Турция зовет Россию дружить против Запада

Можно ли доверять призывам Анкары к нормализации отношений

9 августа в Санкт-Петербурге состоится первая после инцидента с российским Су-24 встреча между лидерами РФ и Турции Владимиром Путиным и Реджепом Тайипом Эрдоганом.

Изначально планировалось, что она пройдет в сентябре на саммите «Большой двадцатки» в Китае, но затем ее перенесли на более ранний срок, а неудавшаяся попытка военного переворота в Турции, вероятно, привела к еще более оперативной организации встречи.

Несмотря на то, что отношения между Анкарой и Москвой стали налаживаться после того, как президент Турции направил письмо своему российскому коллеге, между сторонами остается немало нерешенных вопросов. 5 августа помощник президента РФ Юрий Ушаков сообщил, что во время встречи может быть поднята тема выплаты компенсации за сбитый бомбардировщик. На следующий день посол Турции в России Умит Ярдым отметил, что пока «неуместно» делиться информацией по этому поводу, так как это «тонкий вопрос, который имеет большое значение для обеих стран».

Вопрос выплаты компенсации в данном случае скорее символичен, но между Москвой и Анкарой остаются куда более фундаментальные разногласия, о которых, несомненно, будут говорить президенты. Юрий Ушаков рассказал, что они обсудят вопросы отмены российского продовольственного эмбарго на турецкие продукты, возобновления чартерного авиасообщения, реализацию проекта газопровода «Турецкий поток», строительство в Турции при поддержке России АЭС «Аккую», сирийское урегулирование, борьбу с терроризмом и другие темы.

Экономические вопросы, безусловно, важны для сторон. Если еще несколько лет назад Москва и Анкара говорили о планах нарастить товарооборот до 100 млрд долл., то в 2015 он сократился до 23,3 млрд., а за пять месяцев текущего года обрушился до 6,1 млрд долл. Посол Турции в РФ Умит Ярдым предположил, что теперь эта цифра может вырасти до 20, а в лучшем случае и до 30 млрд долл. до конца года. Но если по экономике сторонам, по мнению экспертов, будет нетрудно договориться, то политика может стать камнем преткновения.

Юрий Ушаков подчеркнул, что Москва рассчитывает, что подход Анкары в вопросах сирийского урегулирования «будет носить более конструктивный характер». Российское руководство надеется, что несовпадения в позициях по этой теме «будут сужены». Весь вопрос в том, насколько это возможно? Сближение с Россией после неудавшегося путча особенно интересует Эрдогана, который недоволен недостаточным уровнем поддержки со стороны Запада. Умит Ярдым даже заявил, что Европейский союз использует мятеж как предлог для того, чтобы остановить процесс евроинтеграции Турции.

Но директор исследовательского центра Международного института новейших государств Станислав Тарасов полагает, что даже если России и Турции удастся сблизить свои политические позиции, намечающийся альянс вряд ли можно будет назвать прочным и долговечным.

— О полноценном политическом союзе между Россией и Турцией говорить рано. Анкара сейчас рассорилась с Западом, считая, что он не поддержал ее после попытки переворота. Кроме того, Эрдоган убежден, что геополитический проект, который Запад выстраивает на Ближнем Востоке, не отвечает интересам Турции. Речь идет, в первую очередь, о курдском вопросе. На этом направлении Анкара давно не получает поддержки со стороны своих союзников по НАТО, и поэтому начинает искать альтернативы. Сейчас Эрдоган тактически склоняется в сторону России, чтобы заручиться ее поддержкой.

России же нужна поддержка или, по крайней мере, не противостояние с Турцией в сирийском конфликте, в противном случае, мы рискуем завязнуть там, как в Афганистане. Так что и с нашей стороны это сближение — тактический ход. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов экономику. Разрыв связей и санкции, введенные Москвой, нанесли ущерб двух странам. Турции больше, России — меньше, но обе стороны почувствовали негативные последствия. Экономический баланс нужно восстанавливать.

— Но так ли быстро можно это сделать?

— Думаю, на экономическом направлении восстановление пойдет быстро. А вот насколько логично и последовательно будет действовать Эрдоган в союзе с Москвой в урегулировании сирийского кризиса — это вопрос. В первую очередь, он должен отказаться от своей доктрины по свержению Асада, от поддержки радикальных сил сирийской оппозиции, в частности, начать реальную борьбу против ИГИЛ *. Если все это случится, можно будет говорить о каком-то военно-политическом альянсе. Но, опять-таки, лишь тактического свойства.

Ведь Турция, идя на сближение с Москвой, устами своих чиновников — от министра иностранных дел Мевлюта Чавушоглу до самого Эрдогана, заявляет, что не собирается разменивать Запад на Восток. Они хотят сотрудничать по обоим направлениям. Сегодня Анкара разыгрывает русскую карту только для того, чтобы добиться определенных преференций на Западе. Но и Россия использует турецкую карту для получения преимуществ в диалоге с Западом. Потому что и Анкара, и Москва в глобальном смысле идут в западном направлении. Сейчас они заинтересованы в тактическом альянсе друг с другом, считая, что если они объединятся, у них больше шансов добиться успеха.

— То есть о формировании долгосрочного стратегического союза речи не идет?

— Это было бы возможно, если бы Москва приняла на вооружение совсем другую геостратегию и начала полноценный разворот на Восток. Я имею в виду налаживание тесных связей на китайском направлении, не декларируемое, а серьезное выстраивание Евразийского экономического союза с последующим переходом в военно-политическое сотрудничество. Если Турция начет активно подключаться к этим процессам, это будет означать, что они тоже отказываются от западного проекта и переходят на восточные позиции. Тогда мы имели бы дело с совершенно другой геополитической картиной мира.

