В.Путин: Добрый день!
Игорь Юрьевич, после объединения с Федеральной службой по тарифам что произошло хорошего на вашем поприще, как Вы оцениваете это слияние и действительно на практике есть результаты этого слияния?
И.Артемьев: Владимир Владимирович, спасибо большое за возможность встречи.
Какие‑то крупные успехи – о них рано говорить. Скажем так, мы больше заботимся о том, чтобы не сорвать график, чтобы вовремя принимались тарифы, – это мы смогли сделать.
Мы стали анализировать определённые вопросы в стимулировании компаний, тех же естественных монополий. Эффект, который мы получили, можно назвать очень серьёзным синергетическим эффектом.
Если анализировать работу любой из естественных монополий, раньше мы смотрели чисто антимонопольные вещи – не превышают ли цену или что‑то ещё, – то как тарифный орган мы сегодня смотрим: сколько стоит кирпич в инвестиционной программе, сравниваем с тем, сколько он стоит на рынке, то есть не переплачивает ли компания, по какой цене и не через посредников ли приобретает электроэнергию или, скажем, как проводит закупки, сколько аукционов, по какой цене на самом деле подрядчики нанимаются на работу.
То есть можно сказать, что мы комплексно смотрим на компанию и стараемся внедриться в её экономику и понять, как она живёт, – теперь уже полностью, со всех сторон. И тогда, когда мы это видим, мы должны уже сказать: «Уважаемые коллеги, ваш тариф должен понижаться, вы должны принимать программу сокращения издержек – операционных, инвестиционных, – вы должны экономить каждый рубль, особенно сейчас, когда ситуация требует такой работы».
Владимир Владимирович, хотел бы одного вопроса коснуться – это вопрос больших стимулов в экономике. Мне кажется, что в отношении наших монополий (мы их часто ругаем, а уж ФАС чаще всех, наверное) мы всё‑таки общими усилиями не смогли создать стимул – для этих компаний – для экономии на издержках.
Сегодня как устроена их прибыль: фактически они получают прибыль от гарантированного заработка, от того, сколько они израсходовали средств, – от неё исчисляется прибыль. То есть, чем больше ты израсходуешь – «бери больше, кидай дальше», – тем больше будет твоя прибыль, которую ты можешь израсходовать уже как сам пожелаешь.
Нам кажется, надо очень серьёзно задуматься над тем, чтобы перевернуть эту пирамиду совершенно в другую сторону. Если бы мы смогли помимо той прибыли, которая в небольшом количестве выдавалась по старым, традиционным принципам, основную часть прибыли выделять им прямо от суммы, которую они сэкономили, и научились бы это считать, то тогда, конечно, резерв наших монополий, таких как «Газпром», РЖД… Мы в РЖД с Белозеровым обсуждали эту проблему, и есть понимание, как это можно сделать.
И мы хотели бы, конечно, предложить Вашему вниманию, проработав это внимательно в Правительстве, эту очень серьёзную реформу, которую пытались сделать через систему РАП. Оказалось, что эта система РАП у нас никаких стимулов не создала, а в основном только привела к повышению тарифов, то есть рассчитывали, что будет дороже и лучше, – стало дороже, но лучше не стало.
Эти ошибки, которые были сделаны, их нужно проанализировать, и мне кажется, мы бы вышли на очень хорошие результаты, если бы в ближайшие годы сделали бы длинный тариф и такой, когда бы они экономили на издержках.
В.Путин: С коллегами из Правительства поговорите, оформите это в качестве предложений. Хорошо?
И.Артемьев: Есть.
Хотел предложить один вопрос, который, казалось бы, внешний, но на самом деле имеет прямое отношение к тем практикам, которые у нас реализуют транснациональные корпорации.
Мы на юридическом форуме в Петербурге смогли подписать со странами БРИКС – Китаем, Индией, Южной Африкой и Бразилией – исторический документ, согласно которому мы будем проводить совместные расследования в отношении лучших и худших практик в огромных транснациональных корпорациях, которые действуют на наших территориях. Дело в том, что все наши пять стран – это почти 50 процентов всего потребления любых продуктов и любых услуг.
И если мы, например, пытаемся, как Федеральная антимонопольная служба, навести хоть какой‑нибудь порядок, например, с Big Pharma по лекарствам – бьёмся с ними, но с переменным успехом, неизвестно, кто победил. По какой цене мы закупаем сегодня препараты – по высокой, безусловно, и монополия безусловная, несмотря на то, что мы делаем, Минздрав и все остальные.
Но мы договорились, что мы как пять стран сядем рядом, возьмём и скажем: «Дома вы себя ведёте по европейской директиве номер такой‑то. Через год вы должны вести себя у нас, в наших пяти странах, так же. Вот это – плохие практики, это – хорошие практики. Если вы будете дальше продолжать плохие практики во всех наших пяти странах, то мы начнём одновременно эти расследования во всех наших странах и будем вами заниматься».
Мы договорились, что сейчас мы рассмотрим рынок Big Pharma, рынок автопрома, важный для нас, рынок продовольствия, потому что, когда мы стали смотреть на рынок продовольствия, мы с ужасом увидели, что рынок семян и других биологических материалов для воспроизводства новых поколений животных и растений монополизирован практически тремя компаниями на весь мир, и эти три компании диктуют всем, в том числе России, Индии, другим странам. Китайцы выкупили одну из этих компаний за баснословные деньги, чтобы сохранить какие‑то возможности.
И мы хотим такую синергию применять в совместной работе, практически каждый год собираясь на такие совещания, саммиты и приглашая эти корпорации, объясняя им, что на самом деле у нас страна с высоким образованием и мы в состоянии отличить хорошее от плохого.
<…>
