и объясняется остервенелая кампания против России. Да, те, кто поздно включился в споры, скажет, что действия Запада оправданы, поскольку Россия аннексировала Крым. Однако те, кто чуть дольше следит за ситуацией, знают, что антагонизм нарастал многие годы, когда никто еще не вспоминал об Украине или Сирии… Антагонизм достиг пика (так же быстро, как шоковая терапия), когда стало ясно, что Путин играет в свою игру.

Сегодня шоковая терапия для России — в прошлом, однако по-прежнему остается вопрос о том, насколько страна на самом деле оправилась от последствий. Это иронично, но высокй уровень популярности Путина может означать, что Россия только приходит в себя. Потому что народ склонен выбирать как можно более либеральных политиков тогда, когда каким-то коллективным сознанием понимает, что такие политики могут еще больше повысить достойный уровень жизни в стране. Но когда народ ощущает страх, он отдает голоса «сильным, но честным» лидерам. Именно так происходит в России, а теперь — и в США.

Травма от шоковой терапии сохраняется надолго, и в связи с этим российский народ воспринимает Путина как своего рода психиатра, который отлично делает свою работу и постепенно возвращает людям мир и надежду.

Тем не менее, если на первом месте для Путина — интересы России, как он сам любит говорить, ему следует подготовить для себя достойную смену и сделать это как можно скорее. Ведь потеряв Путина, на которого, как и на нас всех, распространяется правило memento mori, Россия вновь может погрузиться в опасные годы хаоса.