"Стена скорби" толкает общество к новому противостоянию

Создание памятника "жертвам политических репрессий" - само по себе политически спорная затея.

И потому, что жертвы были разные – и кто был виновен, а кто невиновен – вопрос более чем невыясненный и отдельный.

И потому, что далеко не все общество желает осуждения репрессий как таковых.

И потому, что хотя гибель невинных странно было бы не осуждать, в сложившемся историко-национальном контексте шаблон "осуждение политических репрессий" является на деле эвфемизмом шаблона "осуждение советского периода". Хотя формально это и неверно.

То есть памятник такого рода есть определенная формальная победа одной политической силы над другой политической силой. Причем первая сила имеет в обществе поддержку 10-20 %, вторая – от 35 до 60%.

Первая навязала свою волю второй, то есть меньшинство навязало свою волю большинству. Уже даже чисто формально – явно авторитарно и антидемократично. Теперь ему придется ждать ответа – он может быть раньше, может быть позже, может быть мягче, может быть жестче – но он будет.

Первая группа навязала свою волю не только второй – всей стране, которую данная затея абсолютно не увлекала. И навязала ее не за счет своего авторитета, а за счет поддержки власти, которая в этот раз откровенно встала на сторону явного меньшинства против явного большинства.

Эта затея антидемократична – но она и опасна для страны. Если кто-то верил, что сооружение подобного мемориала послужит утверждению согласия в стране и обществе – он явно плохо представляет себе реальное положение дел. Потому что этот мемориал утверждает позицию одной стороны – и отвергает позицию другой.

Наивные утверждения о том, что "уж в чем, в чем, но в осуждении сталинских репрессий все согласны" - более чем наивны. Даже это неверно, хотя, конечно, политические репрессии осуждает заметно большее число людей, нежели осуждающих Сталина: с объявлением его преступником готовы согласиться полностью 8 %, частично – 18%. Остальные так или иначе это утверждение не поддерживают.

Одно меньшинство, 39 %, считает, что "репрессии - это преступление и его ничем оправдать нельзя". Другое меньшинство, 25 %, считает, что это была государственная необходимость и оправдать его можно.

С этой точки зрения Путин, приехав на открытие "мемориала жертвам" и сказав дословно: "Это страшное прошлое нельзя вычеркнуть из национальной памяти и, тем более, невозможно ничем оправдать, никакими высшими так называемыми благами народа…. никаких оправданий этим преступлениям быть не может. Политические репрессии стали трагедией для всего нашего народа, для всего общества, жестоким ударом по нашему народу, его корням, культуре, самосознанию. Последствия мы ощущаем до сих пор. Наш долг – не допустить забвения. Сама память, чёткость и однозначность позиции, оценок в отношении этих мрачных событий служат мощным предостережением от их повторения" - солидаризировался с большинством. И оттолкнул от себя лишь меньшинство.

По левадовским данным этого года, число оправдывающих репрессии – 25 %. Не допускающих оправдания – 39 %.

Только, во-первых, в канун президентских выборов лучше было этого не делать – и как минимум сохранить дистанцию, встать над схваткой. Выборы он, конечно, все равно выиграет – но вопрос-то сегодня не в этом. Вопрос в том, чтобы в условиях противостояния с наглеющими и агрессивными геополитическими конкурентами продемонстрировать максимальное единство страны и максимальную поддержку его как национального лидера.

Если из тех 25 %, которых он оттолкнул от себя, хотя бы половина просто не придет на выборы – уже это окажется тяжелым ударом по их политической результативности. Причем если на выборы не придут они – это будет означать, что не пришли не колеблющиеся, а именно его сторонники.

Путин попытался как будто бы смягчить этот "удар по своим", сказав в итоге: "Да, нам и нашим потомкам надо помнить о трагедии репрессий, о тех причинах, которые их породили. Но это не значит – призывать к сведению счетов. Нельзя снова подталкивать общество к опасной черте противостояния. Сейчас важно для всех нас опираться на ценности доверия и стабильности. Только на этой основе мы можем решить задачи, которые стоят перед обществом и страной, перед Россией, которая у нас одна".