Но насколько готова к этому Анкара и, в первую очередь, Москва — большой вопрос. Мне кажется, что ни та, ни другая сторона к такому глобальному сдвигу центра тяжести мировой политики не готова. Так что, повторю, речь идет о тактическом альянсе, который учитывает общие интересы на определенных направлениях.

— Могут ли к этому тактическому альянсу присоединиться третьи игроки?

— Конечно, могут. Эрдоган, к примеру, уже заявил, что хотел бы привлечь Иран, Ирак и другие соседние государства. Но нужно понимать, что Ближний Восток в результате американской политики оказался в состоянии хаоса. Изменить отношения государств, которые строятся на многовековом фундаменте, не так легко. Между Ираном и Турцией были очень серьезные исторические противоречия, и указом президента, общим саммитом или решением ООН изменить эту ситуацию не удастся. Это многолетняя, если не вековая тенденция. Поэтому они будут прибегать к этому альянсу или отдаляться от него по конъюнктурным, сиюминутным соображениям, но не на стратегический основе.

— На какие уступки готова пойти Анкара для нормализации отношений с Россией?

— Анкара устами своих представителей на словах намекает, что готова менять сирийскую политику. Но пока только на словах. Как будет на деле, возможно, покажут переговоры в Санкт-Петербурге между Владимиром Путиным и Эрдоганом.

— А как насчет выплаты компенсации за сбитый бомбардировщик?

— Компенсация — это тонкая материя. Когда турки предложили компенсацию родственникам погибшего летчика, те отказались. Есть вторая часть компенсации — за технику, то есть за сам самолет. Согласно протоколу, Турция должна была сама предложить выплатить эту компенсацию. Первую часть, извинения, Анкара в своей манере принесла, и теперь возникает тонкая этико-дипломатическая проблема. Турция должна сама предложить выплатить компенсацию, а примем мы ее или нет — это другой вопрос. Думаю, для турецкой экономики выплатить несколько миллионов долларов — это не проблема. Тем более, что идя на восстановление экономических связей с Россией, они получают многомиллиардный выигрыш.

— Союз между Россией и Турцией будет, в первую очередь, прагматичным, — считает старший преподаватель кафедры общей политологии НИУ «Высшая школа экономики» Леонид Исаев. — В противном случае не было смысла идти на такое быстрое восстановление отношений, к которому не успели подготовить население стран. Думаю, российский и турецкий лидеры исходят из соображений холодного рассудка и прагматичной выгоды. Если будут взаимные интересы, ничего не помешает нашим странам их развивать.

— Интересы политические или экономические?

— Для Турции, как и для нас, экономический аспект отношений очень важен. Хотя можно надеяться разве что на возвращение показателей на уровень прошлого года, до начала конфликта. Выше головы прыгнуть не удастся, в экономике есть определенные границы. Тот же «Турецкий поток» — это больше политический, а не экономический процесс. Но что касается политики, пока не ясно, до какой степени взаимопонимания мы можем дойти. Есть слишком много противоречий.

— А на какие политические уступки могут пойти стороны ради сближения?

— Как показывает практика, никаких серьезных компромиссов для сближения подчас не нужно. Посмотрите хотя бы на то, как произошло улучшение отношений между Россией и Турцией. Были принесены полуизвинения, которые удовлетворили Москву, хотя, казалось бы, не должны были.

Мне кажется, что разногласия между Анкарой и Москвой никуда не делись, потому что они достаточно фундаментальные. Компромисс в этих вопросах будет означать, что страна в корне меняет свою политику по некоторым позициям. Можно ли представить, что Турция вдруг откажется от своей многолетней линии по Сирии и признает Асада легитимным президентом? Или в одночасье откажется от поддержки туркоманов? Лично мне в это не верится.

Стороны будут пытаться действовать по той формуле отношений, которая выработалась у нас с Израилем по тому же сирийскому вопросу. У нас совершенно разные взгляды и интересы, но при этом мы держим руку на пульсе и исходим из стратегически важной для наших отношений позиции: не навредить и не мешать друг другу. Попытаться разделить сферы ответственности и минимизировать взаимные столкновения. Мне кажется, подобная формула будет заложена в основу российско-турецких отношений по сирийскому конфликту. Возможно, мы будем меньше бомбить районы, где базируются группировки, которые поддерживает Турция. Это вопрос договоренностей, и договориться можно, не отказываясь от своей стратегической линии.

— На фоне охлаждения отношений России и Турции с Западом, будет ли этот альянс носить антизападную направленность?

— Не совсем верно говорить, что это альянс против Запада. Турция на протяжении всей своей современной истории была ориентирована на Запад, на то, чтобы интегрироваться в европейское сообщество экономически и политические. Точно так же, как Россия после распада Советского Союза была западноориентированной страной. Конфликт, который произошел между Россией, Турцией и Западом на самом деле не поменял этой ориентации. Обе страны надеются, что им удастся вернуть тот уровень сотрудничества, который был до этих конфликтов. Другой вопрос, что по-хорошему надавить на Запад и заставить пойти на улучшение отношений проще сообща, чем поодиночке. Мы хотим побудить Европу к пересмотру отношений на равноправной основе, и это, как мне кажется, важная стратегическая цель и российской, и турецкой элиты. Это же будет одной из задач альянса России и Турции.

* «Исламское государство» (ИГИЛ, ИГ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.