Путин для меня умер

Автор Александр Олегович Русин — публицист и блогер. Союз народной журналистики (Новосибирск).

...Это случилось после подписания минских соглашений.

В первой половине 2014 года у Путина был шанс осуществить разворот российской политики, покончить с западничеством и либерализмом в плохом смысле этих слов, произвести кадровые чистки и начать большое воссоединение русского народа. Этот шанс появился после майдана в Киеве и возвращения Крыма. Весной 2014 года Путина готова была поддержать вся страна, не просто готова была — поддерживала.

И весь юго-восток Украины готов был последовать за Крымом, готов был вставать вместе с Донбассом, даже в Киеве были те, кто поддерживал возвращение к России.

И это не пустые слова — осталась масса подтверждений в записях и воспоминаниях от свидетелей украинских событий.

Харьков готов был подниматься — с оружием или без, как будет нужно. Запорожье было готово. Одесса колебалась, но вместе с другими поднялась бы и она.

Но не в Украине дело. Внутри России поддержка Путина была такова, что он мог производить любые перестановки в правительстве, мог назначать внеочередные выборы в Думу, мог менять губернаторов, как сочтет нужным — все его инициативы в апреле—мае 2014 года были бы поддержаны абсолютным большинством. Даже элита не могла бы противиться инициативам президента, любые противники были бы сметены и выставлены как предатели, как Березовский и Ходорковский. В 2014 году у Путина был карт-бланш.

Это был самый лучший шанс, самый лучший момент для разворота внутренней и внешней политики от западничесва к национальным интересам. Лучшей ситуации для этого даже представить нельзя. Лучшего шанса для разворота политики, перестановок и реформ у Путина никогда не было до этого и уже никогда не будет. И он не мог этого не понимать. Но как он воспользовался распахнутым настежь окном возможностей? Он захлопнул его.

Минские соглашения — это замок, который был повешен на закрытое окно возможностей. Это узел, который затянут на русском национально-освободительном движении, возникшем на Украине после победы майдана.

Путин испугался тех возможностей, которые открылись перед ним и просто захлопнул окно. А когда обнаружилось, что окно закрыто недостаточно плотно, его закрыли плотнее, повесив в начале 2015 года второй замок.

Да, возможности были сопряжены с риском. Не всем понравился бы разворот политики, особенно в элите. И Запад не мог бы одобрить такой разворот.

Но ни одно большое и важное дело не обходится без риска. Ничего нельзя добиться, не рискуя. Любые изменения сопряжены с опасностями. Вся жизнь, в конце-концов, это один сплошной вызов. А большая политика — тем более.

И вообще, управление Россией само по себе открывает большие возможности, сопряженные с большими рисками, потому что Россия — большая страна с огромными ресурсами.И тот, кто не способен пользоваться возможностями России, кто боится, что его действия не одобрит часть элиты или Запад (который никакие действия по укреплению России не одобрит по определению) — тот просто не достоин назначения на высший государственный пост.

Но самое главное — Россия после 1991 года движется неправильным курсом, она свернула со своего исторического пути, бросила на произвол миллионы своих сограждан и идет к технологическому и нравственному упадку.

И в 2014 году был лучший шанс для того, чтобы вернуть Россию на ее исторический путь, чтобы исправить курс, чтобы перейти от упадка к развитию и от совершения ошибок к их исправлению. И не воспользоваться этим моментом, самым лучшим моментом, который только мог быть — уже преступление. Это величайшее преступление, которое только можно совершить на высшем государственном посту. Даже бездействие в таких ситуациях преступно. Но Путин не бездействовал. Он сделал все, чтобы закрыть окно возможностей, надежно запереть его, отвести Россию от этого окна и чтобы она перестала в него даже смотреть.

Поэтому после подписания минских соглашений Путин для меня умер.

Как биологический объект он еще жив — он ходит, дышит, двигает руками, что-то говорит.

Но как глава государства российского он для меня больше не существует.

Он превратился в маленького человека с мальчишескими интересами и детскими представлениями о жизни, который по стечению исторических обстоятельств, по большей части трагических, оказался у руля огромной страны, но все, на что у него хватило сил и способностей — это вставить палку, чтобы заблокировать руль, потому что взяться за него и управлять он боится, да и просто не умеет.

Его вполне устраивает то, что на капитанском мостике его хорошо кормят и все смотрят на него снизу вверх.

Он превратился в президента Шредингера, который есть и нет одновременно.

Формально глава России есть, но фактически — нет.

Нет главнокомандующего. Нет государя.

Нет того, кто борется с плохими боярами, либералами и компрадорами, которые мешают ему править Россией. Если бы он был, если бы он хотел бороться — в 2014 году у него для этого было все, что нужно. Все, чтобы вымести поганой метлой и плохих бояр, и компрадоров, и либерастов — все было. Желания не было.

Путин сам оказался тем боярином, либералом и компрадором, которому никто из его окружения и российской элиты не мешает. Те, кто когда-то мешал — Березовский и Ходорковский — одного нет, а второй далече.

В 2014 году если что-то и мешало Путину, то это открывшееся окно возможностей, русская весна, русское народно-освободительное движение.

Но на смену русской весне пришло горячее донецкое лето, а потом подул северный ветер и наступила холодная минская осень.

Вот собственно и все. Путин для меня умер. И оглядываясь назад, я понимаю, что он даже и не жил никогда.

Подпишитесь на нас Вконтакте, Facebook, Одноклассники