Путин пытается не смешивать свои войны

Поздним вечером 7 февраля и ранним утром 8 февраля американские силы в Сирии, судя по всему, убили самое большое количество русских с момента окончания холодной войны — более 200 солдат. Однако в данном случае не будет никаких международных последствий, и никто из россиян не получит посмертно награды, как Роман Филипов, боевой пилот, сбитый в небе над Сирией ранее в этом году — он вступил в бой с боевиками, которые пытались взять его в плен, а затем подорвал себя гранатой.

Причина того, что даже точное число убитых никогда не будет официально подтверждено, состоит в том, что эти россияне были наемниками, а не официальными военнослужащими, а их задача, вероятно, не имела ничего общего с геополитическими целями России в Сирии. Они пытались захватить нефтеперерабатывающий завод на нефтегазовом месторождении Аль-Исба в нефтеносной провинции Дэйр-эз-Зор, которое ранее обеспечивало большую часть доходов «Исламского государства» (запрещенная в России организация — прим. ред.) в Сирии.

В заявлении по поводу этого инцидента российское Министерство обороны назвало их «членами сирийского ополчения», которые участвовали в проведении «операции против спящих ячеек Исламского государства». Поэтому вполне вероятно, что они выполняли задачи коммерческого характера в интересах режима сирийского президента Башара Асада, которому нужен доступ в нефти для восстановления контролируемых им территорий — вероятно, в обмен на долю в нефтяном бизнесе.

Сегодня россияне вовлечены в две войны. Одна ведется регулярными войсками за геополитические приоритеты Кремля. В другой участвуют наемники, которые пытаются получить коммерческую прибыль. Разделительная линия между этими войнами не столь расплывчатая, как это может показаться. Однако время от времени они немного пересекаются.

Сирийская кампания предоставила на данный момент самый ясный пример того, как это работает. Существуют официальные российские вооруженные силы, которые уже заявили о своей победе и хвастаются полученным ими боевым опытом. Их цель состояла в том, чтобы спасти режим Асада, потеряв при этом как можно меньше российских солдат (пока сообщалось о гибели всего 44 российских военнослужащих), обеспечить расширенное присутствие России на Ближнем Востоке, а также сделать страну важным игроком при разрешении многочисленных кризисов в этом регионе.

Помимо этого, существует частная военная компания Вагнера, базирующаяся на юге России. Она набирает в свои ряды физически крепких мужчин, часто из числа бывших военных, которые могут использоваться непосредственно на земле, но наличие связей с которыми при необходимости можно отрицать. Оплата их работы часто может превышать те деньги, которые получают военнослужащие регулярной армии, однако они не обладают самым современным оружием и не могут рассчитывать на официальную поддержку государства, которая предоставляется регулярным частям.

Вознаграждение может выплачиваться российским правительством, а также в результате реализации таких побочных проектов, как захват нефтяных объектов для Асада.

Регулярные подразделения и члены частной армии Вагнера должны воевать на одной стороне — это помогает продвигать вперед геополитическую повестку. Однако степень координации между ними часто бывает низкой. В Сирии, если говорить обо всех намерениях и целях, Вагнер работает на Асада, а не на Россию («Члены сирийского ополчения»). Разделительная линия между этими двумя войнами проходит там как в случае поражения, так и в случае победы. Во время попытки захвата нефтеперерабатывающего завода победу праздновал бы только Асад.

Причина того, что информация о потерях Вагнера просочилась и получает теперь подтверждение из многочисленных источников, состоит в том, что многие люди, воюющие в Сирии, были задействованы раньше на востоке Украины. Вот почему Игорь Гиркин, бывший командующий вооруженными силами так называемой Донецкой Народной Республики, получает сообщения о гибели своих товарищей. И поэтому любители, проводящие расследование и следящие за российским участием в украинском конфликте — такие как Группа по расследованию вооруженных конфликтов (Conflict Intelligence Team) или украинская организация «Миротворец» — подтверждают фамилии некоторых убитых людей.

Ситуация на востоке Украины похожа на ситуацию в Сирии, однако там больше пересечений между российскими регулярными и нерегулярными войсками. Кремль имеет ясные геополитические интересы в этом районе — дестабилизация Украины, — однако они не могут открыто обсуждаться. Президент Владимир Путин был весьма осторожен в своем единственном комментарии по этому вопросу, а произошло это во время пресс-конференции в 2015 году. «Мы никогда не говорили, что там нет людей, которые занимаются там решением определенных вопросов, в том числе в военной сфере. Но это не значит, что там присутствуют регулярные войска», — сказал он.

Россия никогда не подтверждала то, что она направляла регулярные войска в ключевые моменты войны на востоке Украины, хотя эти операции хорошо задокументированы. Там присутствуют люди Вагнера, а также другие члены нерегулярных формирований из числа местных жителей, которые воюют, исходя из своих националистических убеждений, с одной стороны, а также в расчете на долю при дележе полезных ископаемых этого региона.

Как и в Сирии, геополитические интересы Кремля и коммерческие интересы нерегулярных частей не совпадают на 100%. Однако члены нерегулярных формирований не могут сделать чего-то в ущерб повестке Путина, не получив за это серьезного наказания.

Повышенная роль наемников в российских конфликтах связана не только с тем, что от связей с ними можно отказаться. По сути, подобные формирования являются продолжением культуры «фрилансеров» или «внештатных сотрудников», которая процветает в путинской России в правоохранительных органах — спецслужбы используют бандитов, а также нанимают «черных хакеров» (black-hat hackers) для выполнения специфических заданий, обещающих получение побочной прибыли. Однако для официального Кремля — для стороны, которая ведет геополитические войны — возможность отрицать свою причастность является наиболее важным вопросом. Однако в случае с инцидентом в Дэйр-эз-Зоре сделать это крайне сложно по причине большего количества погибших.

Этот случай показывает, что вовлечение в конфликты нерегулярных российских формирований, способных оказать помощь в реализации повестки Путина, может оказаться рискованным делом. Григорий Явлинский, либерал, участвующий в российских мнимых президентских выборах, требует, чтобы Путин сообщил о погибших российских гражданах. Еще более важно то, что новости о похоронах и скорбящих семьях будут распространяться в социальных сетях — и многих россиян не будет волновать частный статус этих бойцов. Они будут, как это делает Гиркин и его националистические союзники, привлекать внимание общества к неспособности Путина дать достойный ответ на жестокое убийство российских граждан, организованное Соединенными Штатами — страной, которая сегодня в России считается самым главным врагом.

Кроме того, возвращающиеся наемники будут рассказывать истории о безразличии официальных инстанций — я сомневаюсь, что они полностью понимают то, насколько слабыми являются связи между ними и регулярными российскими военными. На самом деле, им, вероятно, приятно думать, что они принимают участие в той войне, которую ведет Россия, а не какая-то частная фирма. Хотя это всего лишь иллюзия, она будет способствовать медленному росту недовольства по поводу режима, который разделяет людей, выполняющих для него грязную работу, на представителей первого и второго класса. По сути, это еще один пример того, как пекущийся только о своих интересах путинский режим обманывает ожидания простых россиян.