Только сказав абсолютно правильные слова о недопустимости противостояния, ценности доверия и стабильности – он сам нанес по этим началам удар, подтолкнув общество к новому противостоянию.

Черта не подведена. А если подведена – то не финишная, а новая стартовая. Вместо того, чтобы закрыть старое противостояние, Путин невольно дал сигнал новому. Его слова, сказанные при открытии мемориала, не станут консенсусным общественным мнением: одна часть общества не согласится с тем, что нужно "простить", другая – что нужно "осудить".

Одни, опьяненные оказанной им поддержкой в словах об осуждении, объявят, что прощать невозможно. Другие, оскорбленные этими же словами, не удовлетворятся объявлением прощения – и потребуют сатисфакции за оскорбление. Борьба разгорится снова.

И кто здесь на самом деле большинство, а кто – меньшинство, это вопрос отдельный.

Вот цифры в динамике:

Число оправдывающих репрессии – 25 %. Не допускающих оправдания – 39 %.

Первых в полтора раза меньше, чем вторых – но четверть населения, "зовущих репрессии" – это более чем солидно.

Однако важнее другое. За десять лет число "оправдывающих" выросло почти в три раза – с 9 %. За то же время число осуждающих – упало почти вдвое.

Путин протянул руку тем, кого становится все меньше, и оттолкнул тех, кого становится все больше. И это – ошибка. Хотя и ошибка талантливого и популярного политика.

Но тут вообще уже другой вопрос: почему все больше становится уже не тех, кто позитивно оценивает Сталина, а тех, кто не хочет осуждать репрессии.

И тут есть два ответа:

Первый – просто общество устало от безнаказанности реальных преступников – от экономических до политических. Безнравственно говорить об осуждении Сталина, не осудив Горбачева и Ельцина. И не имеют морального права осуждать 30-40-е те, кто виновен в трагедии "перестройки" и "реформ 90-х", как и те, кто прямо и публично не признал преступлениями разрушение СССР и политику 90-х.

Второй. В обществе в период информационного террора конца 80-90-х гг. было навязано восприятие самого слова "репрессия" как аналога слов "расправа над невиновными".

Но "репрессии" как понятие – это "ответное подавление". Политическая репрессия, осуществляемая государством, это лишь его сущностная и обязательная функция: подавление сопротивления своей политике. Осуществление репрессий – это обязанность государства.

Это не означает подавления оппозиции – пока последняя остается оппозицией, а не превращается в силу, стремящуюся разрушить данную социально-политическую систему.

Там, где государство отказывается от исполнения своих репрессивных функций, где оно перестает осуществлять подавление своих противников – там оно перестает существовать. Отказ политика от репрессий – уже является преступлением, потому что, как можно увидеть на примере Януковича с Горбачевым, этот отказ приводит к гибели сотен тысяч и миллионов людей. Государство, собственно говоря, и нужно для того, чтобы осуществлять репрессии.

И именно поэтому тема "осуждения репрессий" так важна. Для тех, кто ставит задачу разрушения того или иного государства.

Тема "осуждения сталинских репрессий" была поднята в конце 80-х гг. именно для того, чтобы лишить иммунные системы государства воли, чтобы лишить его способности защищать страну и общество.

Формально осуждающие репрессии апеллируют к трагедии гибели невиновных – и осуждают их. На деле они парализуют способность страны и государства защищать себя. Лишают государство способности устранять со своего пути группы, противостоящие национальным интересам. Лишают большинство страны возможности защищать свои интересы.

Многие с этим не согласятся, но если страна (любая страна) хочет развиваться дальше и быть защищенной от давления внешних геополитических сил, она должна признать простую и естественную вещь: репрессии – это обязанность государства и элиты, отказ от репрессий и осуждение репрессий – преступление перед народом и государством.

Сергей Черняховский, доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политических наук, КМ.ру